— Вряд ли мне необходима ваша помощь, но было бы гораздо лучше, если бы именно вы взяли на себя труд представить меня сотрудникам отдела. Думаю, лучше сделать это прямо сейчас.
— Мне с самого начала не нравилась эта идея, — глядя на меня с откровенной неприязнью, заявил Лагард. — Если бы не указание директора Департамента…
— Я обязательно сообщу о вашем особом мнении месье директору, — пообещал я.
Представляя меня личному составу отдела, оскорблённый в лучших чувствах Лагард не преминул сократить церемонию представления до нуля. По сути, он ограничился невнятным произнесением моей фамилии, а о цели моего визита было сказано примерно следующее: «Присутствие при заключительной стадии операции». На мой взгляд, это означало нечто среднее между обзорной экскурсией и стажировкой с целью обмена опытом. Каким, интересно, опытом я могу меняться с этим кретином? Зато «личный состав» был в совершеннейшем восторге. Выдавив из себя положенные в таких случаях слова, господин майор ретировался обратно в кабинет, оставив меня выслушивать честно заработанные дифирамбы.
— Давно мечтал увидеть, как кто-нибудь утрёт Лагарду нос, — добродушно пробасил пожилой здоровяк по имени Шарль, с чувством пожимая мне руку. — Несчастный зануда двадцать лет перекладывал бумаги с одного стола на другой, и, когда до пенсии оставалось два года, начальство вдруг решило дать ему шанс отличиться…
— Лучше бы ему дали третий стол, — вмешалась стройная рыжеволосая девушка. Окинув меня откровенно оценивающим взглядом, она с милой улыбкой закончила: — Меня зовут Жюли. Простите, вы женаты, месье Дюпре?
— Мм… По-моему, нет, — неуверенно ответил я, старательно уводя взгляд от груди мадемуазель Жюли, вызывающе обтянутой светлым пуловером. Интересная штука — оптика: даже глядя вверх, я всё равно видел лишь её острые соски, агрессивно выпирающие из-под тонкой ткани.
— Имейте в виду, сегодняшний вечер у меня свободен, — очаровательно улыбнувшись, Жюли вернулась к своему столу, на ходу виртуозно покачивая стройными бёдрами.
— Вертихвостка, — буркнул длинноволосый молодой блондин, провожая её скептическим взглядом. Юноша был одет с изящной небрежностью клошара, знававшего лучшие дни. Светлые волосы собраны в хвост и стянуты на затылке резинкой, поношенная красная джинсовая куртка, короткие штаны цвета хаки, футболка с фотографией Че Гевары, тонкая шея укутана дорогим кашне. Очень живописно смотрелся его левый ботинок, обмотанный серебристым скотчем. Очки, впрочем, у молодого человека были от «Ray-Ban».
— Николя, — представился он, когда нам обоим удалось оторвать глаза от соблазнительных бёдер мадемуазель Жюли, — сектор технической разведки. Компьютеры, фрикинг, пароли, кодированные файлы — это ко мне.
— Как насчёт APRAnet? — наугад поинтересовался я.
Николя пренебрежительно усмехнулся.
— Пройденный этап. Первый раз я взломал их пароли, когда мне было девятнадцать.
— Простите, а сколько вам сейчас? — удивился я.
— Двадцать пять, — ответил юноша. — Сразу после Ecole Normale Superiere — сюда. Честно говоря, тоска смертная.
— Попробуйте поработать с сетью Национального Бюро безопасности Ливии, — посоветовал я. — Возможно, это вас развлечёт.
— Ливии? — удивился юноша. — А что, в этом что-то есть…
Пятый сотрудник отдела 2F, всё это время сидевший за соседним столом, молча наблюдал за нашей беседой, внимательно разглядывая меня живыми тёмными глазами. Это был худощавый мужчина лет сорока, с тонкими чертами лица, истинным украшением которого являлся хищно изогнутый нос. Судя по той спокойной уверенности, с которой держался этот человек, он-то как раз и являлся настоящим руководителем группы.
— Жан-Луи Дорман, — представился он, когда поглощённый новой задачкой Николя с задумчивым видом скрылся за дверью. — Заместитель месье Лагарда.
— Задачи, стоящие перед вашим отделом, мне уже известны, — поспешно предупредил я его. — Равно как и роль крестовых походов в борьбе с исламским терроризмом.
Дорман снисходительно усмехнулся:
— Вам повезло. Обычно он успевает дойти до Алжирского периода.
— Я не столь терпелив, как это может показаться, — улыбнулся в ответ я. — Вы давно работаете по аль-Хаулю?
— С 1993 года. Я начинал разрабатывать его параллельно с Санчесом, а когда Шакал был арестован, полностью переключился на аль-Хауля.
— Следовательно, русские выдали личное дело аль-Хауля по вашему запросу? — спросил я.
— Если это можно назвать личным делом, — пренебрежительно скривился Дорман. — Они вытащили из него всё, что смогли. Анкета, физические параметры — два листочка бумаги. Всю остальную информацию нам пришлось восстанавливать самостоятельно. Хотя… Один русский мне всё же помог.
— Генерал Стрекалов? — уверенно предположил я и не ошибся. Дорман кивнул:
— Да. Вы с ним знакомы?
Я не спешил с ответом. Судя по тому, как разговаривал со мной Лагард, моя истинная биография оставалась тайной для шефа отдела. Что же касается Дормана, то тут дело обстояло совсем иначе…
— Что вам известно обо мне? — спросил я прямо.
— До 1983 года — всё. Но после вашего отъезда в Россию — сплошной туман, — покачал головой тот. — Знаю, что вы работали на русских. У вас характерная внешность, и вас легко узнать на фотографии, которую передал мне генерал Стрекалов. Хотя вы и изменились за эти годы. В то же время указание подключить вас к операции пришло с самого верха, следовательно, там вам доверяют.
— У них нет выбора, — заметил я. — Остальные сотрудники в курсе моей биографии?
— Разумеется, нет. Фамилия Дюпре достаточно распространена во Франции. Все, не исключая Лагарда, думают, что вы работаете на английскую контрразведку.
Это известие меня немного успокоило. В моём прошлом нашлось бы немало эпизодов, знать о которых рядовым сотрудникам DST было совершенно ни к чему.
— Введите меня в курс дела, — попросил я Дормана. — Время идёт, не хотелось бы тратить его впустую.
— Согласен, — кивнул француз. — На сегодняшний день ситуация примерно такова: у нас есть подозреваемый, наши люди наблюдают за ним двадцать четыре часа в сутки, а в его ближайшее окружение внедрён наш сотрудник.
— Как вы на него вышли?
— Он был в числе людей, которых допрашивали в связи со смертью принцессы Дианы.
— Бывшей принцессы, — машинально поправил я. — К этому времени она уже была лишена титула.
— Как вам будет угодно, — покладисто согласился Дорман. — Имя объекта — Робер Сиретт. Согласно официальным данным, родился в 1964 году в Гамбурге. Отец — азербайджанец, мать — француженка, погибли в автокатастрофе в 1986 году. Скорее всего, взята подлинная биография. Мы проверяли — всё сходится, за исключением фотографий.
— А что с фотографиями? — спросил я.
