— Простите, месье, — я был робок как никогда, — у меня здесь назначена встреча… месье Ахмед Агани, журналист. Вы не могли бы…
— Ваша фамилия? — перекрикивая музыкантов, спросил метрдотель. В отличие от вчерашнего юноши, этому месье было далеко за шестьдесят лет, и вид он имел такой важный, что сама мысль о даче ему взятки должна была показаться кощунственной.
— Дюпре! Андре Дюпре, — также напрягая связки, прокричал я в ответ. Похоже, этот пассаж музыкантам особенно удался.
— Пойдёмте, — кивнул седовласый метр, и, удивляясь своей смелости, я вытащил из кармана пятьдесят франков. Длань берущего соединилась с дланью дающего безо всяких приключений. Уж если даже боги принимают взятки… — Месье Агани, к вам месье Дюпре, — и, вежливо представив меня молодому албанцу, метр тихо испарился.
— Рад, что вы пришли, — с искренней радостью в голосе приветствовал меня Агани. — Знакомьтесь, это мои друзья.
— Андре Дюпре, — сообщил я всем собравшимся, дабы не затягивать эту церемонию. — Скромный писатель, пытающийся найти себя на поприще журналистики.
— Прошу прощения, — извинился Агани, взмахом руки приветствуя кого-то на противоположном конце зала. — Я ненадолго отлучусь, а вы пока пообщайтесь с девушками. Ручаюсь, они не дадут вам скучать.
С этими словами албанец торопливо удалился.
— Писатель? — низким, бархатным голосом переспросила красавица Лара. Она сняла свои тёмные очки и разглядывала меня откровенно оценивающим взглядом. — Писатель с такой фигурой? Довольно глупо. Как вы относитесь к анальному сексу?
Едва не поперхнувшись от неожиданности, я почувствовал, что начинаю неудержимо краснеть.
— Не обращайте внимания на Лару, — Сиретт подмигнул мне ободряюще. — Какой-то идиот сказал ей, что она — лучшая модель во всём Париже, и с тех пор Лара одержима манией величия. Мы уже успели привыкнуть к ней. Меня зовут Робер. Выпьете с нами?
— Да, спасибо, — промямлил я. — Собственно говоря, я рассчитывал услышать от месье Агани…
— А, успеете, — Сиретт махнул рукой. — Ахмед — отличный парень, но лишь до тех пор, пока дело не касается Албании. Это его излюбленная тема. Вы же не хотите испортить нам весь вечер?
— Нет, но…
— Вот и отлично! Присаживайтесь рядом с Фэтти, она сегодня совершенно одна и скучает.
— На самом деле меня зовут Фатима, — мило улыбнулась мне темнокожая девушка.
Сегодня на ней были другие очки, стёкла которых совершенно не давали отблеска и были почти незаметны. Приятная улыбка, тонкие черты лица, огромные глаза, чёрные вьющиеся волосы… И вовсе она не худенькая, с чего это мне вчера в голову пришла такая глупость? Лишь оказавшись совсем рядом с Фатимой, я по-настоящему ощутил всю привлекательность этой девушки. У неё были какие-то удивительные, волнующие духи, с пряным ароматом дерева и цветов. Образ красотки Лары мгновенно улетучился из моего сознания. Темнокожая женщина в очках — что же может быть привлекательнее?
— Мы её называем Фэтти, — сообщила Лара, сидевшая напротив. — Верно, толстушка?
— Мне кажется, вы не совсем справедливы к мадемуазель Фатиме, — мужественно заявил я.
— О! Мне кажется, Фэтти, ты сразила его наповал, — расхохоталась Лара. — Обещай, что после поделишься впечатлениями?
— Прекрати донимать месье Дюпре, — вмешался Ахмед Агани, очень своевременно вернувшийся к столику. — Всё, на сегодня с делами покончено, и я весь в вашем распоряжении, Андре.
— Ты не в его вкусе, — заметила Лара, разглядывая крохотный бриллиант, вставленный в ноготь безымянного пальца на её левой руке. — Он уже заинтересовался Фэтти.
— Отстань, Лара, — привычно огрызнулся Ахмед. — Робер называет её Ларой Крофт. Знаете, кто это?
— Что-то, связанное с компьютером? — предположил я.
— У мисс Лары те же самые размеры, — рассмеялся Сиретт. — 96-55-86.
— Идиотская забава, — Лара пренебрежительно фыркнула и потянулась, демонстрируя свою великолепную грудь. — Когда меня впервые так назвали, я специально купила компьютер, чтобы посмотреть, кто это такая. Если бы не мальчик, который пришёл его налаживать…
— Простите за нескромный вопрос, — эта мадемуазель начинала меня раздражать. — А чем ещё вы интересуетесь? Кроме секса, я имею в виду?
— Люблю запускать бумажные кораблики на Сене, — чуть удивлённо ответила Лара. — Обожаю ездить на мотоцикле. А что? Я вас смущаю?
— Немного, — сознался я. — Мне нравится заниматься сексом, но говорить о нём…
— Вы забавный, — девушка плотоядно усмехнулась. — Хотите покататься со мной на мотоцикле?
— Боюсь, что я… — Я судорожно подыскивал вежливый предлог для отказа, но Лара меня опередила:
— Значит, договорились. Жду вас завтра, в двенадцать, на Трокадеро.
— Простите, Андре, — Фатима смущённо улыбнулась. — Вы сказали, что вы писатель… Над чем вы сейчас работаете? Это не секрет?
— Ну что вы, — я был рад избавиться от агрессивного обаяния Лары Крофт. — Я здесь как раз по этому поводу. Один мой приятель из «Гардиан» заказал мне серию статей о Югославии. В частности, меня очень интересует всё, что связано с Косово, и я хотел побеседовать с месье Агани…
— Андре, — простонал Сиретт, прикрывая лицо руками в притворном ужасе, — я же просил, я умолял вас! На что вы нас обрекаете?
— Заткнись, Робер, — албанец сердито сверкнул на него глазами и вновь переключил своё внимание на меня: — Я уже говорил вам, Андре, что только что вернулся из Косово и могу рассказать вам такое…
— Официант! — взревел Сиретт, приподнимаясь со своего места. — Шесть порций «Кровавой Мэри», и — да здравствует Великая Албания от моря и до моря!
* * *
Через пару часов я до мельчайших подробностей был осведомлён о состоянии дел в Косово. Агани, разгорячённый, бледный от волнения, с горящими глазами излагал мне леденящие кровь истории о притеснениях косоваров и зверском истреблении безобидных албанских семей. Все остальные давно махнули на нас рукой и теперь живо обсуждали последние новости из мира высокой моды. То и дело звучали имена Chloe, Fendi, Yohji Yamamoto, Сиретт оживлённо рассказывал о курьёзах на последнем дефиле, и ему заворожённо внимала Фатима. Даже Лара отбросила свою маску «роковой женщины» и веселилась от всей души, вспоминая, как в прошлом сезоне её выставили с отборочного показа у Miu Miu. И хотя эта тема волновала меня ещё меньше, чем «зверства» сербской полиции, тем не менее я искренне завидовал царящему на другом конце стола веселью. Увы, мне это было не дано. Когда Сиретт в последний раз робко предложил Агани поговорить о чём-нибудь более приятном, албанец едва не набросился на него с кулаками. Я уже несколько раз ловил на себе насмешливый взгляд Лары Крофт, и на этот раз мне нечего было ей возразить. Уж если выбирать между проблемой косовских албанцев и сексом, то я решительно ратовал за секс. Устав, наконец, от этого потока голословных, ничем не подкреплённых обвинений, которые обрушил на несчастные сербские головы Ахмед, я решился ему возразить:
