— Бутылка с виски в ванной комнате, — сказал я, с интересом разглядывая его. — Только зря вы уж так-то, майор. Пристрою я вас на работу, и по специальности, не волнуйтесь. Найдёте семью… Новые документы — новая жизнь. Всё у вас получится.
— Если вы ищете галстук, то он здесь. Я на нём сижу, — взглянув на меня с сомнением, сообщил Дмитриев и, поднявшись из кресла, направился в ванную комнату. Уже оттуда он продолжил: — Да, про новости-то я забыл! Приезжала полиция. Синьорину Бономи допрашивал какой-то высокий чин, а все остальные в это время усиленно шарили вокруг дома. По-моему, назревает крупная заваруха. Вы можете смеяться, но у меня нюх на неприятности.
— Лёд здесь, в баре, — откликнулся я. — Идите сюда, Виталий Борисович. Составите мне компанию.
— Какого рода? — поинтересовался он, появляясь в комнате со стаканом виски в руках и прямым ходом направляясь к бару.
— Прогуляемся по владениям семьи Бономи. Оценим обстановку.
— А как же — обед? Или завтрак, что у вас там по плану? — удивился он.
— Подождёт. В крайнем случае, совместим с ужином. Отчего-то я начал ужасно неуютно себя чувствовать в этом доме. Пойдёмте, посмотрим, как отсюда выбираться, если вдруг случится страшное…
— А, в этом смысле? — сообразил, наконец, бравый майор. — Тогда, конечно, стоит прогуляться.
И мы отправились в путь.
* * *
Через полтора часа я окончательно убедился, что дело наше правое, но увы, совершенно безнадёжное. Заручившись поддержкой нового начальника охраны, назначенного Паолой вместо сбежавшего Луиджи, мы с Дмитриевым обошли кругом места нашего обитания. И сошлись на том, что бывает хуже. Но крайне редко.
Огромный старый дом стоял посередине настоящего леса, в котором произрастало всё, начиная с сосен и заканчивая азалиями, причем пребывало это садово-парковое хозяйство в полнейшей заброшенности. Рихо Арвович Эвер мгновенно открутил бы головы всему персоналу, столкнувшись с таким отношением к мерам безопасности. Не было элементарной системы слежения, да что там — даже ограда отсутствовала, забор тянулся на сорок метров вправо и влево от ворот, а дальше начиналась девственная тайга в североитальянском исполнении. Где хочешь — там и входи. Дверей в доме я насчитал шесть штук, и ни одна из них не смогла бы выдержать взрыва ручной гранаты. Ставни на окнах были ровесниками века и держались на своих местах исключительно по привычке. Не лучше обстояли дела и с личным составом. Всего в распоряжении Доменика, ставшего теперь главным охранником синьорины Бономи, находилось шестнадцать человек. И все они, на мой взгляд, были страшно далеки от совершенства. Да, учились понемногу… Чему-нибудь. И как-нибудь. Но серьёзного отношения к себе явно не заслуживали. Если синьор Луиджи с самого начала ставил перед собой такую задачу — развалить систему охраны, то справился он с ней блестяще. Более гиблого дела, чем защита усадьбы имеющимися у нас силами и средствами, я себе не мог даже и представить. Виталий Борисович однозначно придерживался того же мнения. Закончив обход дома, мы отпустили Доменика и переглянулись. Да-а… Попали.
— Может быть, лучше сразу удрать отсюда? — предложил майор. — Машины есть, заберём всех охранников и рванём в Милан. Там всё же как-то спокойнее…
— И нас благополучно перестреляют по дороге, — слишком хорошо я знал все эти практические тонкости, недоступные теоретику Дмитриеву. Когда готовится масштабная акция, жертве прежде всего перекрывают все пути к бегству. — Ладно, Виталий Борисович, — сказал я, подводя итоги. — Наша позиция настолько безнадёжна, что исправить её нам с вами уже не под силу. Остаётся только молиться. Вы во что-нибудь верите?
— Не очень, — честно признался он.
— Вот и я… не очень… Идите в дом, майор. Я ещё немного погуляю.
И я не торопясь направился в сторону озера, видневшегося сквозь деревья. Где-то вдалеке, у противоположного берега, заходил на посадку гидросамолёт, по водной глади шустро пронесся большой катер, за которым в пенных бурунах неслась маленькая фигурка «лыжника». Идиллия, понимаешь… В голове настойчиво крутилась какая-то мысль, но ухватить её за фалды и всесторонне препарировать мне никак не удавалось.
* * *
В отличие от бездарно организованной системы обеспечения безопасности, качество сервиса в доме Паолы пребывало на уровне высочайшем. Когда в отведённую мне комнату вошёл седовласый слуга в чёрном сюртуке и на превосходном французском языке предложил мне проследовать в каминный зал, дабы вкусить там от щедрот хозяйских, я на мгновение растерялся. Это до боли напоминало чопорную и церемонную атмосферу нашего дома под Бордо. «Не изволит ли месье Андре?», «Будьте так добры, месье Андре», «Прикажете подавать, месье Андре?» Короче говоря, форменная катастрофа. Увы и ах, здесь налицо была та же самая картина. Царство традиций и этикета. Бррр… Терпеть ненавижу.
Но и уклониться от приглашения было решительно невозможно. Пришлось покорно «проследовать» за важно шествующим слугой, попутно используя возможность ещё раз ознакомиться с антикварной роскошью внутреннего убранства дома. Покойный дон Витторио вкусами был сродни моему дедушке, Кристиану Дюпре. И тот и другой отдавали явное предпочтение помпезной эпохе Людовика XIV. Мебель, выполненная в стиле «бидермейер», литьё по контуру дверей, обилие красного цвета и позолоты, колонны и мраморные бюсты на высоких постаментах. Живописные полотна на стенах смело можно было датировать позапрошлым веком. Проходя через эти, с моей точки зрения, совершенно непригодные для жизни галереи, залы, гостиные, я воочию представлял детские годы Паолы, проведённые ею в этой антикварной лавке, рядом с суровым отцом. И под бдительным присмотром вышколенной прислуги. Не хотелось бы мне такого детства. Я ей искренне сочувствовал.
Несмотря на громкое название, каминный зал оказался весьма средних для этого дома размеров. Лишь сам камин и впрямь был огромным. Для предков синьорины Бономи не составляло труда зажарить в этой «духовке» средних размеров кабана. Перед тем собственноручно убитого на охоте. Посредине зала стоял массивный круглый стол, накрытый на три персоны. Одна из приглашённых «персон» уже успела занять отведённое ей место: сильно оробевший от всей этой музейной роскоши Виталий Борисович Дмитриев скромно сидел на самом краешке старинного кресла и взирал на застывших в отдалении слуг с пронзительной тоской в глазах. Моему появлению майор обрадовался чрезвычайно.
— Где вы ходите, Дюпре? — спросил он почему-то шёпотом. — Я уже был готов сбежать, честное слово. Это что, торжественный обед в нашу честь?
— Да нет, Виталий Борисович, — успокоил я его. — Обычный ужин. Сейчас, по всей видимости, придёт хозяйка дома, и начнём.
Он посмотрел на меня недоверчиво и слегка испуганно.
— Послушайте, Дюпре, вы что, всегда так ужинаете? Я имею в виду, дома?
— Большей частью, да, — чуть подумав, ответил я. — В моём родном доме с традициями дела обстоят примерно так же.
— Да-а-а… нет, я, пожалуй, так бы не смог, — честно признался Дмитриев, с тихим ужасом косясь на безмолвных и неподвижных слуг, облачённых в торжественно-роскошные одежды.
