Он покачал головой и отнял у меня бутылку.
— Ты ведь общался с этим ублюдком, Стеннардом? И как он тебе? Вот-вот… Они, по-моему, сами запутались в своих потенциях. Денег у ЦРУ не было, а итальянцы им ничего не дали. Тогда Стеннард связался с Кольбиани и через него начал воплощать план, разработанный Липке, — скупать всё, на чём держалась Паола Бономи. Они хотели таким образом выбить почву из-под ног этого… Как его?
— Босси, — подсказал я. Рихо кивнул.
— Да. Lega Nord. В финансовых тонкостях я не очень разбираюсь, знаю только, что на каком-то этапе Филипп перехватил у них инициативу.
— Погоди, — перебил я его. — Значит, Филипп тоже здесь?
Филипп служил личным секретарём и советником ещё у моего деда, Кристиана Дюпре. Он сохранил свои позиции и тогда, когда главой дома стал отец. Последние десять лет Филипп являлся вторым человеком в Империи и все «деликатные» проблемы, не требующие личного вмешательства отца, решал именно он.
— Естественно, — удивился Рихо. — Неужели ты думал, что Босс сам занимается этой ерундой?
Я промолчал. Масштабы Империи, которой руководил отец, упорно не желали помещаться в моей голове. Если эта схватка Севера и Юга Италии — ерунда? То, что же тогда — не ерунда? Свихнуться можно…
— Короче говоря, сейчас все структуры, которые ранее контролировала синьора Бономи, принадлежат боссу. И его совершенно не устраивает поведение сицилийцев. Кольбиани окончательно снесло башню, и в последние несколько дней он вступил в открытую конфронтацию. Его поддерживают некоторые политики в Риме, плюс — американцы давят на итальянское правительство… В принципе, всё это решаемо, но сделать мы ничего не могли, потому что у Стеннарда было мощное оружие — Давид. Если бы они устроили лёгкую утечку материалов по фактам сотрудничества концерна Дюпре и Давида Липке… Случился бы большой скандал. Поэтому Боссу пришлось заключить с американцами договор — он отказывается от борьбы с Кольбиани и уступает ему Север, а они не дают хода материалам Давида.
— Скажи, а эти переговоры тоже велись между Филиппом и Стеннардом? — спросил я.
— Нет. Это гораздо более высокий уровень. До нас доходили уже результаты. В частности — то, что Стеннард тебя отпустил, — одно из условий прошлого договора.
— Что значит — прошлого? — не понял я.
— Ха! — весело ухмыльнулся Рихо. — Ты же вытащил Липке из рук Стеннарда. Понимаешь?
— То есть… У американцев теперь нет ни одного козыря против отца? — начал постепенно соображать я.
— Иногда ты бываешь удивительно проницателен, — сделал мне комплимент Рихо. — Особенно если тебе всё как следует объяснить. Ладно-ладно, не злись… Филипп сейчас с нетерпением ждёт эту самую синьору Бономи…
— Синьорину, — машинально поправил я.
— Да какая, к чёрту, разница! — рявкнул он. — Мадам, мадемуазель… Лишь бы польза была. Если она согласится на условия, которые выставит ей Филипп, то — мы поддержим её в борьбе против Кольбиани. Ты даже не представляешь, как мне хочется выпотрошить этого старого барсука.
— А каковы условия?
— Отказ от поддержки партии Босси — раз. Все её вложения возвращаются к ней в виде кредита, который на очень и очень симпатичных условиях даёт корпорация Дюпре, — два. Она становится представителем Босса в Италии и делает для него то, что раньше делал Кольбиани, — три. Много?
— Не знаю… — задумчиво произнёс я. — Дай-ка сюда бутылку.
Насколько я знал Паолу, она должна была согласиться. Вершина горы, состоящей из власти и золота, по-прежнему владела её сознанием. Потеряв всё, она не смирилась с поражением, а сейчас отец манил её реальной возможностью отыграться… Я не верил, что Паола будет долго колебаться. «Я буду твоей маленькой женой…» Трое детей, шалаш на берегу моря… Не знаю, смог бы я жить так, но в том, что Паола не смогла бы, — я даже и не сомневался. Сделав большой глоток, я закашлялся. Глядя на меня с сожалением, Рихо забрал бутылку, аккуратно закрыл её и спрятал в кейс.
— Извини, — с трудом откашлявшись, сказал я. — Что-то я вышел из формы.
— Ничего, — сочувственно проговорил он. — Я тебя быстренько верну в лоно цивилизации.
— Слушай, а как к тебе попала Софи? — спросил я.
— В смысле — Дарья Латышева? — уточнил он. — Элементарно. Мы решили, что обременять тебя лишним багажом ни к чему, и Филипп обратился к Кольбиани с просьбой. Тогда у нас ещё были вполне приемлемые отношения, итальяшка легко согласился. Она и была-то у него часа полтора в общей сложности. Потом мои люди её перевезли в Авентин, а вчера — сюда, в Рим. Между прочим, пришлось и её багаж вытаскивать из отеля, она такой скандал устроила…
— Интересно… — Протянул я. — Получается, твои люди следили за мной с первого шага?
— А ты как думал? Я что, зря здесь целый месяц жарюсь? Все подходы к Липке, Стеннарду, Кольбиани и Бономи были блокированы намертво. Как только ты нарисовался на горизонте, тебя сразу же взяли на поводок. Кстати — одному из моих парней ты обязан жизнью.
— То есть? — не понял я.
— Вокруг Липке вертелся какой-то итальянец, Марсано. Мы за ним немного следили, а когда он полез в отель, я приказал его ликвидировать. На всякий случай. Тот, кто стрелял, узнал тебя в последний момент, так что — ты наш должник. А на кого, кстати, работал этот толстяк?
— На Стрекалова, — глухо отозвался я. — Ты мне покажешь этого… стрелка?
— Чтобы ты свернул ему шею в порыве праведного гнева? Обойдёшься. Между прочим, те двое, которых ты уложил в доме Марсано, тоже были моими людьми.
— Я уже догадался.
— Андре, давай без фокусов. Не надо мне тут вендетту разводить и покойников оплакивать, — резко бросил Рихо, внимательно за мной наблюдавший. — Если ты думаешь, что я заплачу и скажу, что беднягу Марсано убили напрасно, — этого не будет. Маленький мальчик влез в игру взрослых дядей и получил по рукам. А в такой игре от этого умирают. Я это знаю, ты это знаешь. Так что — забыли. Согласен?
Я угрюмо кивнул. Возразить было нечего. А эмоции… от них тоже иногда умирают.
— Что будет с Давидом? — Этот вопрос меня сейчас волновал даже чуть больше, чем грядущие проблемы во взаимоотношениях с Паолой. Рихо помолчал.
— Андре… Ты же знаешь… Я — цепной пёс. Если бы этот вопрос решал я — он был бы мёртв уже сейчас. Липке слишком много знает. Но… существуют ещё взаимоотношения Босса и этого твоего любимого Стрекалова. В общем, не знаю. Прикажут убить — пристрелю, не моргнув глазом. Прикажут отпустить? Что ж… Отпущу. Хотя, на мой вкус, лучше всё же — пристрелить.
Машину мягко качнуло, и, выглянув в затенённое окно, Рихо улыбнулся.
— За приятной беседой время летит незаметно… Приехали, Андре. Можешь считать, что ты — дома.
— Дома? Кстати, — вспомнил я, — за мной охотится какой-то русский киллер. И ему уже удалось пару раз подобраться… слишком близко.
