Книга Сингапурский квартет, страница 96. Автор книги Валериан Скворцов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Сингапурский квартет»

Cтраница 96

— Клео, дорогой, — сказала Сун Юй. Она никогда не обращалась к нему так.

И Клео понял. Остальные слова про то, как убивали отца неизвестным ядом, не имели значения.

Страх пересиливал горе: его сделали наследником, чтобы отнять ещё больше…

2

Очень много лет назад в двустворчатые двери двухэтажки на улице Изумрудного холма позвонила пожилая женщина в праздничной кофте. В руке она напряженно сжимала узелок из красной ткани.

Открыла пожилая китаянка, опиравшаяся на алюминиевую клюку.

Женщина кротко сказала:

— Сватьюшка, здравствуй!

— Но моя дочь не замужем! Кто вы, госпожа?

— Позвольте мне милостиво войти, уважаемая… Прошу вас…

Некто Освальд Ли Фу Чен, сын состоятельного скорняка, державшего салон меховых изделий на Пикеринг-стрит, скончался двадцати двух лет от роду и постоянно являлся во сне родителям. Однажды он сообщил отцу о своем намерении сочетаться законным браком. Очнувшийся от горячечного бреда скорняк не спал до рассвета, а утром поведал ужасную новость супруге. В беседе с сыном он был вынужден дать согласие на его женитьбу. При этом сын назвал невесту — девушку из дома сорок восемь на Изумрудном холме. Она частенько играла в крошечном дворике, обнесенном чугунной решеткой, когда Освальд шел в школу, расположенную в конце той же улицы, неподалеку от «Лавки одной цены».

Скорняк нанял сваху. Ее рассказ вызвал ужас у матери девочки, которой едва исполнилось пятнадцать. Но как отказать? Противиться желанию покойника — значит накликать в дом привидение.

В день брачной церемонии мать привела невесту в дом жениха. Девушку поставили возле черной лакированной доски с золотыми иероглифами — это и был её жених…

— Такова история моего замужества, — сказал Барбара, втискивая свой двухдверный «фордик» между машинами у кромки тротуара.

— Вот тебе ключ, выйди из машины и открой калитку в решетке…

— Это та самая решетка, за которой играла девочка из твоей сказки? спросил Шемякин.

— Та самая и не из сказки… Пошевеливайся! За труды я тебя покормлю…

Он приоткрыл дверцу и сказал:

— Барбара, может… может, я открою, конечно, калитку, да и пойду?

— Пойдешь? Тебе действительно хочется это сделать?

— Я в том смысле, что…

— Что бросишь на меня тень? Или ты веришь в привидения и боишься их ревности? — спросила она. — Не страдай. И после того, как ты посетишь меня, я буду относиться к тебе с прежним уважением… Ведешь себя, как жеманная леди!

В ладонь Бэзила вмялся черный цилиндрик величиной с тюбик губной помады.

— Что с этим делать?

— Штуковина называется активатор, электронный активатор… Вставишь в замок и наберешь кнопками двадцать пять, потом десять, потом один девять шесть ноль… Это дата моего рождения. Надеюсь, ты не забыл, что у китайцев возраст исчисляют со дня появления на свет плюс девять месяцев? Я представитель предыдущего поколения и не опасаюсь за твою и свою репутации…

— Сколько же ты даешь на разницу между поколениями?

— Двадцать пять лет хватит?

— С запасом, — ответил он, входя за ней в крохотный дворик, где под навесом, как и в прошлый раз, две недели назад, курилась жертвенная палочка в алтаре на привинченной к стене металлической полке. За наружными створчатыми дверями оказались вторые, решетчатые и тяжелые, а за решетчатыми ходили на шарнирах и третьи — в половину человеческого роста.

Бэзил сбросил ботинки перед высоким красным порогом и вздрогнул: под ярким светом мощной лампы, предостерегающе простирая длинный палец, скалил квадратный рот Будда с отвисающими до плеч мочками ушей.

Квартира оказалась на втором этаже, куда нужно было подниматься мимо Будды по лакированной лестнице. Бэзил цепко хватался за перила. Ноги в носках скользили на навощенных ступеньках.

Длинный диван, полка с книгами, торшеры из китайских ваз и плоский ребристый телевизор, похожий на батарею центрального отопления, разделяли просторное помещение на отсеки — гостиную, кухню, спальню и кабинетик. Кухня походила на медицинскую операционную.

— Падай на диван, — сказала Барбара, — а я приготовлю нечто… В качестве помощника шеф-повара тебе поручается развлекать меня содержательными разговорами. Если хочешь, как говорят американцы, «воспользоваться ванной», это вон там…

«Вон там» оказалось углом, занавешенным пластиковой ширмой, на которой были нарисованы дамы и кавалеры, прогуливавшиеся возле Вестминстерского аббатства в Лондоне.

— Ты в Москве живешь в квартире или гостинице?

— В квартире. Но это не родовая квартира. Я раньше жил не в Москве. Мой город назывался Кимры, на Волге. Река такая.

— Кимры? И куда делся дом?

— Сгорел. Пожар…

— Ох, не дай Бог… Зато страховку отхватил! Ничего, построишь другой. Скажи по-русски Москва!

Бэзил сказал.

— Теперь название улицы, только произноси его так, будто сообщаешь своей русской подружке, хорошо?

Бэзил произнес:

— Неглинный переулок…

— Знаешь, я приготовлю «южный банкет» и «тарелку лодочника», потом что-нибудь северное, вроде равиолей.

— Ты с ума сошла! Сколько же времени уйдет?

— Десять минут, не успеешь скончаться от истощения… У меня полуфабрикаты и микроволновая печь… Если лень разговаривать, включи телевизор.

Он отнес блюда от микроволновки к широкому прилавку бара, над которым из специальных гнезд свисали рюмки. Достал из холодильника ледяной зеленый чай в фарфоровой фляге. Распаковал льняные пакетики с костяными палочками. Включил торшеры.

За окном разразился ливень.

Барбара прикоснулась щекой к его плечу.

Будто и не космы воздушных корней баньяна раскачивало ветром на улице. Будто капли дождя и не испарялись, коснувшись раскаленной мостовой, а жгли холодом, принесенным со стылых высот над Волгой…

Людей смешанной расы в китайских общинах называют «ни гусь, ни курица». Такое же отношение к смешанным бракам. Гусь женится на курице. Или петух берет в жены утку.

После капитуляции британских войск в Сингапуре в 1942 году стало ясно, что уход непобедимых белых из Азии — вопрос времени, хотя японцы и оказались разгромленными в 1945-м.

Отец Барбары не мог никуда уйти. Кто ждал его в Шотландии? Самой близкой осталась служанка, купленная в нищей китайской семье, главу которой убили террористы на каучуковой плантации в Джуронге. Несправедливо было бы считать отца Барбары наихудшим из надсмотрщиков. Так пал жребий — жертвы избирались наудачу. И было бы так же несправедливо сказать, что женщина, на которую пал жребий быть купленной мужчиной, не способна полюбить своего владельца. За белым инвалидом, разрушавшимся на глазах от болей и запоев, юная китаянка ухаживала так, как не смог бы никто другой…

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация