А в девяностые годы, когда выезды за рубеж перестали быть большой проблемой, практиковалось проведение зачетов по выживанию на территории чужих государств. Правда, этот опыт не привился, особенно в дальнем зарубежье, по причине слишком мягких условий для выживания, излишней доверчивости и беспечности местного населения и чрезмерной мягкотелости правоохранительных органов. Да еще и валюта на командировки, с которой в стране напряженка… В общем, после трех или четырех зачетов данную практику прекратили.
И все было бы просто: выбрался, пробежал, убежал, прибыл, если бы не усложняющие жизнь вводные, которые подстерегали сдающих зачет в самый неподходящий момент. Пояса с маячками позволяли руководству Отдела следить за продвижением группы, контролировать ее и в нужный момент вмешиваться – помогая в неординарных ситуациях или, наоборот, усложняя и без того нелегкую жизнь бедолаг. Как правило, помогать приходилось редко, а вот усложнять – так это полной кепкой, да еще и за пазуху отсыпать…
Уже на подходе к Отделу после пары-тройки недель мытарств группу встречал коллега и с ухмылкой вручал записку. А в ней указание, что «зачетникам» следует вернуться по маршруту на тысчонку километров назад, проникнуть на территорию авиационной воинской части и очень внимательно обследовать охраняемый караулом склад № 5, расположенный на спецтерритории, на наличие ядерных боеприпасов. Конечно, никаких боевых частей для крылатых ракет в складе не обнаруживалось, хотя его стерегли едва не бдительнее, чем ядерный арсенал, ввиду нахождения в ангаре нескольких тонн спирта, используемого в авиации в качестве антиобледенителя. Единственным утешением для «зачетников» было наполнение фляжек вышеупомянутым противообледенительным средством с целью употребления его по прямому назначению по окончании «большой прогулки».
Или где-то на середине пути, как черт из табакерки, являлся наблюдатель из своих и ставил задачу, что группе следует изменить направление следования, с целью посещения города N, находящегося километрах примерно в двухстах в стороне от их маршрута. В этом городке «зачетникам» требовалось разыскать автомобиль «Мерседес» с указанным номером, не сильно начистить физиономии находящимся в нем гражданам, провозглашая при этом, что Бугай самый крутой из всех крутых. Затем они должны были угнать «мерс», бросить его в лесу километрах в пятидесяти от города и далее следовать своим путем-дорожкой. Задание, в общем-то, простое, выполнялось, ничтоже сумняшеся, в мельчайших подробностях, как того и требовала вводная. Лишь позже «зачетники» узнавали, что своими действиями спровоцировали войну криминальных групп в городе, развязав при этом руки правоохранительным органам. Как говорится, совместили приятное с полезным. Правда, если с полезностью все было ясно, насчет приятности у господ офицеров были определенные сомнения. Однако приказы не обсуждаются, а исполняются.
– Дима, ты где ходил на «большой прогулке»? – спросил у Стоянова Веклемишев, смывая пену с безопасной бритвы.
– Это на зачете, что ли? – уточнил Димитр и ухмыльнулся. – Выкинули нас под Биробиджаном, двигались вдоль Транссиба, по вводной пришлось к монголам прогуляться, похулиганить. Дед придумал лошадей от табуна отбить и на них переход совершить. А лошадки дикие, кусачие и монголы приставучие…
– А мы выше Ханты-Мансийска приземлились. Вышли на Обь под Малым Алатымом, связали плот и на нем сплавлялись под видом туристов до Приобья. А дальше – по «железке» в товарняке на Нягань и Серов… Ты, Дима, условия зачета по выживанию хорошо помнишь?
– Да уж это никогда не забудешь. Выжить, не засветиться и прибыть в срок.
– Считай, мы с тобой во второй раз вышли на маршрут зачета, – безмятежно сообщил Стоянову Вадим. – Наша задача добраться до Москвы живыми и донести информацию Дагаева. А насчет сроков, так это чем скорее, тем лучше. И на контроле не свои будут, а чужие злые дядьки, возможно, с пистолетами и автоматами. Все понятно?
– Предельно ясно! – кивнул в ответ Димитр. – Задача: донести слова Мусы и злым дядькам под горячую руку не попасться.
– Тогда держи бритву. Меняй лезвие, брейся – и в путь-дорогу, «пешим по конному».
– Есть, товарищ полковник, в путь-дорогу, – бодро сказал Стоянов, принимая у Вадима бритву.
Веклемишев вместе с группой Тамбовцева совершил трехсуточный переход, выбираясь из предгорий на равнину. Шли по ночам, обходя населенные пункты и блокпосты, отдыхая и отсыпаясь днем в укрытиях. Маршрут был тяжелый, с переправами через речки, местами – по бездорожью. Вырвавшись из горных районов, не остановились, не передохнули, а скорым маршем от Урус-Мартана двинулись на северо-запад – на станицу Орджоникидзевскую и Малгобек, стремясь как можно скорее покинуть пределы Чечни. Веклемишев хотел выйти на границу Северной Осетии южнее Моздока и уже на месте решать, как двигаться дальше. Можно было прорываться в обход Моздока в Ставропольский край или через узкий осетинский перешеек проскочить на территорию Кабардино-Балкарии. Вот, собственно, и все планы. Ну а дальше как карта ляжет – игральная или топографическая…
Спутниковый телефон, связь с генералом Ветлугиным, все трое суток «горного» марша и два дня и две ночи движения по равнине молчал. Вадим несколько раз доставал аппарат и жал на кнопку контроля, проверяя его исправность. Дисплей, секунд двадцать помигав зелеными искорками, высвечивал надпись: «Тест проведен, телефон исправен». Безмолвствие аппарата давало волю фантазиям, однако, как ни крути, ни фантазируй, а приказ генерала оставался в силе. А потому основополагающей концепцией ближайших дней жизни Веклемишева являлся суровый северокорейский принцип «че-че» – полная самостоятельность и надежда на собственные силы.
Последнее условие, правда, было нарушено. Вадим решил для страховки взять с собой на «большую прогулку» Стоянова. Если охота на «московского гостя» организована серьезная, то вдвоем шансов прорваться куда как больше, чем в одиночку. К тому же Димитр, как говорится, был «в деле», вторым номером нес информацию Дагаева о готовящемся террористическом акте в столице.
Капитан воспринял роль оруженосца с чувством глубокого удовлетворения, что было легко предугадать. Без сомнения, работа, которой заняты «отдельцы» в Чечне, и опасна, и трудна. Но к этому привыкаешь и воспринимаешь опасности как естественный образ жизни, к чему тебя готовили многие годы. Сложнее привыкнуть к скуке. Риск становится обыденностью, готовность идти под пули – рутиной, а рейд по «зеленке» совсем не щекочет нервы. Поэтому возможность хоть на короткое время поменять надоевшее до зеленых чертиков «чеченско-командировочное» существование пусть на более трудное и опасное дело воспринималось как праздник. Вот и Димитр сейчас пребывал в приподнятом настроении и ловил на себе завистливые взгляды остальных «тамбовцев», ревниво следивших за подготовкой Стоянова к сопровождению Веклемишева.
Глава 16. Гости нежданные, гости желанные…
– Бритье закончено! – доложил Стоянов. – Обмундирование, конечно, желает иметь более пристойный вид, но ведь не на бал к графине Шереметевой собираемся. Верно, Вадим Александрович?
