Викинг все чаще смотрел на стрелки часов и закидывал вверх голову, выглядывая небо и звезды, скупо прорывающиеся в редкие прогалы между густыми сплетениями ветвей. Время поджимало, рассвет приближался с каждым шагом, с каждой потерянной минутой. На шум и топот, доносившиеся из-за спины, Викинг уже не обращал никакого внимания. Бороться с этим явлением было невозможно, и поэтому он, махнув рукой – будь что будет, – вел и вел вперед свою колонну.
Викинг очередной раз взглянул на часы. Прошло уже более пятидесяти минут, как они вышли из лагеря. Он встал и передал по цепочке, чтобы все затихли. Что слышно? Ничего нового – все те же естественные лесные звуки. Колонна снова двинулась вперед. Через двадцать минут очередная остановка. Люди замерли, вслушиваясь вместе с Викингом. Результат прежний. Шагаем дальше.
Неожиданно он почувствовал легкое движение воздуха, словно кто-то провел рядом с лицом нежным пером, ласково коснувшись щеки самыми кончиками невесомого пуха. Еще прикосновение…
Викинг заметил, что ветви пропускают навстречу слабое дуновение свежести. Может быть, это ему казалось, но нет, он уже ощущал кожей и вдыхал в себя запах близкого океана. Вот, кажется, слух поймал шелестящий звук волны, накатывающейся на берег. Остановившиеся за ним замерли… Все верно, это прибой, а значит, и завершение их лесного странствия.
Усадив людей на землю, Викинг мягко и неслышно двинулся к близкому берегу. Заросли быстро закончились, под ногами тихо хрустнул песок, свет далекого маяка скользнул по листьям. Он осмотрелся по сторонам. Похоже, они вышли правильно, далеко не отклонились, а самое главное, вовремя – горизонт уже начинал сереть.
Викинг отстегнул фонарь, направил его в океан и послал туда серию коротких вспышек. Через десять секунд он повторил эту операцию. Ответа на его действия не поступило, что являлось абсолютно правильным. Как они и договорились с человеком Домингоса, тот не должен был выдавать себя никакими сигналами, которые могли быть замечены с острова. Острый и напряженный слух Викинга уловил едва слышимый звук работы двигателя на малых оборотах. Он бросился назад, в лес. Выбежав к беглецам, фонарем осветил лица сидящих. Дювалье выдохнул с надеждой:
– Ну что? Получается?
– Все нормально. Сейчас будем эвакуироваться, – торопливо ответил Викинг. – Выдвигаемся на берег. На выходе я беру под наблюдение левый фланг, Жак – правый. Первыми на катер садятся женщины, затем адвокат, и последним идет Дювалье.
– А ты? – вырвалось у Надежды.
– Я пока остаюсь на острове. У меня здесь еще есть дела.
– Почему опять ты? – растерянно сказала она.
– Так нужно, и не будем это обсуждать. Катер вас доставит в одно очень укромное место, где и будете дожидаться моего возвращения, – категорично ответил Викинг. – За мной!
Звук катера стал более отчетливым. Несколько редких вспышек фонариком подкорректировали рулевому курс и обозначили место посадки. Викинг неожиданно ощутил на своем запястье маленькую ручку сеньоры Лоуренсии, сидевшей рядом с ним.
– Что случилось? – обратился он к старушке.
– Спасибо тебе за помощь, – негромко ответила женщина. – Ты настоящий воин. Судьба мужчины воевать, любить и беречь женщин. Я вижу, что твой род достойно нес на себе эту ношу. Путь, который выбрал тебя, нелегок, и впереди будет еще много жестокости, крови и грязи, но воин пройдет через все это не запачкавшись, если его помыслы чисты. А ты еще не потерял это качество.
Возбужденный Викинг не сразу понял, о чем говорит старушка, так как был полностью поглощен ожиданием катера и предстоящей посадкой.
– Не волнуйтесь, сеньора, все будет хорошо, – ответил он автоматически, вслушиваясь в приближающийся звук двигателя. – Скоро катер доставит вас в безопасное место, и не надо будет ни о чем беспокоиться.
Лоуренсия крепко сжала запястье Викинга.
– Послушай, сынок, у нас мало времени, а я должна поведать тебе слишком важные вещи. Я верю, что все должно закончиться благополучно и люди будут спасены. Меня беспокоит другое: ты в суете, в войне и постоянной тревоге забываешь о главном – о себе. Чужая воля руководит тобой и твоими мыслями. Нельзя считать, что это плохо или хорошо, – такова судьба… Завтра ты станешь другим, и совсем не потому, что изменится твоя внутренняя сущность. Она останется прежней, просто в душе наконец проявится зерно, зревшее в тебе всю жизнь, зерно, брошенное при твоем зачатии. И этот росток должен будет прорасти, вызреть и дать продолжение себе подобному. Но его можно сгубить, оттолкнув от себя тех, кто уже рядом или будет близок. Твоя душа находится в жестком коконе, и только сам человек может прорвать его и сбросить с себя. Вряд ли ты полностью можешь осознать то, о чем я сейчас говорю. Понимание придет позже, когда наступит время прозрения. Не отталкивай судьбу, будь милостив к ней, найди свое «я» в другом человеке, отдай частичку себя. И последнее: ты уже дважды спас жизнь и тело, спасешь и еще раз, но уже душу, а может быть, даже большее – и жизнь, и душу, и сам смысл существования. Вот, наверное, все, что я тебе могу сказать. Попробуй это понять, хотя от понятия до осмысления может пролечь долгий и нелегкий путь.
Викинг сидел, несколько смущенный и ошарашенный услышанным. Он не мог до конца разобраться, что же хотела ему объяснить, поведать старая сеньора. А может быть, и не стоило сейчас ничего понимать. Ее слова, очень странные и непонятные образы отложились в подсознании. Викинг ощутил, что все сказанное подспудно существовало в нем раньше и только не могло найти выражения, вырваться наружу. Он почувствовал разливающееся по телу тепло от слов этой старой женщины.
Что таили ее предсказания? Что означает дважды спасенная жизнь и будущее спасение чьей-то души? Викинг пока ничего этого не понимал. Он осознавал только одно – не надо сейчас ни о чем говорить и спрашивать. Все должно прийти позже…
Он так же тихо, как и сеньора Лоуренсия, произнес:
– Спасибо, матушка. Если смогу, я выполню то, что вы сказали. Я найду себя…
– Тебе спасибо, сынок, – ласково и спокойно ответила старушка. – А теперь давай попрощаемся, я ухожу.
– Как уходите? А катер? Здесь оставаться очень опасно.
– Мне некуда уезжать и незачем. Здесь моя земля, могилы моих предков, мужа, сыновей, и я должна находится рядом с ними, а скоро – и вместе с ними. И беспокоиться за свою жизнь мне уже поздно. Чем быстрее моя душа соединится с душами близких, тем скорее мы обретем счастье и спокойствие – и они, и я… Прощай, сынок. Счастья тебе!
Сеньора Лоуренсия встала, нашла сухими губами лоб Викинга и поцеловала его.
– Прощай! – произнесла она еще раз и неслышно шагнула в темноту.
Викинг чувствовал, что не надо останавливать женщину, не надо пытаться изменить ее судьбу. Как сказала она сама: «… путь, который выбрал тебя». Вероятно, так оно и есть!
Его привел в себя слабый сухой звук трения днища катера о песок. Двигатель продолжал работать на малых оборотах. Викинг дважды зажег фонарь, передавая последний установленный сигнал «все в порядке». Он осторожно и тихо выдвинулся из зарослей на песчаную полосу. Уйдя на пару шагов влево, Викинг присел на одно колено и повел дулом «узи» из стороны в сторону. За спиной были слышны шаги Дювалье, проделывающего точно такой же маневр, только вправо. По своему опыту Викинг знал, как сложно преодоление водных преград, железных дорог, трасс и эвакуация. Без надежной обороны все обречено на провал.
