На шумный протест Иволгина генерал-майор лишь развел руками, дескать, группа, идущая в поиск, сама подбирает бойцов. Но Николай не собирался сдаваться, тем более своим, с которыми не один год провел плечом к плечу.
— Нет, Денис, так не пойдет, — старший лейтенант наклонился к ротному, напрочь позабыв о самоконтроле, по-звериному оскалившись. — Как на учениях, так вместе, а на боевые без меня! За бабьими юбками решили спрятать. Не выйдет! Я член команды, я — радист. А без связи фронтовая разведка не работает.
Давыдов не стушевался под свирепым взглядом своего взводного и ответил как ни в чем не бывало:
— Радиста мы подберем, а ты написал рапорт на перевод на Балтику.
Все знали, что его жена, уроженка Калининграда, беспрестанно пилит его с переводом поближе к ее родственникам. В конце концов полгода назад он все же решился на перевод в бригаду морской пехоты Балтийского флота.
— Даже если по возвращении мне придется уезжать, это одно, — Иволгин, обычно спокойный, практически невозмутимый, заметно нервничал и глотал окончания. — Но если с кем-то из вас… как мне потом дальше служить? Как трусу и ублюдку? Ну уж нет, лучше я сейчас же напишу рапорт на увольнение и пойду торговать на рынке китайским ширпотребом, или, если очень повезет, на автостоянку к крутым… охранником.
Это был не крик о мольбе, снисхождении или пустая бравада, это был настоящий феномен. Настоящий — определение загадочной русской души. Когда вместо того, чтобы самому спасаться, человек гибнет, спасая друга, а вместо позорного плена выбирает последний патрон или гранату.
Это не всем дано, но этот феномен существует, его не в силах вытравить даже культ всевластия денег.
Давыдов по очереди посмотрел на сидящих позади Николая морпехов, теперь уверенности, должен ли товарищ оставаться в тылу, на их лицах он не заметил.
— Хорошо, Птица, — наконец сдался Денис. — Ты сам все решил. Только одно условие — как бы карта в нашем рискованном предприятии ни легла, ты обязан вернуться. А то твоя благоверная нас со свету сживет.
— Все будет в порядке, командир, — улыбнувшись, с облегчением вздохнул радист.
— Время, отведенное на организационные вопросы, закончилось, — Давыдов демонстративно посмотрел на часы. — Теперь ознакомимся с заданной темой. — Он раскрыл папку и выложил на стол фотографии аэрокосмической съемки, карту и несколько листов со служебными инструкциями…
Глава 2 Два бойца
Покидали Таиланд в обычном режиме — первым в небо поднялся дородный и вальяжный «Ил-76», за ним взмывали стремительные «МиГи» «Соколов», следом мощные и грозные «сухари».
Дамская спарка взлетела последней, замыкая строй. Самолеты развернулись над Сиамским заливом, выстроившись в фигуру «воздушный змей», только теперь уже без цветного дымового хвоста. Был взят курс на Бангкок.
Пройдя на высоте двух тысяч метров над столицей Таиланда, российские самолеты поднялись на десять тысяч, заняв свой походный эшелон.
Теперь истребители летели не так четко, выдерживая строй, да и на такой высоте их мало кто мог разглядеть, тем более что внизу простиралось бесконечное зеленое море тропического леса. А в воздушном пространстве Китая и вовсе придется перестраиваться для встречи с летающими танкерами, которые должны будут их дозаправить.
Они возвращались домой победителями, от переполнявшего ее восторга душа Натальи Серпень пела. Сколько себя помнила, с раннего детства, с первого класса, такое с ней обычно происходило, когда добивалась своего. Сейчас даже не хотелось думать о конфликте с генералом Гончариным, но, тем не менее, неприятный осадок все же просачивался в сознание молодой женщины.
«Миллион, миллион алых роз… да пошел он, — неожиданно оборвав песнь души, с ненавистью подумала Серпень, сконцентрировала все свое внимание на серебристом силуэте флагманского „Ила“, на борту которого летел руководитель российской делегации. — Из авиации он меня выгонит, ага, как же. Так тебе главком и отдал меня под раздачу».
Такое умозаключение не особо обнадежило летчицу — Наташа, несмотря на то, что жила небом, тем не менее, была хорошо осведомлена о суровых буднях повседневной земной жизни, которую можно было охарактеризовать короткой поговоркой «Жалует царь, да не жалует псарь». Покровительство большого начальника запросто может изгадить начальник поменьше, но непосредственный. «Да пошел он, уйду из придворной авиагруппы. В Липецк меня заберут с руками и ногами, или пойду в Академию имени Жуковского. Давно уже зовут».
В конце концов Серпень взяла себя в руки, запретив думать о неприятном, решив: чему быть, того не миновать. Ведь проблемы следует решать по мере их поступления.
Неожиданно Наталья вспомнила о подарке, который им со Светланой сделал король Таиланда, как было написано в открытке: «В благодарность за красоту воздушного боя».
Бомбардировка бронеколонны, конечно же, не совсем была воздушным боем, но, тем не менее, подарки оказались солидными.
Его величество презентовал российским летчицам копии своего любимого слона. Две статуэтки высотой в метр из чистого серебра с позолотой и большими рубинами вместо глаз весили по доброму пуду. Такой сувенирчик в карман не сунешь, пришлось королевский подарок грузить во флагманский «Ил». Думать о том, как дома придется разбираться с таможней, не приходилось — король позаботился, чтобы к статуям прилагались необходимые сопроводительные документы.
«Может, мне больше и не придется летать на подобные мероприятия, по крайней мере, останется память о достойном финале», — подумала Наталья. В следующее мгновение приборная панель истребителя погасла, даже в наушниках шлемофона прекратилось потрескивание радиопомех.
— О, господи! — тонко вскрикнула Серпень, самолет был обесточен, связь как внутренняя, так и внешняя отсутствовала. Летчики — народ суеверный, имеют множество примет, никогда не фотографируются перед полетами, а слово «последний» заменяют на «крайний». В первые мгновения бесстрашная летчица ощутила приступ настоящего животного страха, подумав, что сама накликала беду, помянув про себя «финал».
Но страх тут же улетучился, уступив место трезвому профессионализму. Первое — это оценка ситуации, «тридцать третий» обесточен, но продолжает лететь с прежней крейсерской скоростью.
Серпень левой рукой сжала рукоятку управления самолетом, а пальцами правой стала нажимать клавиши включения дублирующих систем. Но тщетно, приборная панель оставалась пугающе безжизненной. Еще через несколько секунд стало ясно, что до сих пор послушный управлению истребитель окончательно забастовал, совершенно не реагируя на приказы пилота, продолжая лететь в том же направлении и с прежней скоростью.
Пальцы Натальи вновь лихорадочно забегали по кнопкам панели управления в надежде оживить приборы, но индикаторы по-прежнему пялились на пилота мертвыми глазницами потухших экранов.
Вдруг «тридцать третий» стал терять высоту, постепенно заваливаясь на правую плоскость крыла.
