Время, казалось, на какое-то мгновение замерло, выстрелы были едва слышны из-за звуконепроницаемой двойной оконной рамы. Диспетчер, не отрываясь, смотрел на направленный в лицо пистолет, а кабальеро буравил взглядом перрон, где стоял сараевский эшелон…
Тепловоз призывно загудел и, дернувшись, двинулся вперед, увлекая за собой пассажирские вагоны. Глаза террориста довольно сощурились, потом загремели выстрелы. Первая пуля размозжила верхнюю часть черепа железнодорожника, вторая — разворотила компьютерный процессор. Третий выстрел разнес двойное оконное стекло.
Кабальеро рывком перенес свое тело на подоконник, потом прыгнул на стальной козырек, прикрывающий центральный вход в здание вокзала. Едва ноги бывшего парашютиста коснулись нагретого металла, он тут же спружинил ими и сиганул еще ниже, на цветочную клумбу. Перекувыркнувшись через левое плечо, вскочил и побежал за удаляющимися вагонами.
С начала боя прошло не больше двух минут времени. Слишком спокойная страна Австрия, слишком давно ничто подобное не возмущало ее размеренную жизнь. Пограничники из дежурного взвода, едва загремели первые выстрелы, бросились в арсенал за оружием и экипировкой. Толкаясь, они хватали тяжелые бронежилеты, титановые шлемы и штурмовые винтовки…
Кабальеро успел запрыгнуть на подножку вагона, когда на перрон выскочили похожие на средневековых рыцарей австрийские пограничники. Их появление сопровождалось грохотом автоматных выстрелов.
Мункар бросился в соседний вагон, где на полу тамбура залег за ручным пулеметом косовар.
— Придержи их, — приказал палестинец.
«РПД» изрыгнул длинную очередь, десятки пуль выбили фонтанчики бетонной крошки у ног передовых пограничников. Стражи границы бросились врассыпную и залегли на асфальтированной площадке перед зданием пограничной охраны. Когда они пришли в себя и подняли головы, хвост поезда уже скрылся за поворотом…
Сараевский пассажирский поезд, набирая скорость, все дальше и дальше уходил в глубь Австрии.
— А теперь и заложниками можно заняться, — недобро усмехнулся Мункар, когда к нему подошел Накир.
Всех пассажиров, проводников, работников обслуживания, а также двух почтовиков загнали во второй вагон — ресторан. Вагон заминировали брусками пластида и для охраны поставили двух боевиков.
Пульт дистанционного подрыва передали кабальеро, который с напарником расположился в первом вагоне. Последний почтовый вагон заняли двое палестинцев и пулеметчик-косовар.
Накир, наблюдая за мелькающими в окне вагона зелеными шапками деревьев, задумчиво произнес:
— Интересно, как долго будем так ехать?
— Думаю, недолго, — бесстрастным тоном произнес его товарищ. Он уже чувствовал холодное дыхание смерти. Рука шахида скользнула под полу куртки, нащупала тумблер взрывателя. Потом палестинец облизнул пересохшие губы, как будто на них уже наложила свою печать вечность.
Предположение Мункара оказалось верным: через несколько минут на параллельной железной дороге трассе появилась группа полицейских машин, которые неслись с включенными мигалками, заставляя прижиматься к обочине встречные машины.
Вскоре к погоне присоединилась пара вертолетов — два белых остромордых «Джетрейнджера» с синей полосой «Полиция». Похожие на гигантских стрекоз, они то ныряли едва ли не на уровень окон вагонов, то вновь взмывали ввысь.
— Еще раз они опустятся, и я кого-то из них подобью, — угрожающе заявил косовар, сжимая ручной пулемет.
— Не торопись, — успокоил его Накир. У мальчишек, добровольно обрекших себя на смерть, мужества и выдержки было куда больше, чем у опытного наемника. Тот хотел заработать денег, а не отдавать свою жизнь во имя каких бы то ни было идеалов.
Впереди появилась череда остроконечных гор. Поезд, немного снизив скорость, стал двигаться по дуге, огибая небольшое озерцо.
Из окна вагона уже была видна черная дыра туннеля, к которой устремился состав.
«Джетрейнджеры», будто потеряв к поезду интерес, на полной скорости унеслись вперед. Мункар улыбнулся: дыхание смерти становилось все сильнее.
Черная пасть туннеля поглотила пассажирский состав, но уже через несколько минут раздался визг тормозов. Поезд останавливался.
— Что происходит, шайтан! — выругался Мункар, хватая микрофон внутренней связи, и сразу же раздался возбужденный голос одного из боевиков, находящихся в кабине тепловоза.
— Вертолет сел прямо на рельсы перед выездом из туннеля. Если бы мы попытались его протаранить — поезд мог сойти с рельс, и тогда всем нам каюк.
— Хорошо, — палестинец вынужден был признать правильность действий машинистов. Отшвырнув микрофон, приказал пулеметчику: — Лезь под вагон и там готовь позицию. Думаю, без стрельбы мы не сможем с австрияками договориться.
Косовару нечего не оставалось, как подчиниться. Он взял запасной диск к пулемету и с «РПД» направился к выходу.
— Накир, ты тоже приготовься, — прежде чем пойти в голову состава, Мункар обнялся с «братом по смерти». Оставшись один, Накир вскрыл один из длинных ящиков и сунул под доску несколько брусков пластида…
— Что будем делать? — озабоченно спросил кабальеро у палестинца, когда тот вошел в вагон-ресторан.
— То, что приказал Али, — спокойно ответил шахид, безразличным взглядом окидывая собранных в вагоне заложников. — Вступим с властью в переговоры и потребуем пропустить нас в Брюссель. В противном случае будем убивать заложников. Ну а пока будем добираться, Али придумает, как нам выбраться из этой передряги.
Бывший офицер-десантник с недоверием смотрел на палестинца. Но предъявить что-либо ему он не мог, строго помня наказ Али. Тот действительно поставил Мункара старшим в этой экспедиции, и только он мог поддерживать связь с Бековичем. И возможно, все так и было на самом деле, как сейчас говорил палестинец.
— Ну и как ты собираешься вести переговоры с властями? — вынужден был сдаться кабальеро.
— Отпустим часть заложников, чтобы они передали властям наши условия. Если через три часа нас не пропустят, каждые десять минут будем расстреливать по заложнику, — охотно объяснил свой план шахид.
— Почему именно три часа? — поинтересовался кто-то из наемников.
— Вполне достаточный срок, чтобы согласовать со всеми ступенями структуры власти.
— А кого будем отпускать? — спросил кабальеро.
— Естественно, наиболее молодых и крепких мужчин. Зачем нам здесь «пятая колонна»? Тем более расстрел женщин и детей должен ошеломить общественное мнение. А это, в свою очередь, удар по правительству, которое гнев граждан может низвергнуть, как цунами Атлантиду. Никто из начальства не решится взять на себя ответственность за расстрел женщин и детей. Нас обязательно пропустят.
— Да, это может сработать, — согласился с доводами палестинца кабальеро…
Комиссар криминальной полиции Гюнтер Шольц, упитанный коротышка с короткой седой шевелюрой и хмурым, озабоченным лицом, перебирая толстыми короткими пальцами плоские четки из черного дерева, внимательно слушал донесение одного из своих помощников о произошедшем. Случившееся на границе повергло комиссара в шок, и теперь, погруженный в свои мысли, он слушал, что называется, вполуха.
