Медленно ступая, бойцы приблизились к трупам, кто-то из „пожарников“ ткнул ногой убитого чеченца, изрешеченного пулями. Труп перевернулся на бок, как тряпичная кукла.
Переступив через нескольких убитых, замерших в тех позах, в каких их застала смерть, Волин неожиданно остановился над телом, дергающимся в предсмертных судорогах. Развернув его к себе, подполковник приказал:
— Наум, подсвети.
„Пожарник“ достал из кармана бушлата небольшой Г-образный американский армейский фонарь и, щелчком включив его, направил луч на раненого. На груди умирающего разрасталось кровавое пятно, Волин рванул натовский камуфляж, в который тот был одет. По волосатой груди растекалась густая алая кровь, пульсируя из рваной раны.
— Посвети ближе.
Луч фонаря сфокусировался над раной, где виднелась четкая татуировка: на фоне полумесяца матерый волк держал в зубах ягненка.
— Добей, — произнес Волин и небрежно сплюнул себе под ноги.
Убрав правую руку с рукоятки автомата, Наумов достал из голенища десантного ботинка остро отточенный самодельный нож-заточку…
* * *
Двадцать изуродованных трупов, раздетых по пояс, лежали в палатке на территории батальона „Камышовый кот“. У каждого из двадцати на левой стороне груди татуировка: волк, зажавший в пасти ягненка. У некоторых была еще надпись на русском языке „Смерть неверным“. „Волчья сотня“ — особая гвардия президента и личные враги морских пехотинцев. „Волки“ отличались чрезмерной жестокостью, именно они во время боев в Грозном отрезали пленным головы, потом забрасывая их привязанными к реактивным гранатам в расположение федеральных войск. Особо издевались „волки“ над попавшими в плен контрактниками, те умирали не сразу, только после мучительных пыток. Когда война перешла в стадию „партизанской“, „Волчья сотня“ совершала самые дерзкие налеты и устраивала засады, обстреливая воинские колонны и эвакуационные госпитали. Попав в плен, „волки“, как правило, жили недолго, пуля в затылок лучшее, что могло им перепасть.
— Какие есть мысли по этому поводу? — спросил Волин, прохаживаясь перед рядом трупов. С другой стороны стояло руководство батальона.
— Группа шла особняком, — задумчиво произнес начштаба. — Наши дозоры не засекли другие группы, значит, это был не отвлекающий маневр. У каждого „духа“ только личное оружие — автоматы, пистолеты, ножи. Тяжелого вооружения нет, значит, не диверсия. Тогда получается, группа просачивалась сквозь наши боевые порядки. Интересно, зачем?
— Как зачем? — усмехнулся замполит, он единственный оставался одетым в бронежилет, каску, с автоматом на плече. — Не дают покоя лавры захватчиков Буденновска и Кизляра.
— Морды у всех бритые, — неожиданно проговорил Ким. — Те, в Буденновске и Кизляре, не сильно следили за своей внешностью. По-моему, здесь задумывается что-то более масштабное…
— Ладно, не будем гадать на кофейной гуще, — подвел итог Волин. — Срочную шифровку в оперативный отдел ГРУ: „При попытке просочиться сквозь боевые порядки наших войск была уничтожена группа из двадцати бойцов Волчьей сотни. Есть подозрения о диверсионной акции в стратегическом тылу. Установите, не было ли на других участках подобных переходов“.
— Записал, — произнес Козинец, пряча блокнот с записью в карман куртки. — А что делать с трупами?
— Заройте за расположением батальона, — безразличным тоном ответил комбат.
ТУРЦИЯ. АНКАРА
Тяжело отдуваясь, бригадный генерал Мохаммед Абу Алмади покинул здание Министерства обороны Турции. Воз¬раст его давно перевалил за полсотни, и сегодня ему намекнули, что пора подумать об отдыхе.
Грузное тело генерала сотрясалось от ярости, но, пока он шел по бесконечным коридорам министерства, спускался по широким лестницам, покрытым ковровыми дорожками, ярость немного утихла, уступив место трезвому расчету.
В конце концов, тридцать лет, отданные военной службе, не оказались дорогой, усеянной розовыми лепестками, скорее наоборот. Все это время Мохаммед Абу Алмади потратил на войну с курдскими повстанцами, где особых побед добиться так и не смог. Два академических образования, несколько лет стажировки за границей не подняли его на вершину воинской карьеры, оставив на нижней ступени генералитета. Но всякая учеба приносит свои плоды. В середине семидесятых, еще будучи подполковником, Алмади создал историческое общество „Наследники Османов“. Начиналось все просто: собрались поклонники Османской империи, те, кто был недоволен буржуазной революцией, случившейся в начале века, которая уничтожила империю, превратив ее в отсталую страну, придаток к крупным западным державам.
„Наследники Османов“ собрали под своей крышей самых образованных и энергичных людей, военных и интеллигентов. Тех, кто составляет будущее любого государства…
Выйдя из здания министерства обороны, генерал направился к своей машине. Ординарец Мустафа, заметив босса, выскочил из автомобиля и опрометью бросился открывать дверцу.
— Домой, — буркнул Абу Алмади, втискиваясь в „Мерседес“, его грузное тело как будто растеклось на заднем сиденье.
Мустафа завел мотор, машина плавно двинулась в направлении движущегося, ревущего автомобильного потока. „Так или иначе, все равно нужно уходить в отставку“, — с каким-то облегчением решил генерал, снова погружаясь в свои раздумья.
Пожалуй, так и остались бы „Наследники Османов“ историческим обществом, если бы не очередной зигзаг судьбы. Последнее десятилетие уходящего тысячелетия ознаменовалось множеством крупнейших катаклизмов. Мировое сообщество во главе с США разгромило иранскую военную машину, тем самым обезвредив опасного южного соседа Турции. Вскоре рухнул Советский Союз, супердержава, противовес всемогущему „Дяде Сэму“, удачно подточенный демократическими реформами. Вместо него появилось полтора десятка „независимых“ княжеств, которые, закупая в Турции дешевый ширпотреб, платили настоящие деньги, поднимая экономику недавнего врага.
Все это не могло не сказаться на обстановке внутри страны, к наследникам потянулись банкиры, промышленники, политики, увидев перспективу. Через год историческое общество „Наследники Османов“ превратилось в национал-патриотическую партию с одноименным названием. Лозунг, с каким партия шла на выборы в Великое национальное собрание, был прост и понятен каждому — „Возрождение империи“. Именно под этим лозунгом Мохаммед Абу Алмади собирался добиться законодательного большинства, а потом отменить президентское правление и объявить (для начала) конституционную монархию…
Впрочем; бригадный генерал Алмади, будучи плохим тактиком, был отличным стратегом и прекрасно понимал, что разрастание границ будущей империи во многом будет зависеть от северного соседа, который, в отличие от южного, обладал мощнейшим ядерным арсеналом и никому бы не позволил диктовать условия с позиции силы. А потому, где нельзя применить силу, нужно использовать хитрость.
Как только одна из кавказских республик объявила о выходе из состава Российской Федерации, туда сразу же отправились эмиссары „Наследников Османов“, через некоторое время завязалось тесное сотрудничество. В Турции оседали наиболее богатые и влиятельные кавказцы.
