Давыдов был слишком злой, чтобы великовозрастным дебилам объяснять азбучные истины.
— Значит, так, — грозно глядя на молодых офицеров, отчетливо произнес старший лейтенант. — Когда в очередной раз встретитесь со своим шалашовками, скажете, что насчет меня по пьянке натрепались. Я самый обычный командир учебной роты. Это ясно?
Лейтенанты, не предпринимая попыток встать с пола, угрюмо промолчали.
— Не слышу ответа! — повысил голос Денис.
— Ясно, — понурив головы, ответили молодые офицеры.
— У вас слишком длинные языки, смотрите, чтобы я вам их не укоротил, — бросил напоследок Давыдов и вышел из комнаты, хлопнув дверью.
О повышенном интересе Полины к своей особе и болтливых лейтенантах ни Бережному, ни Забелину он не стал рассказывать, решив повременить, чтобы старшие товарищи его не подняли на смех, про себя решив: «Как говорят водители, „хороший стук сам наружу вылезет“».
Погруженный в свои мысли, Денис не заметил, как все-таки провалился в сон…
Проснулся старший лейтенант от глухих ударов — тяжелые дождевые капли, обрушиваясь на крышу палатки, выбивали барабанную дробь.
— Гидрометеоцентр не обманул. Дождь, — зевая, буркнул из своего спальника Бережной. — Собачья погодка, как раз для наших темных дел.
Завтрак ничем не отличался от ужина, только с той разницей, что консервы из «буржуйского» пайка поглощали Бережной и Забелин, а Денис ограничился тем, что залил кипятком двести граммов майского меда и в несколько глотков осушил банку, одновременно убив двух зайцев — и калории получил, и не нагрузил лишним желудок.
После завтрака принялись собираться «на дело». Легче всех было Юрию Сергеевичу Бережному. Поверх охотничьего камуфляжа он накинул офицерскую прорезиненную плащ-палатку, а в руки взял пару спиннингов и объемный подсак. Николай Николаевич обошелся легкой штормовкой с капюшоном, ему все равно предстояло весь день провести в матине. Труднее всего было собираться Давыдову. Сперва морпеху нужно было забраться в гидрокостюм. Вещь оказалась раритетной, еще советского производства семидесятых годов из жесткой, как автомобильная покрышка, резины.
— Ты поосторожнее, — наблюдая за потугами старшего лейтенанта, облачающегося в раритет, почти жалобно просил Забелин. — Мне же его под честное слово дали в ДОСААФе, и туда же я должен его вернуть.
Денис молча, лишь натужно покряхтывая, забирался в «чертову кожу».
Наконец голова оказалась в подшлемнике, а ступни выглянули из узких штанин. Николай Николаевич помог ныряльщику нацепить пояс с утяжелителями, протянул маску с трубкой и ласты.
Шлепая босыми ногами, морпех направился к воде. Озеро Уклейка было небольшим, едва ли превышало размеры футбольного поля. По берегам оно обильно заросло камышом и осокой. Дорога сюда пела такая, что только на вездеходе и можно было добраться. Вот поэтому его и не жаловали рыбаки и туристы (кому охота гробить свою машину).
Над поверхностью озера клубилась легкая дымка тумана, сквозь завесу дождя казавшаяся грязно-серой.
Трое мужчин остановились у самой кромки воды. Пока Забелин привязывал к поясу старшего лейтенанта конец капронового троса, Бережной давал последние указания:
— Ориентиры вроде правильно учел, значит, отсюда по прямой метров тридцать. Если что не так, пошукаешь влево, вправо. Все понял?
Денис, проверяя дыхательную трубку, лишь утвердительно кивнул.
— Вот и молодец. — Полковник одобрительно хлопнул ныряльщика по спине и громко хохотнул: — Как ты там говорил? «Косой, я буду рыбу ловить, а ты ныряй». Ну, давай, хлопче, ни пуха ни пера.
«К черту», — Денис мысленно послал своего нового товарища и шагнул в воду. Поначалу нестерпимым холодом обожгло открытые участки тела пловца, но уже через минуту морпех перестал его чувствовать.
Помня инструкцию Бережного, что дно озера сильно илистое, Денис, чтобы не усугублять и без того плохую видимость, решил воду не баламутить. Не спеша войдя по грудь, он поплыл, медленно разводя руками, чтобы не было брызг.
Проплыв расстояние, примерно подходящее под инструкцию милицейского полковника, старший лейтенант набрал в легкие побольше воздуха и нырнул…
В этот дождливый холодный день удача была на стороне настырных. Едва ныряльщик дотянулся рукой до рыхлого, скользкого илистого дна, как пальцы тут же коснулись шероховатой поверхности деревянного ящика, обитого металлическими уголками.
Денис опустился еще ниже, откопал ящик из ила, затем отвязал от пояса конец нейлонового троса, который протянул через металлическую рукоятку, прикрученную к торцу ящика. Пропустив несколько метров троса, морпех привязал его к рукоятке хитрым узлом. Потом отыскал еще один большой деревянный ящик, затем еще два поменьше. Все они «букетом» прикреплялись к одному тросу. Закончив привязывать последний, пятый, ящик, Денис, мощно работая ластами, всплыл на поверхность.
Выдохнув, он набрал полные легкие воздуха и помахал рукой, подавая знак подполковнику Забелину…
Допотопная «таблетка» уже больше десяти лет числилась за отделом тылового обеспечения УВД, где все эти годы стояла практически недвижимым металлоломом. И быть бы ей списанной с баланса милиции на свалку, если бы однажды несчастная машина не попала на глаза Николаю Николаевичу Забелину. Это был один из тех счастливых дней, когда подполковник не был пьян. Заядлый автолюбитель в прошлой жизни, Забелин неожиданно почувствовал страстное желание снять китель и, закатав рукава рубашки, погрузиться в чрево стального коня, пропахнуть машинным маслом и бензином, что подполковник немедленно и сделал.
Спустя год «таблетка» оставалась все такой же невзрачной рабочей «лошадкой», лишь с той разницей, что теперь микроавтобус был на ходу. И не просто ездил — двигатель работал как часы, выжимая скорость на десяток километров больше стандартной модели. Для ходовой с усиленной подвеской бездорожье не было препятствием. В задней части автомобиля Забелин установил небольшую, но мощную лебедку, кроме всего, там было множество других сюрпризов, облегчающих жизнь ее владельца.
Уже через несколько минут лебедка, мерно жужжа, тащила по дну тяжелые ящики.
Чтобы разыскать и вытащить на берег двадцать два армейских ящика, у Дениса Давыдова ушло неполных четыре часа. Все это время сердце ныряльщика билось как сумасшедшее, от холодной воды теряли чувствительность руки, правую ногу уже дважды хватала судорога. Но старший лейтенант решил для себя, что, пока все ящики не подымут на поверхность, он не выйдет из воды. Растягивать процедуру на два раза значило потерять время. Наконец последние ящики Забелин затолкал в салон «таблетки», выключил лебедку и запер двери.
Тем временем Денис, с трудом передвигая ногами, выбрался на берег рядом с беззаботно выуживающим на блесну судаков Бережным.
Полковник настолько увлекся своим занятием, что даже не посмотрел на старшего лейтенанта. Зато подбежавший Забелин с неожиданной заботой помог дойти ему до палатки.
