— Не спорю, ты видела в холле принцессу Ашу, однако не видела Звезду Джайпура.
Рассвирепев, Мэгги вскинула руку с веером, нацелила его, словно кинжал, ему в грудь и процедила сквозь зубы:
— Принцесса Аша и есть Звезда Джайпура!
— Возможно, она так считает, — невозмутимо пожал плечами герцог. — Именно так называют принцессу многие, включая обожающего ее дядюшку. Это у нее вроде прозвища. Но истинная Звезда Джайпура не женщина, а камень.
— В газете писали, что ты был награжден Звездой Джайпура за мужество при защите Дворца ветров. Согласно «Таймс», это имя племянницы магараджи…
— Да, — кивнул Джереми. — Все верно. Магараджа пытался навязать мне свою племянницу. Как ты понимаешь, ситуация была крайне щекотливой, поскольку в Индии одарить человека дочерью или племянницей значит оказать ему великую честь. Особенно такой женщиной, как принцесса, которую многие в Индии считают слишком прекрасной, чтобы смотреть на нее в упор. — Мэгги фыркнула, но Джереми невозмутимо продолжал: — Я пытаюсь тебе объяснить, что не мог просто заявить магарадже: «Спасибо, не надо». Это было бы жесточайшим оскорблением. Мы и без того не слишком там популярны, и мой отказ привел бы к невозможности наладить дружеские отношения с местным правительством.
— Есть ли у твоей истории окончание? — язвительно осведомилась Мэгги.
Джереми ухмыльнулся. За исключением Мэгги, не существовало другой женщины, ну, может, еще тетя Пиджин, которая обращалась бы с ним столь вызывающе грубо. Видимо, за это он ее и любил.
— Да, Мэгги. О чем «Таймс» явно не торопилась сообщить, вероятно, из опасения, что тогда история заканчивалась бы не так пикантно, — это о том, что позднее я вернулся к магарадже и объяснил его высочеству, что хотя высоко ценю оказанную мне честь, но дома у меня уже есть девушка. Магараджа оказался понимающим парнем и вместо племянницы подарил мне вот это.
Вытащив руку из кармана, герцог разжал кулак, и на его ладони в слабом лунном свете засверкала синим огнем Звезда Джайпура. К ней прицепились пушинки, но они не могли умалить безупречной красоты совершенного драгоценного камня.
Однако Мэгги не подумала опустить веер. Он сразу понял, что ни красота сапфира, ни его баснословная стоимость никакого впечатления на нее не произвели. Как это похоже на его Мэгги!
— Если рассказанное тобой правда, — холодно произнесла она, — то зачем принцесса Аша оказалась сегодня в твоем холле?
Джереми со вздохом опустил драгоценность в карман.
— Для меня это тоже тайна. Насколько я понял из слов переводчика, Аша безумно в меня влюбилась и, несмотря на все мои протесты, твердо намерена выйти за меня замуж.
Мэгги швырнула в него веер, но, к счастью, он это предвидел и нырнул за диван. Веер ударился о ручку кожаной софы, с треском упав на паркет.
— Я так и знала! — воскликнула она. — Как ты мог, Джерри? Как ты мог!
— Что мог? — Герцог вскинул руки, защищаясь от ее беспорядочных ударов. Видимо, за время его отсутствия Мэгги научилась раздавать пощечины. — Что я такого сделал?
— Что сделал? Я скажу тебе, что ты натворил, дурень этакий! Ты заставил ее в тебя влюбиться!
«Как и меня», — мысленно докончила она, испытав неодолимую потребность кого-то ударить, а поскольку под рукой оказался растерянный Джереми, то он и стал мишенью для ее неудержимого гнева.
Хоть бицепсы у него были мощными, однако удержаться от гримасы боли он не смог: удар у Мэгги был по-прежнему классным. К тому же он сам обучил ее боксерским приемам и чувствовал себя вовсе глупо.
Ему не хотелось причинять ей боль, но еще меньше хотелось, чтобы она ушиблась. Судя по тому, как Мэгги прыгала вокруг него, согнув правую руку для удара (зрелище весьма соблазнительное, учитывая глубину ее декольте), она могла повредить себе костяшки пальцев. Джереми решил положить конец играм и как опытный военный приготовился сделать это быстро.
Возможно, не слишком тактично было схватить ее за талию, бросить с размаху на диван и прижать всем телом к упругой кожаной обивке. Его эта поза очень порадовала, несмотря на гневное выражение лица Мэгги.
— Слезь с меня!
— И не подумаю, — ответил Джереми, восхищаясь бурно вздымающейся грудью, чуть не выпадавшей из платья от усилий ее хозяйки освободиться; это могло произойти в любой момент, и он будет последним дураком, если не останется в том же положении, чтобы насладиться таким зрелищем.
— Когда однажды пять лет назад я с тебя слез, мне пришлось долго ждать второй такой возможности полежать на тебе, а в кавалерии меня научили, что шанс решает все, отступление ни к чему не ведет.
— Джерри, — начала Мэгги, но тот закрыл ей рот поцелуем, весьма эффективно заставив ее умолкнуть.
Глава 18
— Джереми, — снова начала она, когда у нее появилась возможность наконец вздохнуть.
— Что? — спросил он, целуя ее в шею, где часто бился пульс, и медленно поднимаясь к нежному местечку за правым ухом.
— Вдруг сюда войдут? — прошептала Мэгги, поворачивая голову, чтобы ему было удобнее скользить губами по ее коже.
— Я попрошу их удалиться.
Джереми пощекотал носом розовую мочку, и у Мэгги перехватило дыхание от приятных ощущений. Она не понимала, что случилось, ведь минуту назад ей просто хотелось его убить. Готовя себя к его неизбежному появлению (он же герцог Ролингз и в конце концов обязательно вернется домой), она раз двадцать репетировала, что скажет ему. Но даже в самых безумных фантазиях она не предполагала, что спустя лишь сутки после возвращения Джереми будет лежать в его объятиях, самозабвенно позволяя целовать себя.
И это еще не все. Теперь он ласкал ее грудь, пылко исследуя соблазнительные округлости, которых никогда не касался никто, кроме него. Она ничего не могла поделать с тем, что прикосновение загрубевших пальцев к нежной, как лепесток, коже заставило ее выгнуться ему навстречу. Она ничего не могла поделать с тем, что ее руки обвили его шею, что она сама начала искать и нашла губами его губы. Не ее вина, что они открылись сами собой, и она не могла подавить стон, когда его язык встретился с ее языком. Но этот тихий стон вызвал в нем ответное волнение, и он нажал на ее возбужденные соски, которые затвердели, упершись в его ладони…
В голове у нее крутилась одна мысль: «Это Джереми. Это Джереми!»
И почему-то от этой мысли все происходящее стало правильным.
Хотя и не таким, как раньше. Раньше она была девчонкой, ничего не понимала. Она и сейчас понимала не многим больше, ведь опыта за эти годы не прибавилось, но со слов Беранж знала, что тянущее щекотание и влажность между ног абсолютно нормальные ощущения. Мэгги уже не была столь невежественной, чтобы принять твердый предмет, который настойчиво давил ей в живот, за рукоятку ножа… Она прекрасно знала, что это такое, даже чувствовала опасное возбуждение от того, что именно она вызвала такую реакцию, она стала этому причиной. Мысль совершенно опьянила ее, и Мэгги, не сдержавшись, осторожно дотронулась до возбужденной плоти… просто удостовериться, что все на месте… все принадлежит ей…
