Джереми обратил внимание, что Анна, привлекательная женщина, была в трауре явно не по своей матери, умершей больше года назад, а скорее по ребенку, которого, по словам Эдварда, потеряла. Со времени их последней встречи она не очень изменилась. Разве что лицо, никогда не отличавшееся яркостью, совсем потеряло краски. Хотя нельзя ручаться, связана ли ее бледность с их нежданной встречей или с ее недавним разочарованием.
— Я… я… — Анна облизнула сухие губы. — О Боже, я не знала, что вы уже вернулись, Джереми.
— Ваша светлость, дорогая, — поправил дочь сэр Артур. — Ты должна обращаться к герцогу «ваша светлость», он уже совершеннолетний. — Оставив приятное место у огня, сэр Артур заторопился ему навстречу, протягивая руку. — Нам не сообщили, что вас ожидают, ваша светлость! Это сюрприз, настоящий сюрприз.
— Надеюсь, приятный, — ухмыльнулся Джереми, пожимая руку отцу Мэгги.
— О, разумеется, разумеется. — Выражая словами удовольствие от встречи с герцогом, сэр Артур ухитрялся выглядеть обеспокоенным. — Вы… хорошо себя чувствуете? Надеюсь, вернулись домой не из-за болезни?
— Несерьезной, — коротко ответил Джереми, прекращая развитие темы. — Это сущий пустяк по сравнению с тем, что вы пережили в последний год.
— Так вы слышали о нашей горькой потере, — мрачно произнес сэр Артур.
— Тяжкой потере. — Джереми положил руку на тучное плечо своего поверенного. Он еще не готов придушить старика. Пока! — Я с большой скорбью узнал о смерти леди Герберт. С большой скорбью. Думаю, не будет преувеличением сказать, что вашу жену любили повсеместно.
— Вы очень добры, ваша светлость. — К ужасу Джереми, глаза старика наполнились слезами.
Герцог обратил взор за помощью к его зятю, который сначала встал при его появлении, затем снова опустился в глубокое кресло. Алистер Картрайт выглядел так же, как раньше. В отличие от лорда Эдварда, он не был членом палаты лордов, поскольку не имел титула, а потому и постарел меньше, чем его «любящий реформы друг» Эдвард Ролингз.
Встретившись глазами с Джереми, он лишь пожал плечами, ибо очень любил жену, но ее отец явно выводил его из терпения. Герцог понял, что в данных обстоятельствах помощи от него мало.
— Однако в вашей семье есть и радостные новости. Кажется, ваша младшая дочь собирается замуж? — поинтересовался Джереми.
Первой отреагировала Анна. Испустив тихий крик, она встала с кушетки, затем, как бы удивившись, что оказалась на ногах, быстро прошла к окну. Но Джереми было известно, что зимой из гостиной смотреть не на что: перед окнами расстилались только заснеженные болота.
— Да, Маргарет помолвлена, — неуверенно пробормотал сэр Артур, глядя на худую спину дочери. — Но…
— Но? — переспросил герцог с улыбкой, которая совсем не обрадовала бы старика Герберта, если бы он ее заметил.
— Видите ли, ваша светлость, — неискренне продолжал он, — Маргарет, как вам хорошо известно, всегда была своенравной и упрямой. По-моему, у нас есть более приятные темы для разговора. Например, ваши приключения за границей. Мы наслышаны о ваших подвигах в Индии, вы просто обязаны рассказать нам и об этой молодой женщине… э-э… Звезде Индии…
— Джайпура, — поправил его Джереми, вытянув ноги на бархатных подушках кушетки и заложив руки за голову. — Впрочем, о ней и рассказывать-то нечего. Ходили слухи, что мы с ней должны пожениться, но это всего лишь досужие домыслы. Если позволите, я хотел бы побеседовать о вашей дочери Мэгги.
— Вы… — Сэр Артур растерянно уставился на него. — Право, ваша светлость, этот предмет… эта тема…
— К этому предмету я проявляю большой интерес, — ответил Джереми, глядя в потолок. — Можно сказать, интерес корыстный.
Глазки сэра Артура, прятавшиеся в складках мясистого лица, раскрылись до предела. Если бы герцог не испытывал к нему огромной неприязни, то пожалел бы его.
— Ваша светлость, наверно, вам неизвестно… уверен, что неизвестно… Маргарет оказалась для нас большим… разочарованием…
— Как? — Джереми не мог не рассмеяться над смущением бедняги. — Что же могла натворить Мэгги, если вы так заикаетесь, сэр Артур? Неприятности с человеком, за которого она собралась замуж? У него сомнительная репутация?
— Нет, нет. — Герберт лихорадочно стал вытирать платком вспотевший лоб. Для человека, который минуту назад жаловался на холод, он выглядел довольно разгоряченным. — Видите ли, ваша светлость, Мэгги решила выставить нас всех на посмешище, разгуливая по Лондону как… как…
— Господи! Она стала хористкой в Воксхолле? — Герцог раскрыл глаза в наигранном страхе.
— Прекратите! Сию же минуту!
Анна Картрайт повернулась к нему лицом. Теперь она была не той Анной, которую он знал с детства, и не той, какую видел минутой ранее. На щеках горели два алых пятна, глаза, совсем непохожие на глаза сестры, глаза, в которых не светилось ни доброты, ни юмора, сверкали ледяным холодом.
— Вам прекрасно известно, что сделала Мэгги, — дрожащим голосом проговорила она. — Я должна была догадаться в ту же минуту, как вы переступили порог, Джерри. Я подумала, что вы чего-то добиваетесь, но мне никогда бы не пришло в голову, что это имеет отношение к Мэгги.
— Дорогая, пожалуйста, не кричи. Помни, с кем ты говоришь, — растерянно бормотал сэр Артур.
— Я знаю, с кем говорю, папа, — не унималась Анна. — Я говорю с Джереми Ролингзом, драчливым, пьющим и любвеобильным герцогом Ролингзом, которого заботит только удовлетворение его вожделении.
— Эй! — Джереми сел и спустил ноги на пол. — Я не утверждаю, что в свое время эти определения не относились ко мне. Однако несправедливо судить обо мне по тому, каким я был пять лет назад. Я изменился. Я очень старался измениться и думаю, что заслужил еще один шанс.
Но Анна будто не слышала его.
— Я говорю с Джереми Ролингзом, из-за которого моим родителям пришлось отослать юную младшую сестру в чужую страну, чтобы оградить от его неистовой похоти…
— Довольно! Во-первых, моя похоть вас не касается, миссис Картрайт. Во-вторых, пять лет назад я сделал вашей сестре предложение выйти за меня замуж, которое она отвергла. И я не желаю выслушивать россказни о несчастных родителях, вынужденных отсылать из-за меня дочерей в чужие страны. Это я был вынужден уехать на край света.
— Были вынуждены? — закричала Анна. Ее отец тоже выглядел ошеломленным. Ему даже пришлось опуститься на обитый узорчатым штофом стульчик, который угрожающе заскрипел под его тяжестью.
— Вы правильно расслышали, — повторил Джереми, ходя взад и вперед перед камином. — Вы можете презирать меня сколько вам угодно. Мне на это наплевать, я озабочен всерьез лишь тем, как ваши измышления отразятся на Мэгги. Почему вы обращаетесь с ней словно с преступницей, хотя она просто делает то, что любит?
Анна все еще растерянно моргала.
— Вы сделали предложение Мэгги, и она вас отвергла? — спросила Анна, пытаясь осмыслить услышанное.
