– Неужели я выглядел так глупо? – озабоченно спросил он.
– Как тебе сказать… – подавляя смех, ответила Лена. – Пожалуй, да. Но, по-моему, это очень хорошо. Человек не должен постоянно бояться выглядеть глупо. Издали в сумерках вы походили на каких-то персонажей из мультика.
Услышав эти слова, Лиза пришла в такой восторг, что едва не свалилась на землю, и немедленно стала упрашивать отца поскакать еще.
– Настоящая авторитетная лошадь очень редко скачет, как жеребенок, да и то, когда ее никто не видит, – возразил Варяг. – А обычно она выступает плавным торжественным шагом. – И он вынес Лизу таким шагом через калитку на улицу.
Там уже зажглись редкие фонари, и в отдалении темнела фигура охранника. Варяг знал, что вокруг множество охранников, просто они предпочитают не показываться и из своих укрытий слушают звонкий смех Лизы. А он думал о том, что сегодня ночью придет к Лене и – он это точно знал – она его не оттолкнет. И он поймал себя на мысли, что впервые после гибели Светланы ощутил сексуальное желание. Наверное, он все-таки начинает привыкать к жестокой и неумолимой истине, что родных людей больше нет…
Отец и дочь резвились на улице и потом снова на участке до тех пор, пока не погас ярко-розовый осенний закат. Затем они попили чаю, и Лена отвела Лизу спать. Та уже засыпала на ходу, но капризничала и предлагала еще поиграть.
– Завтра поиграем, – подталкивая ее, отвечала Лена.
– Да-а, а завтра папа уедет, – сонно возражала Лиза.
– Ничего, он будет теперь часто приезжать, – искоса бросив на Варяга лукавый взгляд, сказала Лена.
– И на ночь останется? – полюбопытствовала Лиза.
– Гм… – сказала Лена. – Если сможет. Ну, пойдем, пойдем, хватит болтать, ты уже засыпаешь.
Варяг поднялся к себе в спальню на втором этаже. В другом конце коридора находилась комната Лены. Он начал было раздеваться, но затем принялся просто ходить из угла в угол, напряженно прислушиваясь. Когда в другом конце коридора хлопнула дверь, он вздрогнул, подождал еще несколько минут и крадучись вышел из своей спальни.
В комнате Лены было темно. Варяг не ожидал этого и в растерянности остановился на пороге, но через минуту его глаза различили на фоне окна, в которое падал отсвет далекого фонаря, мягкие линии обнаженного женского тела. Кожа ее чуть светилась мягким жемчужным светом. Варяг шагнул вперед. Она протянула к нему руки. Он зарылся лицом в ее душистые волосы, что-то нежно прошептал ей в ухо, а затем нашел губами ее губы. Поцелуй последовал долгий и был невероятно нежным, а тем временем его руки скользили по плавным изгибам ее тела, по ее шелковистой коже, забираясь в самые потаенные уголки.
Руки Лены ласкали плечи Варяга, мощные мышцы его рук, затем забрались под майку и ловко сняли ее, затем расстегнули ремень. Варяг испытывал огромное возбуждение от того, что Лена раздевает его – женщина раздевала его не впервые, но этот процесс так действовал на него в первый раз. Когда он остался голым, Лена прильнула к нему и мягко направила его к постели.
Девушка раскинулась перед ним на простыне, мягко светясь в отсвете фонаря, а он склонился перед ней и, смиряя свое желание, принялся целовать ее – целовать с головы до пят, приходя с поцелуями и ласками даже в самые укромные уголки ее тела. Когда она вскрикивала, стонала и изгибалась, ему казалось, что эти ласки, которые позволяют так ощущать наслаждение, испытываемое любимым человеком, едва ли не выше, чем само обладание.
Но вот Лена привлекла его к себе и выгнулась навстречу желанному вторжению. Ее самозабвение в любви было настолько полным, что Варяг молил судьбу и свое тело только об одном – чтобы это не кончилось слишком скоро. Она обняла его ногами, двигаясь в такт его движениям яростно, настойчиво и непрерывно, порой издавая стоны и вскрики, и Варягу казалось, будто в этих вскриках слышатся удивление и даже страх перед силой того наслаждения, которое она испытывает и которое все возрастает. Варяг продлевал их схватку как только мог, но оргазм все же приближался и наконец захлестнул его волной наслаждения настолько острого, что оно почти перешло в боль и заставило его застонать. Еще несколько движений навстречу друг другу, еще несколько содроганий, и наконец они затихли, прислушиваясь к тому, как блаженство постепенно угасает в их телах. Варяг осторожно приподнялся и лег рядом с Леной, а она, повернувшись на бок, нежно прильнула к нему, положив руку ему на грудь.
– Господи, какой ты мужик, – прошептала Лена. – Я чуть с ума не сошла – все было просто на каком-то пределе. Или ты думаешь, что женщины всем так говорят, чтобы подлизаться?
– Другие женщины, может, и да, а ты – нет, – ответил Варяг.
В его словах прозвучала такая убежденность, что Лена тихонько заурчала от удовольствия и благодарно потерлась носом о его грудь.
– Мне даже как-то неловко перед тобой, – продолжал Варяг. Лена удивленно посмотрела на него, и он пояснил: – Ну, в слово «любовь» принято вкладывать какой-то сугубо возвышенный смысл, а я постоянно тебя хочу. Я просто в отчаянии: вдруг ты подумаешь, что у меня к тебе чисто утилитарный интерес, что я всего-навсего голодный самец и хочу тебя использовать, а потом забыть, как одну из многих…
– Я ничего не думаю, – тихо произнесла Лена. – Если это так, как ты говоришь, то я ведь все равно не смогу ничего изменить, так зачем горевать раньше времени? Сейчас ведь ты со мной. А от того, что ты меня постоянно хочешь, я, честно говоря, просто в восторге.
– Правда? – Варяг повернулся к ней и нежно поцеловал ее в губы.
Она ответила, и он ощутил, как в нем вновь оживает желание. Лена тоже это почувствовала и прошептала, смущенно и в то же время с удовлетворением:
– Уже? Как быстро… Ты так устаешь…
– От счастья долго не устают, – возразил Варяг. – И долго отдыхать от него не требуется.
– Значит, ты скоро снова приедешь, и мы снова этим займемся? – спросила Лена.
– Нет, мы займемся этим прямо сейчас, – обнимая ее, заявил Варяг, и она с блаженным урчанием прижалась к нему, бормоча:
– Прямо сейчас! Как это замечательно, когда ничего не надо ждать, когда самое лучшее – прямо сейчас!
Глава 29. Тюряга по вас плачет
Полковник Чижевский любил открытые кафе: они вызывали в его душе приятное ощущение беззаботности. Возможно, это было связано с воспоминаниями о работе в Париже, когда Чижевскому, привыкшему к внешнему аскетизму советской жизни, уличные кафе казались чудом. Чижевский, впрочем, быстро к этому чуду привык и проводил под тентом кафе «Ротонда» едва ли не каждый вечер, читая книги, газеты, письма с родины, потягивая «перье» и кофе, а к вечеру переходя на более крепкие напитки. В открытых парижских кафе, учитывая окружающее многолюдье и хороший обзор, удобно было и встречаться с агентами, но, поскольку за Чижевским постоянно была установлена слежка, приходить на место надо было точно к назначенному времени и долго не рассиживаться. Годы оперативной работы за границей были для Чижевского счастливым временем, когда он был молод и работал на свою могучую державу, на свое мощное ведомство.
