О наступивших потом годах развала и хаоса полковник предпочитал не вспоминать. Поэтому вряд ли стоит удивляться тому, что какие-то свои привычки, вкусы и пристрастия он сохранил с той самой поры, когда был счастлив, хотя и сам не понимал своего счастья. Вот и теперь местом встречи с будущим партнером Чижевский вновь избрал открытое кафе – на сей раз возле метро «Шаболовская».
Погода начинала портиться, в течение дня вполне мог пойти дождь, но все заведение было закрыто тентом, а у прилавка с охлажденным пивом медленно вращалась на вертеле жарившаяся шаурма. Полковнику предстояла встреча с человеком, официальный статус которого являлся тайной для общественности, но влияние не подлежало сомнению. Полковник отлично знал, совладельцем каких банков и фирм является его будущий собеседник и какие олигархи оплачивают его услуги, однако число столь сведущих людей, как Чижевский, в стране исчислялось единицами. Реальная власть и официальный статус в новой России уже давно перестали совпадать, а для выполнения поставленной Варягом стратегической задачи полковнику требовались именно носители максимальной власти – умные ребята из кремлевской администрации, контролирующие через своих марионеток денежные потоки страны. К числу таких умных ребят принадлежал и будущий собеседник полковника – Анатолий Иванович Баскаков. Чижевский вышел на Баскакова случайно – изучая материалы оперативной разработки сотрудников администрации президента, переданные ему одним старинным приятелем, бывшим сослуживцем. Разумеется, Баскаков вовсе не горел желанием встречаться с каким-то сомнительным субъектом, представлявшим неизвестно какую структуру. Однако в ходе телефонного разговора с ним отставной полковник обнаружил неожиданную осведомленность насчет ближайших родственников «лица», его коммерческой деятельности, личной жизни и ежедневных перемещений. И когда Баскаков попытался было заявить, что пугать его не стоит, поскольку ему наплевать на любой компромат, Чижевский ответил с усмешкой:
– Ну, возможно, вашу жену похождения супруга не волнуют – она и сама не без греха. Но у нас имеется интересная информация, на которую может очень нервно отреагировать вышестоящее начальство. Сами знаете, время сейчас такое, что из-за денег люди просто звереют… Так вот, мы установили всю цепочку фирм, через которую государственные деньги с вашей помощью попадают в некий офшорный банк на острове Науру, а оттуда – в Австралию. Но вся беда в том, что по пути немалая доля этих денег перекачивается на счета подконтрольных вам фирм, а с них – на ваши личные счета в австрийских банках.
– Это просто чепуха, – возразил Баскаков не совсем уверенно и тут же, сам себе противореча, заявил: – Кроме того, в мировой практике существует законное вознаграждение за посредничество…
– Существует, – охотно согласился Чижевский. – Весь вопрос только в том, каков его размер. Очень уж большое вознаграждение вы себе назначили. Впрочем, зачем спорить? Давайте я сообщу вашим партнерам, какие суммы вы получаете за посредничество, и посмотрим, как они отреагируют. Откуда я знаю, может, вы именно так и договаривались? Но мне почему-то кажется, что отреагируют они довольно нервно. О подробностях им может многое рассказать ваш старый знакомый, на которого зарегистрирована одна из подставных фирм. Правда, для регистрации он почему-то использовал фальшивый паспорт. Не учел, бедняга, что мы контролируем тех, кто изготавливает такие документы. С некоторых пор мы с этим вашим другом находимся в постоянном контакте.
– Чего вы хотите? – мрачно поинтересовался Баскаков.
– Ну не по телефону же, – с укором ответил полковник Чижевский. – Мне требуется одна маленькая услуга, но давайте встретимся и при личной встрече все обсудим. Мало ли какие общие интересы могут возникнуть…
И вот теперь полковник, с завидным аппетитом съев порцию горячей шаурмы и тщательно вытерев жирные руки, маленькими глоточками прихлебывал холодное «Клинское» и внимательно оглядывал окрестности. Его профессиональный взгляд мгновенно выудил бы «объект» из толпы, но «объекта» все не было. Полковник посмотрел на часы – пора! Когда Чижевский договаривался о встрече, он постарался дать понять собеседнику, что шутить не намерен. По тону Баскакова полковник сделал вывод, что собеседник его понял и постарается не раздражать людей, владеющих столь важной информацией. К тому же в речи полковника проскользнул намек на то, что из-за недостатка времени он будет вынужден пустить в ход не только компромат, но и грубую силу. «Существуют разные методы воздействия, – сказал полковник, – и мы готовы применить их все. Однако мы сторонники цивилизованных методов. Вы предоставляете нам ту информацию, которая может принести нам пользу, а мы в обмен похороним ту информацию, которая может причинить вред вам. На мой взгляд, все справедливо».
Конечно, насчет справедливости полковник слегка покривил душой – в своей работе с Баскаковым он вовсе не старался соблюсти справедливость. Само то обстоятельство, что реальной властью в стране обладает человек, не занимающий никакого официального положения, да к тому же нечистый на руку, говорило о полном попрании справедливости и всех тех моральных норм, на которых полковник был воспитан. Вместо вежливых разговоров он с удовольствием пристрелил бы это ничтожество, вдруг ставшее важной персоной, и рука бы не дрогнула. Однако правила добывания информации не допускали таких простых решений. Как бы то ни было, собеседник полковника явно осознал, что имеет дело с серьезным человеком, способным на решительные действия, и то, что он сейчас запаздывал, не предвещало ничего хорошего. Просто проигнорировать встречу Баскаков не мог, следовательно, он решился на сопротивление. Найти неизвестного, говорившего с ним по телефону, Баскаков сумел бы только здесь, на условленном месте. Следовательно, в этом открытом кафе, где люди безмятежно отдыхали, полковнику грозила вполне реальная опасность. Однако Баскаков, конечно, понимал, что за Чижевским кто-то стоит – одному человеку просто не под силу собрать такую информацию. Поэтому полковнику было ясно, что ликвидировать его прямо в кафе никто не собирается – это было бы глупо. Баскакову он был нужен живым, чтобы узнать, на кого он работает. Другими словами, полковник вполне допускал, что его могут попытаться похитить. Поскольку объект был близок к властным структурам, то похищение скорее всего осуществят какие-нибудь прикормленные менты. «Возможно, конечно, ничего такого и не случится, – спокойно размышлял полковник. – Мало ли почему он опоздал? Но жизнь – такая штука, что всегда надо готовиться к худшему». Он еще раз взглянул на часы. По обычным житейским меркам опоздание было маленьким, но только не для такой серьезной встречи.
Чижевский поднял глаза и сразу же натолкнулся на чей-то холодный решительный взгляд, устремленный на него из толпы. «Ага, вот и они», – подумал полковник, увидев сплоченную группу из трех молодых людей, целеустремленно направлявшуюся к кафе с противоположной стороны улицы через трамвайные пути. Перехваченный полковником взгляд не оставлял сомнений в том, что в кафе им нужны не пиво и не шаурма, а седой мужчина лет пятидесяти, в черной рубашке и светлых брюках, читающий газету «Московский экспресс» – именно так описал себя полковник Баскакову.
Вся троица была одета модно и дорого, на шеях, пальцах и запястьях у каждого поблескивало золото, а шагавший в середине крепыш с бандитской стрижкой на ходу говорил с кем-то по мобильному телефону. На лицах и во всех движениях парней читались властность и угроза, которой они и не думали скрывать. Они, конечно, знали, что привлекают к себе внимание, но, видимо, они считали, что это делу не помеха, поскольку помогает морально подавить жертву. Кроме того, полковник, хорошо знавший психологию подобных субъектов, был уверен, что они ощущают наслаждение от направленных на них испуганных взглядов, от того, что при их приближении смолкают все разговоры и по спинам людей пробегает холодок страха. Трое не стали входить в кафе через проем в ограждении, как все, – они просто перескочили через ограждение и сразу оказались рядом со столиком Чижевского. Крепыш с бандитской стрижкой, не задавая никаких лишних вопросов, жестом фокусника извлек из кармана какие-то корочки коричневого цвета, раскрыл их, взмахнул ими в воздухе и вновь спрятал в карман. Его товарищ, розовощекий толстяк с обманчиво добродушным выражением лица – о криминальных наклонностях говорили только слишком развитые надбровные дуги и глубоко посаженные маленькие глазки – с неожиданной злобой рявкнул: «Сидеть!» и таким же артистическим движением выхватил неизвестно откуда наручники. Третий член «группы захвата», красавчик-брюнет с ничего не выражающими птичьими глазками и зализанными, словно у выдры, волосами заломил полковнику руки за спину. Впрочем, тот и не сопротивлялся – бравые ребята не видели того, что происходило возле их «Вольво» на другой стороне улицы. Полковник же прекрасно это видел и потому сохранял полное спокойствие. Единственное, что он смог определить по мелькнувшему в воздухе документу круглоголового крепыша, так это то, что люди, пытавшиеся его задержать, были руоповцами. Полковник хорошо знал эту породу ментов, расплодившуюся в последние годы – одетые с иголочки, обвешанные золотом, разъезжающие на иномарках крепкие парни, у которых и друзья, и все житейские воззрения, и манера держаться были чисто бандитскими. Пожалуй, эти ребята даже превосходили бандитов по наглости, поскольку у тех не было в кармане корочек, позволявших творить беспредел как бы от имени государства и потому совершенно безнаказанно. Проявление этой наглости не заставило себя ждать – круглоголовый без всякой на то необходимости припечатал Чижевского лицом к столу и зарычал:
