– Хорошо, даю тебе три дня. Но это максимум! В противном случае твоя поездка вообще не нужна, тебе просто некого будет поддерживать, нас могут перебить. А ситуацию ты знаешь не хуже меня.
– Понял.
– Чему ты улыбаешься?
– Домой еду, а меня там баба дожидается. Воткнуть не терпится, – отважился на правду Федор.
– А здесь тебе что, баб не хватает? – поморщился Николай.
– Похоже, что это любовь, – искренне отвечал Угрюмый.
– Ну тогда ты, парень, пропал, – сочувственно сказал Колян. Федор промолчал. Прозвучавшие слова очень напоминали приговор.
Глава 43. Я ТЕБЯ НЕ ВЫДАМ
Самолет прибыл в Таежный почти в срок – два часа опоздания не в счет. Бывали и худшие времена, когда во время туманов приходилось ожидать посадки целыми неделями. Федор соврал, когда сказал Коляну, что в аэропорту его должна ждать пара пехотинцев. Единственным человеком, которого он хотел бы видеть после длительного перелета, была Надежда. Угрюмый допускал, что вместе с ним в салоне самолета летит один из соглядатаев Радченко, и потому он договорился с Надеждой, что она подождет его в машине. Сам он рассчитывал тем временем избавиться от возможного «хвоста». У Надежды был скромный «Пежо» белого цвета – подарок Николая, который он сделал жене на пятилетие свадьбы. Колян рассказывал Угрюмому, что уже на следующий день Надежда заявила, что достойна более шикарного подарка и на следующую годовщину хочет получить «Мерседес». «Пежо» был с откидным верхом, с мягким кожаным салоном, и проявлять недовольство столь изящной вещью могла только такая капризная бабенка, как Надежда.
– Девушка, вы не могли бы подвезти меня до города? – подошел к машине Угрюмый.
Надежду он разглядывал так, словно на ней не было ничего, кроме коралловых бус.
Надежда презрительно посмотрела на нахала.
– И как же вы меня отблагодарите за мою любезность?
Губы капризно кривятся, голос высокомерный – девушка явно стремится отшить нахального ухажера.
– Очень просто, красотка. Здесь неподалеку, километрах в шести, имеется небольшой лесочек. Мы туда заедем, нас там никто не сможет увидеть. Я тебя там там отблагодарю, что ты зарыдаешь от восторга, – не растерялся с ответом молодой нахал.
– Знаете что, молодой человек, за такие слова я готова даже не ехать в лесочек, а отдаться здесь же, – улыбнулась Надежда. – Как добрался, милый?
– Самолет задержался на два часа. Ты можешь не поверить, но пока я сидел в зале ожидания с твоим муженьком, так только и думал о том, как буду стаскивать с тебя по одной одежке. Колян так подозрительно смотрел на меня, что мне казалось, будто он догадывается о моих грешных помыслах.
– Сомневаюсь, – надула губы Надежда. – Он так занят своими столичными делами, что напрочь позабыл о собственной супруге.
Угрюмый обошел машину спереди и сел рядом с Надеждой.
– Не думаю. Тогда для чего ему приставлять к тебе телохранителей? Они ведь должны не только охранять твою драгоценную жизнь, но и быть в курсе того, с кем ты общаешься. Кстати, как ты от этих «быков» отделалась?
Надежда повернула ключ зажигания, и мотор мягко загудел.
– Ты забываешь, что я женщина, милый, а следовательно, хитра как лисица. Мне пришлось соблазнить их, одного за другим.
Заметив, как вытянулось лицо Федора, Надежда добавила:
– У меня не было другого выхода. Зато теперь я из них могу веревки вить. Это все для тебя, милый.
Надежда умоляюще посмотрела в глаза Федору, и тот подумал: «Какого черта, делю же я ее с Коляном! Ведь другого выхода у нас и вправду нет».
«Пежо», мигнув правым поворотником, умело вписался в плотный поток машин. Надежда вела машину решительно, по-мужски, умело маневрируя на дороге и все прибавляя газу.
– Если ты будешь так торопиться, то мы с тобой до лесочка можем и не доехать, – как можно мягче предупредил Федор, стараясь не выдавать своего напряжения.
– А может быть, я поэтому и спешу, что мне не терпится доказать тебе, что я люблю только тебя. Я же вижу, как ты напрягся. Ревнуешь, да?
Федор промолчал. Первоначальная боль от услышанного быстро рассосалась. Он примирился со случившимся, решив, что Надежда поступила так ради него, и думал лишь о том, как бы поскорее заняться с ней любовью. Надежда посигналила фарами «девятке», требуя освободить полосу. Водитель, коротко стриженный парень, хмуро посмотрев на Надежду, выбросил вверх средний палец и перестроился правее.
– Нахал!
Наконец «пежо» сбавил скорость, съехал с асфальта на проселок и, переваливаясь на ухабах, покатил к лесу. На опушке Надежда свернула с дороги, машина, треща сучьями, углубилась через прогалину в густой орешник и остановилась. Заметить ее с дороги было невозможно.
Надежда потянула за крохотный рычажок, и высокое сиденье мягко откинулось назад.
Взгляд у Надежды изменился. Это была уже не та строгая дамочка, которая высокомерно посматривала из своей иномарки на «Лады» и «Москвичи», – теперь это была самка, возжелавшая страсти.
– Иди ко мне.
Голос у Надежды тоже изменился – он стал глубоким, воркующим, зовущим.
Федор невольно улыбнулся:
– А может быть, все-таки попытаемся это сделать на заднем сиденье? Там места побольше, покомфортабельнее будет.
– Нет, я хочу здесь. – И Надежда стала решительно стягивать с себя узенькие черные трусики.
На несколько секунд Угрюмый был заворожен этим зрелищем. А когда на мягкий импортный коврик упала и юбка, малыми размерами напоминавшая набедренную повязку девушек из племени папуа, Федор страстно сжал пятерней гладкое мраморное бедро любовницы.
– Открой верх, – попросила Надежда, запрокидывая голову. – Я хочу видеть небо. Ты же знаешь, что я очень романтичная натура.
– Ты хочешь получить все удовольствия сразу, – улыбнулся Федор, выше и выше продвигая ладонь по ее бедру. Его прикосновения становились все нежнее. – Кстати, а как открывается верх твоей коробочки?
Надежда слегка раздвинула ноги и произнесла:
– Нажми вот на эту черную кнопку. Только, Бога ради, не убирай руку.
– Как же я тогда открою верх? – поинтересовался Угрюмый.
– Другой рукой.
В такие минуты Угрюмый не отказывал себе в удовольствии помучить Надежду.
– Это очень сложно. Боюсь, что я просто не дотянусь до нее.
– О Господи, сделай же что-нибудь, – и Надежда всем телом подалась вперед.
Ладно, довольно испытаний. Федор надавил большим пальцем на черную кнопку, которая легко утонула в панели. Темно-серый верх кабриолета мягко сложился в гармошку, открывая густо-синюю бездну неба.
