– Нет, почему же… – забормотал Геннадий, лихорадочно обдумывая линию поведения. – Я, конечно, знаю, кто такой Тоша Слизняк… он наш поставщик, так сказать… приносит нам кое-какие вещи… иногда очень хорошие…
– Вот-вот! – Прилизанный осклабился. – Чувствую, что к тебе возвращается память. Так что быстро показывай, где серебряный ларец, который принес этот так сказать поставщик. Тогда, может быть, ты доживешь до вечера…
– Я покажу, покажу! – засуетился Геннадий. – Пойдемте… это тут, рядом…
– Только смотри у меня – чтобы без фокусов! Чтобы руки все время были на виду!
– Да-да, я себе не враг…
Геннадий, держа руки на виду, пошел в закуток за прилавком. Бандиты следовали за ним, не сводя с него глаз.
– Это вот здесь… – Продавец подслеповато прищурился.
В этом закутке всегда было темно, так что разглядеть что-либо не было никаких шансов.
– Я включу свет? – осведомился Геннадий.
– Включи, включи! – разрешил прилизанный тип, вглядываясь в полутьму.
Геннадий протянул руку к стене и нажал кнопку выключателя.
Выключателей здест было два: один, тот, что слева, – самый обычный, который включал тусклый потолочный светильник. Второй же, тот, что справа, – хитрый: он включал другой светильник, яркий, направленный на вход, то есть в данный момент – на незваных гостей. Кроме того, он также включал тревожный сигнал в кабинете хозяина.
– Что за черт? – проговорил прилизанный, закрывая рукой лицо от яркого света. – Что за…
– Здорово! – раздался рядом с ним хриплый голос. – Ты это что себе позволяешь?
Прилизанный тип удивленно заморгал, пытаясь привыкнуть к яркому свету. С большим трудом ему это удалось, и он увидел, что обстановка вокруг удивительным образом переменилась.
Хлипкий и вечно простуженный продавец куда-то исчез, а на его месте возник детина огромного роста, с длинными, как у гориллы, волосатыми лапами, сжимавшими тяжелую монтировку, и злобными глазками. В огромной лапе монтировка казалась маленькой и несерьезной, вроде детского чупа-чупса.
Это был грузчик Витя, который выполнял в фирме Бармаглота разнообразные поручения, от погрузо-разгрузочных работ до морального устрашения упрямых клиентов или нежелательных посетителей. Таких, как сегодняшние.
Кроме Вити, в закутке появился и сам Бармаглот.
– Вы кто такие? – проговорил хозяин, неприязненно оглядывая гостей. – Вы откуда такие умные нарисовались?
Гости растерянно молчали.
– Вы, ребята, явно ошиблись адресом! – продолжил Бармаглот. – У нас здесь не детский сад с зооуголком. Мы Шлямбуру платим да и сами с усами, как видите…
Прилизанный тип умел разумно оценивать ситуацию. Сейчас расклад сил был явно не в его пользу. Здоровенный детина с монтировкой выглядел очень внушительно, да и Бармаглот, при всей его неказистой внешности, был явно человек видавший виды и опасный. Кроме того, они находились на своей территории, что давало им дополнительные преимущества. Опять же, Бармаглот упомянул Шлямбура, известного человека в криминальных кругах…
Значит, сейчас придется отступить. Временно, конечно. Придется придумать какой-то более хитрый вариант… Может быть, вернуться сюда в более подходящее время… скажем, ночью…
– Извиняюсь, папаша! – проговорил прилизанный, шныряя глазами по сторонам и стараясь на всякий случай запомнить обстановку. – Действительно, ошиблись адресом… нам, видно, наводку дали неверную… мы тогда с другом пойдем… у нас дел много… Шлямбуру передайте наше почтение…
– Передам, передам! – ухмыльнулся Бармаглот. – Можете пока идти, но смотрите, чтобы я вас больше не видел! Чтобы и близко к моему магазину не подходили!
– Не беспокойся, папаша, не увидишь! – Прилизанный попятился, стараясь не поворачиваться спиной к детине с монтировкой, вместе с напарником проскользнул через магазин и вылетел на улицу.
Как только бандиты испарились, Бармаглот повернулся к неприметной шторке за шкафом:
– Можешь выходить, гости отбыли.
Шторка отодвинулась, и оттуда выбрался Геннадий.
– Молодец, – одобрительно проговорил Бармаглот. – Грамотно сработал.
– Так, может, мне премия небольшая полагается? – Геннадий просительно уставился на хозяина.
– Ты говори, да не заговаривайся! – посуровел Бармаглот. – Мы переживаем тяжелые времена, магазин еле держится на плаву, а он тут о премии! Будем считать, что я тебя не слышал. Лучше скажи, что конкретно им было нужно?
– Не понял, – ответил Геннадий, преданными глазами глядя на сурового хозяина. – Пришли, припугнули, велели руки положить на прилавок, стали требовать самый ценный товар… ну, я их и повел сюда… а дальше вы знаете.
– Знаю, знаю! – проворчал Бармаглот. – Ладно, работай…
Он развернулся и вместе с Витей покинул закуток.
Проводив хозяина взглядом, Геннадий развил необычную для него бурную деятельность. Сначала он вышел в главный зал, подошел к входной двери и перевернул табличку стороной «Закрыто», чтобы никто не помешал его дальнейшим действиям. Затем взял на одной из полок неприметную шкатулку, которая стояла там не один год, – резное дерево, инкрустированное перламутром, обычный индонезийский ширпотреб, и вернулся в закуток, где только что произошла финальная сцена неудачного ограбления. Достал из кармана ключ, открыл шкафчик с ларчиками и шкатулками, взял серебряный ларчик – тот самый, который несколько дней назад принес в магазин Слизняк, а на его место поставил индонезийскую шкатулку. Взглянув со стороны, Геннадий подумал, что подмену заметят не скоро.
Закрыв шкафчик, он отнес серебряный ларчик за прилавок. Здесь лежал яркий фирменный пакет из торгового центра «Мельница», в котором находились пластиковый контейнер с бутербродами (Геннадий приносил их из дома в целях экономии), а также картонная коробка с новыми ботинками, которые он купил в обеденный перерыв. Геннадий был очень экономен. Новые ботинки он покупал только тогда, когда старые снашивал до полной негодности, на работе же ходил в подростковых сандалетах из дешевого кожзама.
Геннадий вынул ботинки из коробки, надел их, а в освободившуюся коробку положил серебряный ларчик, предварительно обернув его в несколько слоев упаковочной бумаги. Проделав все эти манипуляции, он запихнул пакет обратно под прилавок, вернулся к двери и перевернул табличку стороной «Открыто».
В больнице Веру долго мариновали в справочной, затем не хотели пускать в отделение без пропуска. Вера пыталась доказать, что пропуск получит только тогда, когда ей его выпишут. А выписать могут только тогда, когда узнают, что она – родственница тяжелой больной. А узнают они это, если Вера посмотрит на больную и уверится, что это ее тетя, Миклашевская Софья Викторовна. Та находится без сознания и сама сказать ничего не может, так что только Вера может ее опознать. Но толстый санитар на входе как заведенный твердил: «Не положено без пропуска». В конце концов одна женщина шепнула Вере, чтобы не маялась дурью и сунула санитару денег. Помогло.
