– А вы еще не ушли? – спросила та, точнее только собиралась спросить. Но не успела, потому что Надежда рявкнула первая:
– А если туалетом нельзя пользоваться, то замок повесьте! – и пошла на таран. Как Герой Советского Союза летчик Талалихин, в переулке имени которого на Петроградской стороне жила когда-то давно Надеждина бабушка.
Монументальная особа дала слабину и в последнюю секунду отскочила в сторону. Надежда Николаевна была женщина интеллигентная и неконфликтная, но если ее разозлить, постоять за себя умела.
Мобильник тревожно пискнул, когда Надежда пробиралась по двору назад. Все верно, Фараонова Елена Петровна, номер мобильного телефона и адрес. Надежда тут же набрала номер и нисколько не удивилась, когда услышала, что данный номер не обслуживается.
Скрывается гражданка Фараонова, шифруется, с работы уволилась, номер поменяла. Что ж, придется ее по адресу искать.
Тут поднял голову Надеждин внутренний голос, с которым у нее были сложные отношения. Голос был непроходимый зануда и перестраховщик. Все ему было не так, все время он Надежду пилил и одергивал. И слова употреблял те же самые, что и муж, когда ругал Надежду за авантюризм и умение вляпываться во всякие криминальные истории с упорством, достойным лучшего применения.
Иногда Надежде казалось, что это муж сидит у нее внутри, влез, что называется, в печенки. Но это уж когда внутренний голос совсем распускался. Умом-то Надежда понимала, что иногда голос бывает и прав. Как, впрочем, и муж. Но мужа можно нейтрализовать, умалчивая о своих приключениях, что Надежда и делала.
С внутренним голосом такой номер не проходил.
Сейчас голос был тих и вежлив. Он скромно напомнил Надежде, что у нее множество неотложных дел по дому и что на дачу надо съездить, навестить кота и помочь матери с участком. Трава небось выросла выше дома.
«Да помню я, помню, – с досадой отмахнулась Надежда, – вот только съезжу по адресу этой Фараоновой, сообщу ей о похищении – и на этом закончу…»
Голос недоверчиво хмыкнул.
Елена Петровна Фараонова проживала в спальном районе на улице Верности. Надежда вышла из маршрутки и огляделась. Собственно, глядеть было особо не на что, потому что вся улица была застроена старыми пятиэтажками. Однако сейчас, летом, вид был приятный, поскольку пятиэтажки утопали в зелени.
Надежда дошла до нужного дома, только корпус был не третий, а первый. Углубившись в проход между домами, она пересекла небольшой сквер с детской площадкой, утопающей в кустах цветущей сирени, убедилась, что идет в правильном направлении – дома стояли друг за другом. Вот и третий корпус.
Дом давно требовал ремонта, на балконах вместо цветов колыхалось разноцветное белье, однако дверь была железная, оснащенная современным домофоном.
Надежда остановилась у подъезда в раздумье. Если звонить и спрашивать Фараонову, то она может и откреститься от незнакомого человека. Не будешь же по домофону объясняться.
Нужная квартира находилась на втором этаже. Надежда потопталась немного, и тут из окна первого этажа выглянул мужчина в застиранной майке, с сигаретой в зубах.
– Женщина, что вы стоите как засватанная, – сказал он, – нажмите три девятки да входите. Все так делают.
Надежда хотела спросить, для чего тогда домофон, если кто угодно может попасть в подъезд, но решила не задавать глупых вопросов и нажала три девятки. Дверь послушно открылась.
На втором этаже было грязновато и стояли детские санки, хотя на дворе был конец мая. Надежда почувствовала легкие сомнения и нажала на звонок.
Предчувствия ее не обманули. Дверь открыли не сразу, что-то там в квартире брякнуло, потом звякнуло, потом послышался женский крик, потом – детский плач, потом мужчина что-то рявкнул басом.
Надежда рассердилась и нажала на звонок сильнее. Дверь открылась, и сомнения Надежды перешли в твердую уверенность, потому что из квартиры на нее пахнуло чем-то жареным, причем на бараньем сале. В прихожей стоял синий чад, так что Надежда с трудом разглядела смуглого мужчину в спортивных штанах и в шлепках на босу ногу.
– Чего надо? – спросил он с ужасающим акцентом.
– Фараонову Елену Петровну, – буркнула Надежда, понимая уже, что зря тащилась в такую даль.
Мужчина молча пожал плечами, почесал ногу об ногу и ушел, после чего в прихожей появился еще один мужчина, такой же смуглый, но помоложе и одет получше – черная футболка, узкие джинсы, узконосые ботинки.
– Что вам, женщина? – спросил он. – Нет тут никакой Елены Петровны, тут мы живем.
– Снимаете эту квартиру? Мне бы хозяйку…
– Так нет хозяйки, – он улыбнулся и развел руками, – теперь не скоро придет, мы ей за полгода вперед заплатили…
Тут в прихожую выбежала молодая, очень полная женщина с ребенком на руках и затараторила по-своему. Ребенок тут же проснулся и заорал благим матом.
– Телефон ее дайте! – тоже заорала Надежда, но мужчина махнул рукой и показал на свои уши, при этом его взгляд сделался колючим и губы сжались в ниточку.
Надежда поняла, что ничего она тут не узнает, и шагнула назад. Дверь захлопнулась, и тут же в квартире установилась тишина. Надежда вышла из подъезда, прошла между домами и уселась на остановке под козырьком в ожидании маршрутки.
Получалось, что половина дня сегодня прошла зря. Ничего она не узнала, ничего не добилась, проболталась по городу, правильно говорят, что дурная голова ногам покоя не дает. Это про нее, про Надежду, сказано. Нужно было бросить эту затею сразу же. Что ей до той женщины, которую похитили прямо из Эрмитажа?
Надо же, а еще приличное место, очаг культуры, музей с мировым именем… Бандиты по залам разгуливают!
Надежде бы повернуться да и уйти, пускай они сами разбираются. А она потащилась на поиски этой самой Фараоновой. И не преуспела в этом, поскольку Фараонова скрывается, теперь это уже ясно.
Таким образом, подвела Надежда итог, единственная ниточка, которая могла привести ее к Елене Фараоновой, оборвалась – мобильник молчит, а в квартире проживает семья гастарбайтеров.
И что теперь делать?
«Идти домой, – тут же заныл внутренний голос, – идти домой и выбросить из головы всю эту историю».
«Ну уж нет! – тут же взбрыкнула Надежда. – Так просто я не сдамся! Вот теперь обязательно найду эту Фараонову!»
Внутренний голос понял, что Надежда закусила удила, и отстал.
Надежда же перебрала в памяти все события последних двух дней и поняла, что у нее осталась еще одна ниточка, правда, очень тонкая и ненадежная.
Тот самый центр самопознания… или самосовершенствования… или как еще он там назывался? В общем, центр, расположенный во дворе рядом со Спасом-на-Крови. Точнее, работающая там женщина.
Почему?
А вот почему.
