Нина Анатольевна переживала и поддакивала. Да, действительно. Если мужчина ещё нормальный, а жена — смертельно больна, то со стороны смертельно больной жены это форменное свинство!
Ни у одной из женщин ничего не щёлкало в головах. Нина Анатольевна горячо осудила Оксаниного папу-подлеца. И так же горячо вникла в текущую Оксанину ситуацию, оказав моральную поддержку и оправдав Оксанину нравственность. Сама Оксана не замечала очевидной зеркальности ситуаций. Никакие противоречия не терзали её душеньку.
Как там у баб в головах шестерёнки-то вертятся?! Вот бы посмотреть!
Вся эта возникшая дружба и задушевный трёп были совершенно беспредметны. Никаких имён, фамилий, локаций и проч. Так мужчина и женщина во время первого свидания, возникшего спонтанно по обоюдному влечению, могут часами болтать вроде как ни о чём, при этом — обо всём. Никакой конкретики.
Они вместе пообедали. Вместе поужинали. Несколько раз сооружали себе чай с бутербродами. Нина Анатольевна поболтала по телефону с мужем — не стесняясь присутствия Оксаны. Он завтра днём возвращался из командировки и немедленно, разумеется, обещался быть у жены. Чего такого-эдакого его драгоценный пупсик хочет? «Драгоценный пупсик» хотел апельсинов. И шоколадных конфет. Когда Оксана набрала своего любовника, Нина Анатольевна тактично удалилась в туалетную комнату. Вернувшись, застала Оксану в слезах. Любовник прийти не сможет. Всю ночь он провёл у постели супруги-друга, которая сражается с последствиями химиотерапии. И завтра, придя в себя, смыв в душе негатив и несколько часиков покемарив, снова отправится к жене. Очень печально, что так всё случилось. Он чувствует себя последним подлецом. Но Оксана всё понимала. Друзей в беде не бросают, даже если сами друзья не понимают бессмысленность пятой уже — вы подумайте, ну зачем её так мучить! — химиотерапии. Но всё равно ей немножко обидно, потому она и плачет. Обидно, что он даже не спросил, в каком она роддоме. Нина Анатольевна успокаивала Оксану, снова заваривая чаю. Устал человек. Просто устал. Так бывает. Ничего страшного. Лишь бы ребёночек был здоровенький. Потом всё наладится. Пятая химиотерапия?!. Надо же! Зачем уж так женщину мучить?.. И женщину, и себя, и мамочку своего ребёночка. Кстати, у вашего с его женой дети есть? Нет? Как-то не получилось. А ЭКО?.. А-а, раз бог не дал, как говорится, то и… Ну, понятно, понятно. Очень жаль жену любовника. Но Оксана же не виновата, что всё у них так вышло. Оксана, между прочим, его смертельно больной жене даже бульончики варила и творожки с бананчиком растирала. После химиотерапии питание — хуже детского! Он такой измотанный от неё возвращался. Всю ночь её то тошнит, то с другого конца проносит. Падал прям и сразу засыпал. Ну, не совсем сразу… Оксана хихикала, краснела. Слёзы подсыхали.
Под утро у Оксаны начались настоящие схватки — и её перевели в родзал.
А к Нине Анатольевне пришёл муж. Среднестатистический мужчина средней задрипанности, Павел Александрович Разинкин. Он действительно преподавал гармонию и композицию в заштатном музыкальном училище. Он не был ни бездарен, ни одарён сверх меры. Не был ленив, но и особой трудоспособностью не отличался. Его всё в этой жизни устраивало. Он любил свою жену и был счастлив предстоящим отцовством. Что плохого-то?
Нина Анатольевна и Павел Александрович обнялись и поцеловались. Она заверила его, что с ней и с ребёнком всё в порядке. Просто положили на дородовую подготовку. Отёки снять, и… И о чём там ещё беспокоятся врачи… Не первая молодость, но первые роды. Вроде как в женской консультации грозили кесаревым сечением, но здесь такой умный и такой обаятельный заведующий, Ерлан Даниярович Байжанов, прям мимими! Да, казах. И что? Ещё советский казах. Он заверил её, что всё в порядке. Родит она сама. Во всяком случае — её пустят в самостоятельные роды, а там будут смотреть по… как они это называют?.. клинической ситуации. Как ты съездил?
Съездил Павел Александрович очень хорошо. Очень хорошо съездил в небольшой русский городок со своими студентами на областной слёт оркестров народных инструментов. Да, они отменно отыграли программу, кульминацией которой стала его собственная пьеса «Сапожищи» для оркестра с баяном. Но первое место дали каким-то ребятишкам из Задрипащинска, исполнившим традиционную композицию «Валенки». Он не в обиде. Понятно, что надо поощрять глубинку. Не в каждом музучилище есть свой композитор. Да-да, ему давно пора преподавать в консерватории или в гнесинке, но он вполне доволен своим местом и своими ребятами. А потомки уж разберутся, кто был великий композитор, а кто — фитюлька на минутку. Его сейчас волнует только жена, и только его маленький сынишка.
Павел Александрович нежно приложился ухом к животу жены. И даже его облобызал.
После этого уж Нина Анатольевна рассказала Павлу Александровичу, что лежала тут с ней девчонка. Сирота при живом отце. Да ещё и какой-то великовозрастный мудак ей голову морочит. Да так морочит, что ой! Не их, конечно, дело. Но девчонка по возрасту им в дочери годится. И так ей жалко эту девочку, что мочи нет. Даже всплакнула. Муж как всегда согласился с ней. Осудил и отца и мудака. Печальная история. Мужики уже не те. Они своего воспитают совсем по-другому. Научат ответственности и…
И тут Нину Анатольевну схватило. Роды начались. Подняли её в родзал. Акушерочка по дороге шутила, что снова она в палате со своей подружкой окажется. Мужа на родах хотите? — А можно?! — Да, конечно же! Сейчас только переоденем.
И вот, переодетый в пижаму хирургическую Павел Анатольевич, сопровождает свою Нину Анатольевну в родзал. Одной рукой её под локоток ведёт, в другой — торбы со всяким в родах необходимым. И апельсины с шоколадом. Ещё банка бульончика — сам сварил! И творожка с бананом — сам растёр! Нина Анатольевна радуется. Втроём рожать веселее. Не бросим девчонку! А вот и она! Знакомься, Павлик, это Оксана. Оксана — это мой муж, Павел Александрович.
Немая сцена.
Что дальше началось — акушерки родзальные и не припомнят. Даже обсервационные. Алкоголички и з/к рожали. Цыганки и свидетельницы Иеговы. Англичанки и таджички. Но такого никто вспомнить не мог.
— Это я от пятой химиотерапии никак не сдохну?! — Кричала Нина Анатольевна.
— Так это она — смертельно больная, ты с ней половой жизнью не живёшь, и мы скоро с тобой поженимся?! — Перекрикивала её Оксана.
Павла Александровича эвакуировали из родзала. И с этажа, на всякий непредсказуемый случай. Вызвали Байжанова, вызвали Родина. Оставалось только полицию вызвать. Но — не приедут. От злости, которая способствует выбросу в кровь всяческих биологически активных веществ, Нина Анатольевна родила прекрасно. Через естественные родовые пути. Прекрасно же родила и Оксана. И тоже — через те самые. Рожали синхронно. Синхронно первый период прошли — только при каждой отдельная санитарка ходила. Синхронно вошли в потужной. И оказались на соседних рахмановках. И смех, и грех. Греха, конечно, больше. Уж как они родили — все перекрестились. По разным концам родзала каталки развезли. Детишек в детское забрал для понаблюдать дежурный неонатолог. Какие-то его сомнения терзали.
