Маленькая стрелка на 5, большая – на 3
Мыс де ла Эв превратился в крошечную точку на горизонте, которая через секунду исчезла под крылом «Боинга 737». В иллюминатор Энджи видела только океан, над которым плыли ватные облачка.
Малон заснул у нее на коленях, крепко прижимая к груди Гути. Плюшевый зверек тихонько поднимался и опускался в такт дыханию мальчика, словно тоже устал и решил отдохнуть.
Отдых героя, совершившего великий подвиг и засыпающего крепким сном в эпилоге романа.
Энджи обожала чувствовать себя пленницей этого бесценного мальчика. Она готова была часами сидеть в одной позе, лишь бы не потревожить его покой.
К ним подошла улыбающаяся стюардесса, спросила, все ли в порядке, бросила умиленный взгляд на ребенка.
Энджи вздохнула. Как же долго она ждала этого мгновения…
Дать этому ребенку второй шанс. А может, все наоборот, и шанс получает она? Какая, к черту, разница… Теперь она будет дышать в такт с Малоном – как Гути.
Откинувшись на спинку синего велюрового кресла, Энджи закрыла глаза.
Все оказалось не так уж и трудно.
Алексис Зерда был опасен, но предсказуем. Она без труда убедила его подменить мальчика – на время, на несколько месяцев, пока он все не забудет… Несчастный придурок! Ребенок безусловно забудет худшее, но остальное будет помнить, все остальное, все, что понадобится и когда понадобится! Благодаря Гути.
Разве могла она бросить на произвол судьбы сына Илоны и Сирила, о котором они так плохо заботились? Долгое время, пока готовился налет, она была ему нянькой, старшей сестрой, даже мамой. Укладывала спать и будила по утрам, умывала, кормила и рассказывала истории, а остальные в энный раз репетировали свой план, изучали каждый сантиметр на карте Довиля, по секундам рассчитывали трехминутное ограбление, которое должно было обеспечить их на всю оставшуюся жизнь.
По большому счету, Гути не соврал: Энджи была его мамой – его настоящей мамой, еще при жизни родителей.
Аманда Мулен тоже была по-своему предсказуемой. Она, конечно же, всей душой полюбила нового Малона, была готова на все, чтобы он остался с ней, и захочет сбежать с ним на другой конец света, если ей подсунуть билеты в рай. Она избавится от любого, кто попробует ей помешать, и воспользуется найденным в ящике пистолетом. Если полицейские обнаружат следы скрининга билетов, это запутает следы, ведь она заказывала их с компьютера Зерды, спрятанного вместе с добычей на заброшенной базе НАТО, и не забыла стереть имена Аманды и Малона.
Единственной темной лошадкой оставалась Марианна Огресс. Она должна будет понять. Не слишком рано, чтобы не испортить игру, но и не слишком поздно, чтобы успеть обдумать ее признания. Энджи написала анонимное письмо, они встретились и подружились.
Энджи очень постаралась, смешав правду с ложью. Это был отчаянный блеф, цена ее свободы.
Она снова вспомнила о психоаналитических выкладках Василе Драгонмана. Он так и не сумел убедить ее, что с призраками лучше встречаться лицом к лицу, а не позволять им дремать в глубинах подсознания.
Энджи не могла согласиться, что будет правильней взвалить на плечи ребенка груз правды, чтобы он всю оставшуюся жизнь тащил ее на себе во имя пресловутого «права знать». Ведь ложь дала бы ему возможность порвать страницу черновика и начать все с чистого листа.
Да, травматическая память существует и химеры будут терзать Малона, но любовь – ее любовь – перевесит на весах счастья!
«Боинг» продолжал набирать высоту. Через несколько секунд они окажутся над облаками, по другую сторону мира. К земле подступала темнота, водители на дорогах включали фары, город светился гирляндами огней.
Отправляясь на другой континент, Энджи думала о Тимо. Он не мог сбежать вместе с ними, и это было единственным слабым местом ее плана. Лицо Тимо знал каждый полицейский, жандарм, таможенник и пограничник, так что в самолет он бы ни за что не попал.
Она положила ладонь на лоб Малона и прошептала в маленькое ухо, чтобы он навсегда запомнил эти слова:
– Папа обязательно прилетит к нам… потом…
Она на это надеялась. Всем сердцем. Тимо будет замечательным отцом.
Осторожно, чтобы не разбудить Малона, Энджи наклонилась к иллюминатору и прежде, чем облака окончательно закрыли от нее землю, увидела желтую мерцающую паутину города и одну светящуюся синюю точку, которая двигалась быстрее остальных.
73
Сегодня закончил первый курс медфака 1128-м. Они оставляют 117 первых.
Желание убить…
…потому что желание лечить умерло! Остается выбрать профессию. Палач? Наемный убийца? Писатель-детективщик?
Не нравится: 27
Нравится: 321
www.jelanie-ubit.com
Синий фонарь на крыше и завывающая сирена предупреждали об опасности. За долю секунды до того, как «скорая помощь» выехала на авеню Буа-о-Кок, по высоким стенам башен Мар Руж пробежал голубой свет прожектора. Вышедшие на балконы жители окрестных домов успели увидеть машину, промчавшуюся к торговому центру «Мон-Гайар», потом вывески и бесконечно длинная, забитая машинами стоянка погрузились в темноту.
«Скорая» спускалась по авеню Валь-о-Корней.
До больницы Моно оставалось два километра. 1 мин 32 с – по данным системы, определявшей время с удивительной точностью.
Ехавший перед ними мотоциклист резко затормозил. Грузовичок шарахнулся от него к обочине, но Ивон, много лет сидевший за рулем «скорой», и глазом не моргнул и не сбросил скорость.
Он не собирался бить рекорды – ехать быстрее было бы чистым безумием.
В центре следующей площади Ивон развернулся и поехал по выделенной для автобусов полосе.
55 секунд.
Оставалось подняться по авеню де Фрилёз.
Рука в перчатке коснулась его плеча. Такое случалось как минимум два-три раза из десяти. Танги – они работали вместе не первый год – даже не требовалось ничего говорить.
Ивон кинул взгляд в зеркало, припарковался за автобусом, выключил фары и только после этого обернулся. Сзади, кроме Танги, сидели молодая медсестра в белом халате – новенькая, Ивон ее не знал – и опытный реаниматор Эрик.
Привилегия последнего слова, последнего жеста – если это можно назвать привилегией! – принадлежала именно ему.
Люди выходили из автобуса № 12 и исчезали в черных провалах подъездов.
– Кончено, – произнес Эрик, натянув край простыни на красивое молодое лицо Тимо Солера.
Шесть месяцев спустя
74
Терраса отеля «Бриганден» была оккупирована мужчинами.
Одинокими.
