Следующий залп фотографий: с женой в день их свадьбы, с первенцем на руках, с подросшим ребенком на празднике Юноны. Луций узнал бежевый свитерок, в котором щеголял ребенок – выбирал сам, в подарок на трехлетие. Помнится, напарник тут же натянул его на сына и попросил сфотографировать их вместе.
Миний на панели широко улыбался, как делал всегда. На запястье обнаженной руки блестела узкая полоса стали. Браслет, запаянный намертво, символ отличия.
Луций одернул рукава рубашки, прикрыв сталь собственных браслетов манжетами. В отличие от напарника, он не гордился своими наградами. Увидь кто‑нибудь ту резню, в которой пришлось участвовать, сразу понял бы, что восхищаться абсолютно нечем. Грязь, кровь, боль и беспорядочная стрельба.
Экран мигнул, сменился изображением праздничного стола – только боги знали, зачем его всунули в общую подборку. На фото улыбались все, кроме высокого легионера с темным ежиком волос и столь же темным выражением лица. Он стоял рядом с Минием и прожигал фотографа взглядом. Руки прятал за спиной. Чтобы никто не видел фосфорического мазка от «гелиоса» на пальцах, вспомнил Луций. В тот день он забыл перчатки дома.
Поджав губы, он оторвался от череды слащавых, уже никому не нужных снимков и направился к пропускной зоне. Темнокожий легионер у рамки досмотра поднял на него взгляд, и безразличие сменилось настороженностью и неприязнью. Впрочем, так менялся взгляд у всех встреченных Луцием работников Управления.
Да и плевать.
– Декурион Луций Цецилий Авианий Марс. – Он склонился к микрофону. Голосовой датчик пискнул, подтвердив личность. Лазерный луч пробежался по чипу на запястье.
Конференц‑зал располагался на двадцатом этаже, но, несмотря на красивый парк и храм за прозрачными стенами, всегда оставался погружен в полумрак. Детали над доской голографического проектора и на панели были заметнее в сумраке. Оборудование Управления давно нуждалось в замене, но Сенат жалел средств на модернизацию.
Двумя размашистыми движениями Луций растянул панель на стене, включил видео, перемотал до нужного момента и стукнул по экрану. Запись остановилась. На ней замерла девушка в черном армокостюме. Виднелись лишь затылок, шея и спина, на плечах светились полосы армозащиты.
Он увеличил изображение. Воротник девушки замялся, под линией волос виднелся выбитый регистрационный знак.
– Негражданин I‑45, из курии Десять. – Луций размял подрагивавшие пальцы. – Шесть недель тому назад прибыла в Четвертую курию. Слепая, с сопровождением.
Он открыл новый слой, включил другое видео, с камер вокзала. На нем девушка цеплялась за руку высокого парня. Номера, судя по простой одежде. «Сына Марса», судя по мощному телосложению и имплантату.
И бывшего члена группировки, судя по тому, как старательно он прятал татуировки под рукавами. Выделялся в толпе легко одетых патрициев.
– Негражданин А‑206, Пятая курия. Марсианин. Состоял в группе «псов». Отбывал срок, семнадцать недель тому назад был расконсервирован. – Луций назвал статью, по памяти повторив длинный номер. – По полному циклу на вокзале его не проверяли. Записали как сопровождение слепого, низкая степень угрозы. На момент совершения убийства, – он намеренно использовал это слово, хоть знал, что пока не имел на него права, – А‑206 находился в отделе предварительного содержания Орбитальной криотюрьмы. Но, может быть, какие‑то его связи выведут нас на I‑45.
Он глянул через плечо. Встретился взглядом с центурионом Титом Пуллием, который примостился у выхода, и отвернулся. Развернул еще один снимок с камер.
– На территорию театра I‑45 проникла в сопровождении патриция. Пока неясно, состояли они в сговоре или нет.
– И здесь она уже с имплантатом, – добавил Тит Пуллий за спиной.
– Военный окуляр, да, – кивнул Луций. – Сопровождал ее Брут Аквиний по прозвищу Аларих. Регистрация Седьмой курии. Более пяти лет числился погибшим. Из здания не выходил, следов не обнаружено.
Мог переодеться в форму обслуживающего персонала и скрыться через служебные шлюзы стоянки в тоннель, в обход проверки чипов. Мог нацепить голографическую маску, камеры такое не распознавали.
Проклятое старое оборудование и жадность Сената.
– I‑45 замечена у жилой колонны, где снимала комнату. На рабочем месте более не отмечалась. Курию не покидала. До сих пор не ясно, почему декурион Агеласт преследовал ее. Легионеры из его группы доложили, что ему пришло сообщение на некс. Киберотдел занимается восстановлением данных, но имплантат слишком поврежден. Заметив I‑45, декурион последовал за ней. Через девять минут поступил запрос о подкреплении, вызов с первого уровня стоянки. Номер, инициировавший перестрелку, убит при задержании.
Еще один слой на панели. Изображение тела в бежевой форме уборщика.
– Регистрационная татуировка сведена, найти лицо в базе не удалось.
И, судя по записям с камер, он тоже преследовал неуловимую I‑45. Проклятая слепая притягивала неприятности.
Луций кашлянул и свернул панель – едва не проткнул пластиковый угол пальцем. Экран медленно съежился до размеров блокнота, мигнул и перешел в спящий режим. Лампа проектора, припекавшая макушку все время инструктажа, наконец погасла. Иссушенные жаром щеки горели. Луций развернулся на пятках и оглядел два ряда лиц за столом. На всех застыло одинаковое выражение безутешной скуки. Собравшиеся легионеры походили на лодырей с задних парт академии. Будто только что обсуждали не сбежавшую преступницу и гибель декуриона Управления, а никому не нужную статистику. За долгую карьеру Луцию доводилось выступать немало, и он привык к тому, что некоторые легионеры слушали вполуха.
Но этим утром нервы шалили.
Рука потянулась к рукояти табельного распылителя. Поймав себя на этом, Луций сжал кулаки и завел их за спину.
– Ваша цель, – он постарался сказать как можно спокойнее, – собрать как можно больше информации. Опросить гостей и работников театра. Соседей по дому. Всех, кто имел к ней отношение.
Один легионер поднял руку. Из декурии Луция, знакомое лицо.
– Имеем ли мы право заниматься сбором информации? К какому делу подшивать полученные данные? Преступлений в театре «Пандора» совершено не было, только административные нарушения, которыми мы не занимаемся. Смерть декуриона Аэлия зарегистрирована как несчастный случай…
– Смерть декуриона Аэлия еще никак не зарегистрирована, – прервал его Луций. – Собранные данные прошу отправлять мне лично.
Еще он не любил умников. Тех, кто лишь рассуждал сложа руки. Искал какие угодно оправдания, только бы ничего не делать.
Утренний сбор закончился. Легионеры поспешили из кабинета, отдавая дежурную честь. Не торопился лишь центурион. Единственный толковый человек во всем Управлении. Поймав взгляд Луция, Тит Пуллий улыбнулся. Он вообще улыбался часто, хоть ему это категорически не шло. Шрамы, крест‑накрест пересекавшие щеки, разъехались к ушам. Левая, биометаллическая половина лица осталась неподвижной.
