– И часто вы туда ездите?
Руфин пожал плечами:
«Раз в полгода. По запросу командования, оно решает» .
Луций кивнул. Собственно, это было не особо ему интересно. Так, разминка перед главным ударом.
Он тронул виртуальную клавиатуру, и половину экрана заняло изображение I‑45. Ее раннее фото без окуляра, на белом фоне и с табличкой; такие делали легионеры на каждой ежегодной проверке. Белое лицо на белом фоне, как призрак.
Валерий Руфин на том конце видеоконференции настороженно уставился в ее глаза. Освещение мигнуло, и на миг его лицо поглотила тьма.
– Вы видели эту девушку?
«Вы же и так знаете ответ, раз нашли меня».
– Хочу услышать из первых уст.
Мохнатые брови изогнулись в удивлении. Тропическая гусеница выгнула спину.
«Да, видел. Подвозил ее с Десятой».
– С Десятой в пустыню?
«Да».
Руфин не отпирался. Понятное дело: раз Луций знал, где I‑45 села, значит, он просмотрел записи всех камер на ее пути.
«Хотел до Седьмой, но она предложила…»
Он замялся. Принялся искать взглядом поверх камеры.
– Предложила – что? – Луций даже не моргал. Желваки свело от напряжения.
Руфин склонился ближе к камере. В кадр попал воротничок и глубокая царапина под ним. Луций быстро сделал снимок экрана и отправил его в папку с материалами дела.
«Сексуальные услуги в обмен на проезд. Оральный … – Руфин кашлянул и даже порозовел. – Оральный секс ».
Бедняга. Оральный секс – такое оскорбление для честного патриция.
– А что вы?
Лицо Руфина вытянулось и побелело от гнева.
«Разумеется, отказался! Я – женатый человек, декурион» .
– И что потом?
«Она начала кричать. Отвратительное зрелище. Уверен, Лисса забрала ее разум. Мне пришлось ее высадить» .
Луций кивнул. Выделил имя Валерия Руфина в таблице – красным, как помечал всех, кто бесстыдно врал ему на допросе.
– Где это было?
«Где‑то между Десятой и Девятой. Не помню точно».
Луций кивнул снова.
– Как вы получили эту царапину?
Руфин отстранился от камеры.
«Что?»
– Царапина у вас на шее. Как вы ее получили?
Холеная рука скользнула по воротничку рубашки.
«Играл с детьми».
– Жестокие у вас дети.
«Вы на что намекаете?»
Луций вскинул бровь:
– Ни на что. Просто констатирую факт.
– Если вы не в курсе, я – ветеран боевых действий на Кале‑3. Я не мог совершить насильственных действий в отношении кого бы то ни было, моим телом управляет чрезвычайно хрупкий нейроимплант.
Он повернул голову. Свет отразился от бугристого куска восстановленной кожи. Большого, величиной с ладонь.
– И, разумеется, я даже не думал о чем‑то подобном.
– Разумеется, – кивнул Луций и свернул таблицу с показаниями. – Спасибо вам за содействие. Если вспомните еще что‑либо касательно этой девушки…
«Я обязательно вам сообщу. Простите, но мне пора, работа не ждет» .
Зал на фоне был темен и тих, как древний могильник. Если работа где‑то и кипела, то явно не на уровне Руфина.
– До сви…
Ответить Луций не успел; Руфин свернул видеоконференцию, и экран потемнел.
Луций откинулся на спинку сиденья и скрестил руки на груди.
Вот, значит, как. Интересно. Руфин даже не спросил, что I‑45 сделала, в чем состояла причина расследования.
Потому что он знал эту причину.
Думал, что знал.
Луций подозревал нечто подобное, уродов хватало. И, если честно, он сам бы оторвал Руфину прибор. Оскопил без обезболивающего и жгутов, без оглядки на военные заслуги и инвалидность. Но в данном случае ему равно не нравились ни насильник, ни жертва.
И Руфин вряд ли мог помочь в текущем деле. Разобраться с ним можно было позже, но обязательно. Закон Римской империи был един для всех.
Закон остался единственным, во что верил Луций Цецилий.
* * *
На освещении архивов всегда экономили.
Обычно они располагались на подземных уровнях Управлений и были оснащены одной‑единственной панелью для просмотра файлов, дронами с манипуляторами и двумя подъемниками на магнитной подушке. Архив Управления Второй курии не был исключением. Двенадцатый подземный уровень главного корпуса. Бронированные стены, жужжащие воздуховоды, полки, набитые пронумерованными контейнерами с носителями информации. Панелей для просмотра, хвала богам, было три, как и дронов, однако Луцию все равно понадобилось полчаса, чтобы отыскать нужный отсек и нужный шкаф. Архивариусы редко заносили в базу верный номер.
Луций сдул с контейнера пыль. Вытащил первый носитель, вставил его в картридер. Панель вздрогнула и растянулась по стене. На светлом фоне выстроились изображения лиц, хмуро смотрящих в камеру.
Все как один обладали серыми, как ртуть, глазами, острыми скулами и тонкой костью.
Он вышел из архива, когда уже стемнело. Вторая курия зажглась ночными огнями, пульсировала огненным сердцем. С территории Управления хорошо просматривались строгие линии автострад. Слои уровней, соединенные жилыми колоннами. Промежутки между ними заполняли небоскребы поменьше. Как зубы в улыбке номера.
Зажигалка не желала загораться, пришлось ее потрясти. Луций затянулся, задержал дым в легких и медленно, с наслаждением выдохнул. Белесое облачко полетело в сторону жилых районов и истаяло в воздухе. Осенний ветер забрался под воротник, но Луций не чувствовал холода.
Увиденное потрясло его. В голове выстроились сотни новых цепочек возможного развития событий. Дело приняло крайне серьезный оборот. Он должен был найти I‑45 как можно быстрее.
Найти и обезвредить.
Мочку уха кольнуло, и Луций тронул имплантированную бусину.
– Луций Цецилий.
«Бритва» .
Луций хотел было затянуться, но опустил сигарету. Нехорошее предчувствие спутало мысли.
«Мы потеряли А‑206. Часа три назад. В верхних тоннелях его нет, все обыскали. Группе спускаться ниже?»
Луций сжал губы и щелчком послал окурок в сторону светящихся бусин автострад. Подхватил чемодан и заторопился вниз по склону.
– Нет, дождитесь меня.
