В какую сторону она неслась – к Девятой курии или обратно в пустыню, – она не знала. Не было времени надевать и настраивать «поводырь». Да и плевать! Куда угодно, только бы подальше.
* * *
Энцо скатал коммуникатор в трубочку и сунул его в пачку между сигарет. Подбоченился, расправил усталые плечи. Оглядел заправку и широкую ленту шоссе за ней. Пересчитал красивые и не очень тачки в очереди на заправку и помывку. Ему особенно глянулась «Кассиопея», похожая на хищного золотистого зверя. Когда-то давно Энцо довелось на такой прокатиться. Не за рулем – в багажнике, со жгутами на запястьях, – но ему понравилось. Быстро разгонялась, зверюга.
– Курить запрещено, – строго сообщили откуда-то из-под правой руки. – Тут на стене знак висит, даже марсианину понятно.
Энцо обернулся. Поднес сигарету к губам и сделал долгую затяжку, не сводя с рабочего сощуренных глаз. Тот оценил металлическую кисть, хромированные пальцы которой сжимали фильтр. Опустил взгляд на шею Энцо – на впадину над ключицей, где чернело набитое четырехзначное число. Количество дней, проведенных в тюрьме на орбите.
Может, догадался наконец, что перед ним тоже стоял не землянин.
– Хотя у туалета можно. – Он поднял руки в знак примирения. – Никто не увидит.
Энцо кивнул и вновь уставился на золотистую красавицу «Кассиопею». Ее владелец, холеный патриций, все трещал по коммуникатору. Закрепил его плоскую бляшку на ухо, а сам любовно расправлял манжеты рубашки. Этот педик не заслуживал своей тачки. Энцо сморщился и на миг представил себя в кожаном эргономичном кресле водителя. Как бы он разогнался над шоссе…
– А еще сигаретки не найдется? – Рабочий так и стоял под боком. Кивнул, когда Энцо протянул ему пачку. Щелкнула зажигалка, табачная трубочка, стянутая прозрачной пленкой, загорелась. Теперь они курили бок о бок, любуясь на чужую работу. Бесконечный помывочно-заправочный круговорот.
У дальней станции очистки возился уборщик-марсианин с покатым лбом и пигментными пятнами на буграх мышц. Он вытащил бак с отходами, открутил шланг, поднатужился, и запечатанный цилиндр наконец вышел из паза. Металлическое днище скрипнуло по асфальту. Уборщик забросил бак на платформу погрузчика, потянулся за лентами крепления, но замер. Обернулся и сцепился с Энцо взглядом. Принюхался – широкие ноздри раздулись. Оскалил крупные зубы.
– Опять нарывается. Таких издалека видно, кто они и откуда. Даже чип проверять не надо, – знающе цокнул рабочий.
Точно не понял, с кем говорил.
Энцо молчал. Его начинало тошнить от непрошеной трескотни над ухом. Скорее бы уже девчонка вернулась. «Малая» – так он окрестил ее про себя. Ей шло такое прозвище.
– Намучился я с ними. Тупые твари…
– У них язвы на руках. – Энцо проводил оранжевый жилет уборщика взглядом. – У тех, кто работает с отходами дольше пяти лет. Ты знал это?
– Да что им сделается.
Служащий затянулся – всосал полсигареты разом, до фильтра. Выпустил дым из ноздрей и вдруг повеселел.
– Глянь-ка, – гоготнул, указав истлевшим окурком на шоссе.
Что еще?
Энцо сощурился, вгляделся в неразборчивый силуэт у трассы… И, похолодев, сорвался с места.
Глупая слепая! Мчалась прямиком к машинам, словно хотела перерезать им путь. Спешила, как на свидание. Волосы плескали белым маячком в свете фонарей, рваные полы майки развевались на ветру, и между ними белела узкая спина.
Между ней и шоссе оставалось каких-то двести шагов.
Между ней и Энцо – куда больше.
Он припустил через линии подачи машин. Перекатился по капоту некстати вырулившего авто и помчался наперерез, по комьям каменистой грязи. Кто-то лающе захохотал. Кто-то загудел вслед.
Малая, похоже, услыхала погоню – побежала быстрее, вильнула в сторону и споткнулась. Раз – нелепо махнула руками, два – вывалилась на проезжую часть. Машины огибали ее с ревом и визгом сигналов, а она металась между ними, так и норовя угодить на капот.
Одна машина едва успела уйти в сторону.
А вторая мчалась прямо на нее.
Малая сжалась и накрыла руками лицо.
Оставшееся расстояние Энцо преодолел длинным прыжком. Ухватил слепую за локоть, выдернул из потока и швырнул прочь с трассы. Фары слепили глаза, совсем близко. Энцо подпрыгнул, оттолкнулся от капота несшейся на него тачки, гулко стукнув ботинками, и бросил себя на обочину. Перекатился в придорожной пыли и развалился на спине, тяжело дыша в сумрачное небо. Перед глазами звезды плясали, тело как изнутри горело.
Вот же Марсова задница…
Энцо ощупал занемевшее плечо. Приземлился неудачно, но перелома не было. Он приподнялся и огляделся – не идет ли кто? За такие фокусы могли и морду набить. Но машины неслись дальше, сопла мелькали во тьме. Со стороны заправки кто-то кричал. Легионеров наверняка уже вызвали; стоило валить, причем быстро.
Тяжело дыша, Энцо отлепил от штанины липко-розовую мятую этикетку, брошенную кем-то на обочину. Отыскал взглядом Малую и подошел к ней, едва сдерживаясь, чтобы не отвесить оплеуху. Черт, да ей стоило дать разок по роже, чтобы больше таких фокусов не повторяла.
– Ты что творишь?! – рявкнул он. – Жить надоело?!
Малая подобралась, привстала на локтях. Тело просвечивало сквозь мокрую майку. Паника исказила тонкое лицо.
– Тебе-то что до меня? – Она с трудом встала и попятилась. – Чего прицепился, извращенец? Тоже на инвалидов тянет?
Вот это было неожиданно.
Энцо вытаращил глаза. Сердце налилось тяжестью, заухало от вдарившего адреналина.
– А ну повтори!
Он шагнул ближе, ухватил Малую за плечи и тряхнул. Не рассчитал силу – девчонка побелела от боли, голова мотнулась.
– Моя сестра была слепой! – Энцо тряхнул ее снова, так, что зубы клацнули. – Поняла? Хочешь сказать, я сестру свою хотел?! А?
– Тогда о каких деньгах ты говорил?! По коммуникатору! Я все слышала, не думай, что я…
– О деньгах на проезд, дура!
Малая ссутулилась, обмякла в его хватке. Мокрые волосы плетьми налипли на ее лицо, и Энцо разжал пальцы, проклиная свою несдержанность. На бледных, покрытых песком плечах налились длинные красные отметины, особенно яркие на правой стороне – от имплантата, заменявшего Энцо руку.
А, да пошла бы она в Тартар, эта малолетка.
Он развернулся, вспахав рыжую пыль ботинками. И чего вдруг решил заделаться работником соцслужбы? Слепые подростки-бродяжки были делом легионеров, а у него и своих проблем хватало. Слепой не нравится его общество? Лучше сдохнуть под колесами? Боги в помощь.
– Извини… – донеслось вслед. Голос Малой дрожал, звучал сдавленно, как сквозь слезы.
Энцо не хотел останавливаться. Но все же шаркнул по песку и замер.
