Луций смерил взглядом задницу, обтянутую костюмом. Вышел следом и вновь сунулся в холодильник.
* * *
Луций метался по салону корабля. Бритве даже захотелось выставить ногу – чтобы он наконец перестал бегать и немного передохнул. Пускай и лицом в рифленый пол.
Она вытянула ноги и скрестила их в лодыжках. Тронула квадрат на пластине блокнота. Затем еще один. Оба загорелись алым, замигали и исчезли. Глупая игра, но больше развлечений на борту не осталось. Только стандартные головоломки, по умолчанию встроенные в программу блокнота, и наблюдение за легионером. Которое, к слову, оказалось весьма любопытным зрелищем.
Бритва глянула над кромкой блокнота. Луций навис над холодильником. Оперся на крышку ладонью, кулак второй руки уткнул в поясницу, залитый кислотно‑желтым светом холодильной подсветки. Казалось, он играет с продуктами в гляделки.
Его стоило отвлечь, иначе они могли остаться без припасов на обратную дорогу.
– Так чем имманес могли навредить людям? – Бритва запустила новый уровень игры. Квадраты сменили цвет, затем стали одинаково белыми.
Луций только пожал плечами. Без особого аппетита куснул разогретый бутерброд, брезгливо, двумя пальцами вытащил сырный ломтик из‑под ветчины и со шлепком уронил его на вылизанную поверхность стола. Следом упала веточка базилика.
– Не похоже, что они были опасными. Мелкие, тощие умники. Прилетели для исследований, что такого‑то? У этой, – Бритва указала пальцем на иллюминатор с приближавшимся Эосом, – просто крыша поехала. Крепко башкой приложилась, когда с орбиты упала.
Она вспомнила недавний случай в системе Цезарь‑19. Вот где случилась настоящая бойня, имманес даже рядом не стояли. Роботы откопали каких‑то паразитов в мантии планеты. Пришлось эвакуировать целые города. Бритву и сотни других марсиан направили туда для массовки: держать оборону, пока челноки отбывали на орбиту. Стоять на границе курии пришлось целые сутки. Она не чувствовала ног, не чувствовала рук, в которых била отдачей махина распылителя широкого действия. Системы защиты на границах курий вышли из строя, в бреши лезли прозрачные членистоногие твари, а волны зарядов превращали их в пыль…
Собственно, центурион очень удивился ее возвращению на базу. Ей и раненому легионеру Гнею Марию, которого она тащила на плече. Наград от центурии не последовало – марсианам поощрения не полагались, – но позже ее наградил сам Гней Марий.
Лично.
Бритва задержала палец над блокнотом, чувствуя отголоски невнятной тоски. Заунывную тяжесть где‑то под солнечным сплетением. Тронула квадрат на экране и покосилась на Луция. Тот в свою очередь смотрел на серп ночной тени, ползущей по поверхности Земли. Свет скользил по строгому профилю.
– Наша с тобой работа – выполнять приказы, а не думать, виновны осужденные или нет. Раз Сенат решил, что они опасны, значит, они опасны. И нужно найти эту имманес, I‑45 или как ее теперь зовут. Это – дело имперской важности.
Бритва скривила губы. Что за узколобый взгляд на вещи?
Хлопнула дверца холодильника. Луций зашуршал обертками. Ткнул в панель кухонного модуля, и тот зажужжал, выдавливая забористое эспрессо.
– Почему в канализации ты своя? – донесся голос. – Ты сказала перед облавой.
Бритва похолодела. Простое любопытство или Луций что‑то подозревает? Она даже не видела его лица – боялась поднять взгляд. Боялась себя выдать.
Она пожала плечами. Постаралась выглядеть и звучать как можно непринужденнее.
– У меня там много друзей.
– У легиона нет друзей в канализации, Три‑Два‑Шесть. Есть подельники и дилеры.
– Ты на что намекаешь?
Луций смотрел на нее с внимательным спокойствием. Читал как поданный рапорт, проницательный подонок.
Кухонный модуль пискнул, наполнив чашку до краев. Луций наконец отвернулся, и Бритва с облегчением спряталась за блокнот. Ткнула пару квадратов наобум. В голове теснились разные мысли, и приятных среди них было мало.
– Я просто констатирую факт, – услышала она. – Держись от «псов» подальше.
Ряд отмеченных кубиков замерцал красным.
«Вы проиграли» , – вспыхнуло поверх игрового поля.
* * *
Они ступили на землю Эоса ранним утром. Точнее, вывалились в сухую жару, с трудом переставляя ослабевшие после перегрузки ноги. Малоэтажные улицы курились в утренней дымке; уже пыхали жаром, испаряя остатки влаги. Курилась и стоянка у космопорта. Автомобили стояли рядами, как легионеры в экзоскелетах на плацу; смуглый служащий за стойкой обмахивался веером. Легионерам он не удивился, хотя они появлялись на Эосе редко.
Но взвился, стоило им попытаться забрать машину бесплатно.
После недолгой ругани потрепанный «Алеппо» пришлось честно оплатить. Салон вонял забродившим вином и дешевым освежителем. Бритва устроилась на пассажирском сиденье, закинув ноги на приборную панель.
Луций взглянул на бисер пота на ее лбу. За время, пока они не виделись, она осунулась. Лицо посерело и поблекло, пальцы едва заметно дрожали, и тлеющая сигарета подрагивала вместе с ними. Знакомые симптомы. Неделю назад такая же серость взирала на него из зеркала. Вкус «гелиоса» вяз на языке, к горлу комом подступала тошнота, насквозь пропотевшая майка липла к телу. А в голове крутились слова А‑206.
Он резко свернул к обочине горного серпантина и остановил машину.
– Я сейчас, – сказал в ответ на удивленный взгляд. Выбрался из салона и направился к краю утеса.
Порывы прибрежного ветра забрались за воротник, солью осели на языке. Солнце выползало из‑за океана голубой короной. По волнам бежали блики – как габаритные огни шаттлов. Разгоралось утро Сатурналий, и на пляже было особенно людно. Под кронами пальм играл оркестрик, рядом танцевали пары, а в воде качались сотни макушек.
Луций ступил на край обрыва, и потревоженная земля зашипела по склону белой змеей. Он глянул на мерно бьющиеся волны. Вытащил из кармана баночку – ту самую, которую оставил в каморке Бритвы и предусмотрительно забрал перед осмотром в космопорту. Золотые пластины таблеток перекатывались сокровищем за темными, словно стекла солнцезащитных очков, стенками.
Он коротко замахнулся и послал «гелиос» в воды залива. Тот пролетел по сияющей дуге и исчез из виду. Никто и не заметил.
– Совсем зажрался.
Бритва подошла совсем неслышно. Стояла за спиной, скрестив руки на груди.
– Стоило оставить тебе для передоза?
Луций протянул ей руку. Чувствовал себя до невозможности глупо, но не знал, как сделать по‑другому.
– С сегодняшнего дня мы с тобой слезаем. Ты и я, договорились?
Бритва нахохлилась, уставилась на протянутую ладонь. Легко пожала ее и побрела обратно к машине, в кои‑то веки оставив без колкого ответа.
