До того Луций успел залить кровью диспетчерскую космопорта. Не хотел успокаиваться, пока не получил всю информацию.
Данные систем слежения показали, что корабль, совершивший незапланированный вылет из частной зоны, взорвался на орбите. Служебные челноки обследовали останки и не обнаружили ни признаков жизни, ни тела. Спасательный модуль был на месте. Подтвердив это, Луция проводили из диспетчерской и посоветовали не возвращаться. Никогда.
Имманес погибла. Взорвалась там же, где и ее сородичи тридцать лет тому назад.
Дело закрыто.
– Не знаю. – Луций зашипел от очередного впрыска дезинфицирующей пены. – Думаю, нам надо передохнуть.
– Или просто сдохнуть, да, Цецилий? На это нарывался? Куда пошел без подкрепления? Некс перестал работать?
– Ну и дала бы мне сдохнуть, чего распереживалась?
Бритва отвернулась. Вновь взялась за серую тряпицу – вроде как полотенце из кафе неподалеку – и принялась втирать пену в рану. Так быстрее заживет, пояснила она, но Луций подозревал, что ей просто нравилось делать ему больно.
Тряпица вновь закрыла глаз. В редкие мгновения, когда она поднималась, взгляду представали крепкие загорелые бедра Бритвы, стянутые короткими неуставными шортами. Кожа блестела в утреннем свете, и Луцию отчего‑то захотелось ее лизнуть. Или укусить.
Должно быть, последствие травмы. Им стоило надеть форму обратно; гражданская одежда наводила на странные мысли. Вдобавок затылок начало ломить. Подступала знакомая шквальная боль.
– Как насчет выпить?
Бритва вскинула темные дуги бровей.
– Вечером. – Она усмехнулась, отложила антисептик и вытерла руки. Послала пузырек и тряпку в урну.
– Дерьмовая ночка выдалась, пойду посплю.
Луций зачарованно кивнул.
Когда она нагибалась, на животе заминалась смуглая складка.
Когда она шагала по ступеням, нижние половины ягодиц вылезали из шорт. Очень упругие на вид, рука так и тянулась…
– Эй! – окликнул ее Луций. Бритва замерла на середине ржавой лестницы. Развернулась боком, придерживаясь за перила. Ветер взбил и без того растрепанные темные кудри, на миг укрыв лицо.
– Спасибо.
Она кивнула. Вновь сверкнула голыми ягодицами и поднялась в номер.
* * *
Как она бегала по всему космопорту – страшно было вспомнить. Запеленговала сигнал и мчалась по лабиринту контейнеров. Ветер пах кровью, и пальцы предательски холодели от страха. Еще не хватало мертвого легионера на ее совести. От этой мысли, от возможности такого исхода становилось дурно.
Луция она нашла на расчищенном пятаке у ворот склада. Оглушенного, но все‑таки живого. Он распластался по асфальту, на разбитой голове блестела кровь, в которой уже извивались нити местных пиявок. Бритва прогнала их огнем зажигалки – пальцы тряслись так, что она боялась заодно спалить щетину волос. Затем взвалила Луция на себя и потащила к медпункту.
Луций шатался, но шел. В полубреду что‑то бормотал про имманес, много и со смаком ругался, заваливался на Бритву, утыкаясь макушкой в шею, и перемазал ее кровью. Почти не открывал глаз, пока на яркий миг в небе не вспыхнула сверхновая и небо не посветлело от взрыва. Они остановились у грузового шлюза, тесно прижавшись друг к другу, и зачарованно наблюдали пик, затухание и остаточные волны, бирюзовые, как морская вода.
Лишь после они узнали о неудавшемся бегстве I‑45. Что ж, скатертью дорога. О сумасшедших суках Бритва никогда не жалела.
И теперь она играла в доктора. Луций задумчиво изучал ее голый живот под краем обрезанной майки, – Бритва с удовольствием влезла в нее после душной шкуры спецовки. Держал пальцы в опасной близости от ее бедер. Поднимал затуманенный взгляд, от которого внутри все переворачивалось.
Когда он так делал, Бритва давила на рану сильнее. Луций приходил в себя и вскрикивал от боли. Пена шипела на краях сорванной кожи, лопалась пузырьками на коротких иглах темных волос.
– Как начет выпить? – донесся его глухой голос. Бритва опустила взгляд, отчаянно надеясь, что ослышалась. Но Луций ожидал ответа с непрошибаемой серьезностью.
– Вечером, – ответила она вперед своего здравого смысла. – Дерьмовая ночка выдалась, пойду посплю.
Она бросила опустошенный пузырек с антисептиком и тряпку в урну. Снова оценила рану. Голову от кровавой коросты они отмыли, и теперь ранение выглядело не так устрашающе. Просто царапина; содранная полоса кожи от лба до затылка. Кровавый пробор.
Пациент жить будет.
– Эй! Спасибо.
Бритва даже обернулась, не веря своим ушам. Похоже, травма головы немного вправила Луцию мозги.
Уже в гостиничной ячейке она привалилась лопатками к двери и накрыла лицо ладонями. Со стоном растерла лоб и щеки, один за другим скинула ботинки в угол. Те зацепили бамбуковую стойку‑вешалку и повалили на пол. Бритва не стала ее поднимать. Прошла к кровати и рухнула лицом в одноразовые, пахнущие химией простыни. Ноги гудели. Тело расслабилось, проваливаясь в долгожданный сон…
Заверещал коммуникатор.
Бритва вскинула голову и нахмурилась. На личный номер ей звонили крайне редко. Она завела его для своих дел, которые не предназначались для ушей коллег из Управления.
Она поднялась – так резко, что перед глазами заискрило. Подошла к окну и вытащила верещащий кусок пластика из куртки. Номер был незнакомым, семизначный код Второй курии.
Бритва запустила руку под волосы на затылке, надавила на бугорок под кожей. Теперь чип, встроенный в имплантат, не записывал. Она вставила наушник в свободное от некса ухо и приняла звонок.
– Да?
«Привет, Три‑Два‑Шесть. Как дела?»
А голос оказался вполне знакомым. Эзоп. Его хриплый лай Бритва узнала бы с любого конца вселенной.
Вышел‑таки на свободу. Интересно, что для этого пришлось сделать «псам»?..
– Не родила пока. Чего звонишь? – Она решила перейти сразу к делу. Некс, отключенный надолго, мог привлечь ненужное внимание в Управлении. – Я работала с Аларихом. Он мертв.
«Аларих – всего лишь пиксель в нашем знамени, забыла? «Псы» вызывают, Три‑Два‑Шесть. Завтра».
Остатки сна как рукой сняло. Бритва скрипнула зубами. Она и не думала, что до последнего этапа дойдет дело. Хотелось отключить коммуникатор и притвориться, что она ничего не знала. Не видела, не слышала, была ни при чем.
Вот только с Эзопом такие трюки не прокатывали.
– Я не в Управлении.
«Знаю. Не беда. Цецилий с тобой?»
– Да. – Она накрутила бисерную нить занавески на палец. Луций во дворе наконец поднялся – тяжело, опершись на колени, – и похромал в свою комнату на первом этаже.
