– Как?
– Мы прямо сейчас объявим о свадьбе. Разошлем сообщение прямо сегодня.
– Но тогда пресса просто сойдет с ума!
– Конечно. Но тогда им будет о чем писать, и это отвлечет их от слухов про твоего брата и меня. Тебе придется сейчас же полететь в Афины, заранее, вместе со мной…
– Ни за что!
– Но мы же договорились, что ты прилетишь туда ко мне…
– Но я не соглашалась провести с тобой там лишнюю неделю!
– Так будет безопаснее. Здесь тебя будут преследовать папарацци…
– Ну и что! – Ее глаза засверкали. – Я не могу вот так взять и уехать! У меня полно работы. Мне и так было непросто освободить время для свадьбы и медового месяца. Но, по крайней мере, я могла заранее предупредить редакторов и модельеров, с которыми работаю. Если улечу сегодня, я подведу их, причем в самую последнюю минуту.
– А какие у тебя варианты? Остаться здесь, в Милане, и в одиночку общаться с репортерами? Ты же просила у меня поддержки? Вот я и пытаюсь тебя поддержать!
– Почему именно мне надо уезжать? Почему бы тебе не остаться здесь?
– Я должен быть в Афинах. У меня важные дела на следующей неделе.
– Значит, твои дела важнее моих?
– Нет. – Выругавшись сквозь зубы, он взял в руки кружку с кофе. – То есть да.
Подняв взгляд на Алессандру, он понял, что она готова ударить его. Сколько же в ней пыла! А ведь со стороны она всегда казалась воплощением холодного благоразумия. При мысли о том, что ему, единственному из мужчин, удалось пробить стену ее холодности, его грудь наполнилась страстью.
Пройдет совсем немного времени, и он вновь заключит ее в объятия. Он не сомневался, что она по-прежнему хочет его.
При мысли о том, что она вновь окажется в его постели, страх перед свадьбой уступал место куда более приятным чувствам.
Но сейчас мысли о сексе с Алессандрой могли подождать. Он обещал, что не притронется к ней до свадьбы, и намеревался сдержать слово.
– Позднее мы с тобой согласуем наши планы, что бы ничьи обязательства не пострадали. – Он вернулся к разговору. – Но сейчас, боюсь, мои дела действительно важнее.
Один из крупнейших греческих банков, сильнее других пострадавший от кризиса, столкнувшись с серьезными финансовыми проблемами, обратился к Кристиану за советом и рекомендациями. У него болела душа за страдания соотечественников, живущих в той же нищете, что и он когда-то, и вынужденных день за днем бороться за выживание. Поэтому он с радостью согласился помочь.
– Это просто…
– Впрочем, есть еще один вариант, – откликнулся он, понимая, что Алессандра тут же отвергнет его предложение. – Ты можешь остаться на вилле Монделли. Она хорошо охраняется, и репортерам туда не пробраться.
– С братом?! Да я лучше укроюсь в монастыре!
– Что ж, я предложил тебе два варианта. Но у тебя остается и третий – остаться в Милане и общаться с журналистами.
– Я останусь.
«Theos, дай мне терпение!» – взмолился про себя Кристиан. Эта женщина была еще упрямее, чем ее брат!
– И будешь в одиночку отвечать на вопросы репортеров?
– Это будет легче, чем в прошлый раз. Пусть уж лучше задают мне вопросы о нашей свадьбе, чем пересказывают, кто еще назвал меня шлюхой!
– Они так говорили с тобой? – удивился Кристиан. Он знал о разразившемся когда-то вокруг нее скандале, но представлял его содержание лишь в общих чертах.
– Именно так. А сейчас я в безопасности. По крайней мене, ко мне в квартиру их не пропустит консьерж.
– И кто же называл тебя шлюхой? – настойчиво спросил он, не в силах отделаться от этой шокирую щей новости. Кто бы то ни был, он заставит их за платить за это.
Поймав себя на этой мысли, он удивился собственной кровожадности. Он редко дрался даже в детстве и, когда соседские мальчишки, объединяясь в шайки, шатались по улицам, предпочитал проводить время, зарывшись в книги, мечтая выбраться из этой среды. Его считали чокнутым и поколачивали при каждом удобном случае, хотя он каждый раз давал обидчикам сдачи. Но в шестнадцать лет он за несколько месяцев вырос чуть ли не на голову. Кроме того, в то время он подрабатывал на рыбном рынке, перетаскивая тяжелые ящики со свежевыловленной скумбрией и сардинами, и его крепкие мускулы вполне гармонировали с высоким ростом. Его мучители быстро поняли, что он уже не тот худощавый слабак, зарывшийся в книги. После того, как он сломал нос главному зачинщику и поставил пару фингалов его подручным, его наконец оставили в покое.
Впервые с той далекой поры он захотел ударить человека.
Никто не смел называть Алессандру шлюхой.
– Многие. – Она пожала плечами.
– Как они могли? Ты же была еще ребенком.
– Мне было семнадцать. Я вполне могла лучше думать о том, что делаю.
– Неужели ты винишь себя?
– Только в том, что поверила лжи, которой потчевал меня Хавьер. – Она смотрела куда-то сквозь Кристиана. – Нельзя доверять тому, что говорит мужчина.
– Не все мужчины – лжецы, – убежденно произнес он.
– Кроме моего брата, я не встречала ни одного мужчины, который не лгал бы. Поверив Хавьеру, я потеряла все. Дед следил за мной, как тюремщик, друзья отвернулись от меня: родители запрещали им со мной общаться, чтобы я не испортила их. Рокко прошел через массу унижений, читая лживые гнусные комментарии о своей младшей сестре. Прости, Кристиан, но я никогда не смогу поверить тебе. Максимум – я буду стараться. И надеяться, что ты будешь не слишком часто позволять себе опрометчивые поступки.
– Я никогда не подвергну тебя унижению или неуважению. – Приподнявшись на кровати, он потянулся к ней и погладил ее по шее.
Theos! Лишь на миг он коснулся ее мягкой кожи, вдохнул ее запах, – и возбуждение жаром охватило его. Его член напрягся от воспоминаний о том, как их тела сливались воедино…
– Ты будешь моей женой, и я намерен всерьез от нестись к своим супружеским обетам.
– Уверена, Хавьер говорил своей жене то же самое.
Алессандра пристально посмотрела ему в глаза. Его рука все еще лежала на ее шее, до нее донесся запах его тела, и вдруг она потеряла нить разговора, погрузившись в воспоминания о той ночи два месяца назад…
Моргнув, она вернулась к реальности:
– Когда жена Хавьера увидела те фотографии, на которых он целовался с девушкой раза в два моложе его, ее сердце, должно быть, было разбито.
Эти ужасные, обличительные фотографии.
Ее дед и брат поехали по делам в Нью-Йорк. Экономка виллы Монделли взяла выходной. Алессандра оказалась в доме вдвоем с мужчиной, который, как все полагали, должен был давать ей уроки математики во время летних каникул.
