— И… — спросил Багров. — Что тут такого-то?
— Прости, — сказала Ирка. — Я забыла, что ты некромаг.
— Прощаю, — махнул рукой Матвей. — Главное, чтобы позвоночник не был отдельно от девушки, а остальное, я считаю, сущие мелочи.
Отталкиваясь пальцами от стены, Ирка раскачивалась на гамаке Багров смотрел на нее, и выражение его лица было трудноопределимо.
— В детстве, — задумчиво сказал он, — если кто-то ставил точку на листе, на котором я рисовал, хотя бы маленькую точку, я разрывал этот лист в клочья, потому что это был уже не мой лист. Понимаешь? А теперь ты вот спишь так нагленько в моем свитере, записываешь номера своих телефонов в моем — понимаешь, в моем! — блокноте, а я ни блокнот не разрываю, ни свитер не выбрасываю! Ну разве это не чудо?
— Это свидетельство твоего глубочайшего гуманизма! — похвалила Ирка, быстро взглядывая на него. — Кстати, если ты сегодня такой великодушный, я тебя порадую. Помнишь, ты вчера промочил свои новые кожаные ботинки?
Багров напрягся, ожидая продолжения. Ирка молчала.
— Ну? — поторопил он.
— Да ничего «не ну»! Я хотела, чтобы Огнедых их просушил, а он их немножечко прожег.
— В каком месте? — спросил Матвей, вскакивая.
— Да, в общем, уже ни в каком, — сказала Ирка примирительно. — Ты не огорчен?
Багров мученически закрыл глаза.
— Нет, конечно, — сказал он. — Признаться, новые ботинки мне не нравились. Я совершенно напрасно провел в магазине три часа, выбирая их. А уж покрывать их каждый вечер кремом — это была сущая блажь…
— Зато мы Арчибальда выселили, — напомнила Ирка.
— Да, — согласился Багров. — Хоть чему-то можно радоваться..
Домовой Арчибальд, заявившийся недавно, чтобы проведать Огнедыха, застрял у Ирки и Багрова на целую неделю. И эта неделя превратилась в круглосуточный вынос мозга. Под мороком четырехлетнего ребенка Арчибальд таскался за Иркой и Багровым с утра до вечера и искал ссор.
— Вон тот мужик на меня косо посмотрел! — жаловался он на прохожего, мелькнувшего метров за сто. — Та машина бибикнула! Столб пнул меня по ноге! Вон та вот собака с балкона попыталась на меня гавкнуть!
— И ты на нее полай! — советовала Ирка. Арчибальд не лаял. Вместо этого он замирал и из его ушей струйками начинал валить пар.
— А сейчас что? Никого же рядом нет! — удивлялась Ирка.
— Ну и что! Зато тут воточки на заборе написано «дурак››!
— И?
— Что «и»? Плохое слово написано! Читать умеешь?
— И ты решил, что за год до твоего появления кто- то узнал, что ты здесь появишься, и высказался по этому поводу?
— Очень смешно!.. Никакого уважения к старому домовому! — обижался Арчибальд.
И вот теперь он наконец съехал, и Ирка с Матвеем убедились, что счастье — ощущение контрастное. Не ешь два дня — и корка хлеба станет для тебя радостью. Проживи неделю с Арчибальдом — и будешь радоваться даже хмурому московскому утру.
Внезапно Иркин слух был потревожен новым, вкрадчивым звуком. Она скатилась с гамака. Рука привычно нашарила прислоненную к стене рунку.
— Тшш! — прошептала она. — Кто-то идет!
И правда, спустя секунду снизу прилетел камешек и несильно стукнул в окно Приюта Валькирий. Держа наготове палаш, Матвей открыл люк и выглянул. По тому, как расслабилась его спина, Ирка поняла, что ничего опасного он не усматривает.
— Это ко мне! — сказал он и скользнул вниз по канату.
Ирка сверху увидела, что он разговаривает с длинным парнем, похожим на сломанную удочку. Эго был маг, выгнанный из Тибидохса. Избавиться от него не было никакой возможности. Каким-то образом пронюхав о Матвее, он теперь то и дело являлся к нему и умолял, чтобы Матвей его укусил. Он почему-то решил, что если некромаг его укусит, то он тоже станет некромагом. Матвею же кусать его не хотелось. Ну просто ни за какие дырки от бублика.
Вот и сейчас вскоре стало ясно, что слова «нет» длинный парень не понимает. Повторяет одно и то же как попугай, надеясь взять измором.
— Всё! Сейчас карму испорчу! — предупредил Багров и, приподняв руки, пропустил между пальцами пару молний. Лужайка под ногами у долговязого зашевелилась костями всех зверей и птиц, что нашли здесь свой конец за долгие столетия. Кости были страшные. Многие уже и на кости не походили: просто чудилось, что земля шевелится.
Маг, хрипя от ужаса, дунул с места бегом и скрылся в лесочке.
— А ты умеешь портить карму? — спросила Ирка, когда Багров забрался по канату в Приют.
— Неа, — отозвался тот. — Если честно, я даже смутно помню, что это такое. Но народ пугается.
— Не будь эгоистом! Укуси мальчика! — предложила Ирка.
— Я молодых людей не кусаю. Только девушек, и исключительно прекрасных. Но если он продолжит приставать, я позову знакомого людоеда с Лысой Горы по прозвищу Кетчуп с Майонезом. Вот уж кто тяпнет его с истинным удовольствием!
Держа в руках газовую горелку (сейчас она напоминала тапку), Ирка ласково поливала струей пламени сидящего в раковине Огнедыха. Засними это кто-нибудь на телефон и выложи в Интернет, защитники животных замучили бы Ирку гневными комментариями, обвиняя ее в сжигании миленькой ящерицы. На самом же деле это был обычный душ, который Огнедых обожал. Учитывая, что зима была холодная, Ирке приходилось согревать его так раза три в день. В остальное время он, свернувшись, спал внутри керосиновой лампы.
Куриный окорочок, лежащий на столе в тарелке, запищал. Ирка не сразу вспомнила, что это теперь новый облик ее телефона.
— Напоминалка сработала! Нам предстоит отвезти Прасковью на тренировку валькирий! Фулона просила. Прасковья где-то на Яузе живет.
— Почему на Яузе? Она же где-то еще жила?
— Та квартира на ремонте. От соседей забежала мышка, а Прасковья шарахнула в нее из гранатомета.
Багров понимающе хмыкнул. После знакомства с Прасковьей в ремонт могло попасть даже солнце.
— Нет! — сказал Матвей. — Не обижайся, но я с тобой на Яузу не поеду! Там нет парковок!
— Как только ты не хочешь куда-то со мной ехать, ты моментально говоришь, что там нет парковок, — парировала Ирка.
— А там есть, что ли, парковка? — рассердился Багров. — Есть, да?
— Хочешь, я тебе припаркую машину в телефонной будке? Или в спичечной коробке! Причем не один автобус, а два!
— Так это с магией, — быстро сказал Багров. — Это не считается.
Однако по голосу Матвея Ирка почувствовала, что победила, и, сунув в карман куриный окорочок, покинула Приют Валькирий. Багров неохотно потащился за ней. По дороге он грыз себя, что избрал неправильную тактику. Если хочешь, чтобы девушка сделала что- то по-твоему, нужно ей постоянно запрещать: нельзя, не разрешаю, это не для тебя! А если хочешь, чтобы она чего-нибудь не сделала, нужно ей постоянно говорить: сделай, сделай, сделай! Вот и сейчас, если он действительно хотел, чтобы Ирка не ездила к Прасковье, нужно было каждые пять минут повторять: ‹‹Поехали к Прасковье! Поехали к Прасковье!»
