От Сокольников до Яузы ехать было недалеко. Ог-недыха Ирка взяла с собой. Обвивая синеватый огонь, он сидел в лампе и изредка широко зевал, выпуская облачко едкого пара. Багров, закутанный до носа шарфом, опустил стекло и, высунув наружу голову, пытался дышать свежим воздухом.
Ирка достала тетрадь с заданиями и просматривала сегодняшние вызовы.
— Элементарный маг случайно проглотил волшебное кольцо. Теперь всякий раз, как он открывает рот, из него вылетают искры, — сообщила она.
— Какие искры? Зеленые или красные? — уточнил Матвей.
— Зеленые.
— Боевые или нет?
— Кажется, нет. Он же заклинаний не произносит.
— Ну тогда до завтра дотерпит. Что еще?
— На лопухоида случайно свалилась магическая книга, и он обменялся разумом со своим котом. А у него сегодня свидание с девушкой!
— Разберется как-нибудь сам. В конце концов, девушки любят котиков… Еще вызовы?
— Джинн в супермаркете забрался в дихлофос.
— Как имя джинна? Ибн-как-то-там? — сразу угадал Багров. — Я этого джинна помню. Он каждую неделю куда-нибудь забирается. То в освежитель воздуха, то в лак. Пусть посидит… Завтра, как от элементарного мага будем возвращаться, по дороге его выручим.
— А если к тому времени дихлофос кто-нибудь купит? — спросила Ирка.
Ей страшно было представить, что произойдет, если кто-то нажмет на распылитель дихлофоса и оттуда выскочит опьяненный дихлофосом джинн и начнет швыряться средневековыми замками.
— Авось не купят. Кому сейчас, зимой, дихлофос нужен? — отмахнулся Багров.
Неожиданно он что-то вспомнил и, отвлекшись от дороги, крикнул Ирке:
— Ах да! Знаешь, кого я позавчера встретил? Угадай с первой попытки! Только не подзеркаливай!.. Эдю Хаврона! У него родился сын!
Ирка услышала эту новость по-своему.
— Мефодий что, стал дядей? — спросила она.
Одно дело дружить с Мефодием, а другое — с дядей Мефодием. Такое надо еще переварить. Багров таких нюансов не улавливал:
— Ну да. Не тетей же! И знаешь, как Эдя назвал сына? Рюрик!
— Сильно! — оценила Ирка.
— Да, неплохо! Мефодий, Рюрик… Это у них семейное! Следующих детей Эдя назовет Синеусом и Трувором! А если родится девочка, то Лыбедью.
Идея про девочку Лыбедь развеселила Багрова. Веселость же у него обычно проявлялась в том, что он либо начинал сочинять сомнительные сказочки, либо бесконечно повторял какой-нибудь осколок фразы. Вот и сейчас он твердил: «Дама варила обед, и вдруг потушили свет!»
— И что было потом? Куриные кости из супа полезли? — спросила Ирка.
— Может, и полезли. Почему-то всех клинит на этом стишке, — сказал Матвей. — Причем чем приличнее с виду человек, тем сильнее клинит. Видимо, все дело в какой-то червоточинке нашего воображения.
Ирка засмеялась. Такого Багрова она любила. Хотя существовал еще другой Матвей, теневой, которого ей сложно было выносить. И были еще другие люди, чужие, с которыми у нее никак не налаживался контакт. Эти люди слышали все не так, как слышит Ирка. У них были другие опорные понятия. Их беспокоили совсем иные проблемы. И тогда Ирка успокаивала себя личной теорией совмещающихся сознаний.
Смысл этой теории был в том, что каждое сознание — такой круг, нарисованный на листе бумаги. Лист один, а кругов на нем множество. Мысли могут передаваться только через накладывающиеся части окружностей методом взаимопроникновения. В той части, где две окружности накладываются, люди способны друг друга слышать и понимать. Где же наложения нет, никакой контакт невозможен. Бывают круги частично накладывающиеся, а бывают совсем отдельные, не соприкасающиеся. Допустим, у меня нет контакта с Петей, но есть контакт с Колей, который накладывается своей окружностью и на меня, и на Петю. То есть с Петей я смогу общаться только через Колю.
На Яузе Багров нашел-таки стоянку и, поворчав для приличия, остался ею доволен. Они бросили автобус, и дальше пошли по высокой набережной, глядя вниз на закованную в лед реку. Лед был изломанный, бугристый. Местами прозрачный, местами коричневый, с примесью песка. Кое-где, у свай мостов, лед пробили и теперь там во множестве жались утки.
Ирка вспомнила, что когда-то летом она ловила здесь рыбу, а Багров, лежа рядом на спине на деревянном поддоне от холодильника, читал «Записки об ужении рыбы›› Аксакова. Такая вот была у них рыбалка. Теперь Матвей всего это не помнил и ворчал:
— Ну и где тут? Адрес-то какой?
Сам он не был у Прасковьи ни разу. Слышал только, что она в очередной раз поменяла место обитания и теперь живет на Яузе.
— У реки нет адреса! — дразня его, таинственно отвечала Ирка. — Река — она, понимаешь ли, сама себе и адрес, и индекс, и квартира!
Так они шли довольно долю, пока Ирка не схватила Матвея за руку и не показала ему на отмель, на которой вмерзала в лед старая баржа.
— И что? — спросил Багров.
— Смотри внимательно! — велела Ирка.
Получив подсказку, Матвей стал приглядываться и обнаружил, что к крюку, вбитому между камней набережной, неприметно привязана веревка. На нос баржи было навалено немалое количество дров, прикрытых куском линолеума, а в один из иллюминаторов выведена труба буржуйки.
— Надо же! — воскликнул Матвей. — Как в сказке! «Жил старух со своею старихой у самого рыжего пруда!››
Он стал выуживать веревку, чтобы спуститься на баржу, когда Ирка, придержав его за локоть, бросила вниз камешек. Не долетев до баржи, камешек вспыхнул сначала фиолетовым, потом, еще примерно через метр, красным, после чего бесследно исчез.
— Два уровня магической защиты! — сказала Ирка. — Красный — это полное уничтожение всего живого, я помню. А фиолетовый?
— Выборочной невидимости! Ну и тоже уничтожение. Но только неживого. В общем, двойное уничтожение плюс маленькая вежливая невидимость, чтобы лишний раз никого не беспокоить! — вспомнил Матвей и, экспериментируя, сбросил вниз еще несколько камешков.
Первый постигла судьба Иркиного, а вот второй преспокойно долетел до палубы и, щелкнув по ней, отскочил в воду. Немного выждав, Багров пустил еще два камня — и опять первый вспыхнул, а второй уцелел.
— Ясно! Время перезарядки магии — около трех секунд- Шанс успеть есть! Прыгаем по моей команде!
— Слушай, может, проще предупредить Прасковью, что мы пришли? — осторожно спросила Ирка.
— Так неинтересно! Приготовились! Пошли!
Матвей бросил камешек и легко перемахнул через ограду набережной. Прижав к груди лампу с Огнедыхом, Ирка последовала за ним. Она давно не прыгала с двухметровой высоты, и теперь ей было страшновато. Под ногами загрохотала ржавая палуба, а еще через мгновение над головой у нее просвистело метательное копье.
