Даже теперь они предпочитали не приближаться, понимая, что Арей будет драться насмерть. Держались на расстоянии, соображая, как добить его, поменьше рискуя самим. Будь у них второе копье, они бы давно это сделали, но пилум был только один.
— Сам Арей! — сказал тот первый, в сапогах из кожи виверна. — Надо же!.. А где остальные ваши?
— Мертвы, — прохрипел барон мрака.
— А наши? — спросил другой, тот, что метнул копье, — молодой, с несомкнувшимися еще усиками.
— Тоже.
Охотники обменялись быстрыми взглядами.
— Что ж… Похоже, тебе не повезло! Убить двоих ты точно не успеешь, — отозвался второй. Рука его скользнула к голенищу сапога.
Арей потянулся к цепочке и сорвал с шеи свой дарх.
Оба стража, застыв, завороженно смотрели, как по спиралям сосульки стекает серебристый свет.
— Вы ведь об этом мечтаете? — морщась от боли, которой жалил его дарх, спросил мечник. — Вторая
— Куда? — с трудом выговорил он. — Что ты хочешь? Зачем?
— Туда… за Грустным, — сказала Пелька, и мечник, недоверчиво повернув голову, разглядел, что дракона на прежнем месте нет.
Израненный дракон полз к камням. Его морда была нацелена точно на средний камень, относительно небольшой и вытянутый, лежащий на случайно возникшей возвышенности из двух обломков покрупнее. До камней было шагов пятьдесят. Так они и двигались: дракон, а за ним Арей, подгоняемый только решительностью Пельки и обвисающий на ней немалой своей тяжестью.
Десять шагов… пятнадцать… Арей, спотыкаясь, брел за драконом, таким же измотанным и израненным, как он сам, и чувствовал, что умирает. Силы покидали его. Перед глазами была молочная пелена. Где-то поблизости угадывалась Аида, но не та веселенькая, всегда в подпитии старушка, которую он знал, а другая, сухая и деловитая, явно находившаяся при исполнении. Сухая ручка цепко сжимала косу. Арей видел Мамзелькину нечетко, как-то мерцающее. Похоже, она не хотела показываться, словно и существуя и не существуя в одно и то же время.
Каждый шаг отдавался болью. На ногу барон мрака старался не смотреть: нога была уже словно и не его. Нечто чужеродное, распухшее, мешавшее. А потом Арей перестал испытывать и боль, и это его испугало. Он знал, что боль в его состоянии — это тоже признак жизни, и когда боль уходит — это означает, что и жизни осталось лишь несколько капель.
А дракон все полз. Между ним и Арсем был начертам незримый знак равенства. Казалось, камень, от которого дракон не отрывает глаз, дает ему силы, потому что от тяжести ран он давно уже должен был умереть.
Поначалу дракон был впереди, затем Арей с помощью Пельки нагнал его, и следующие несколько метров они тащились бок о бок. Мечника качнуло, он споткнулся и опять отстал от дракона шага на три. На последних шагах уже дракон начал замедляться. А за их спинами неуловимо кралась маленькая старушка и отливающими синевой ноготками скребла по брезенту, понемногу стаскивая его.
— Не-е-ет! Да стой же ты на ногах! — закричала Пелька, изо всех сил дергая вновь споткнувшегося Арея вперед. Этим она подарила ему немного заветного расстояния, но все равно он свалился в шаге от камня, похожего на лошадиную голову. Арей протянул руку, но лишь оцарапал спекшуюся землю. Те камни, что были внизу, не позволяли дотянуться, а привстать ои не мог.
А потом зашуршал упавший брезент, и Арей больше не оборачивался, прекрасно зная, что означает этот звук. В ту краткую секунду, пока все длилось, он успел еще подумать: кого из них двоих коснется коса? Дракона? Его? Или обоих? Желая принять смерть стоя, Арей рванулся и, обвиснув на Пельке, сумел встать.
коллекция Тартара! Лучше талько у Лигула! На двоих все равно не поделите: сцепитесь! Пусть он достанется тому, кто поймает!
У стражей даже не было времени подумать. Дарх блеснул в воздухе, опережая свою собравшуюся в броске цепочку. Вращаясь, он пролетел чуть выше головы стоявшего первым охотника. Дарх кувыркался, а за ним змейкой спешила опомнившаяся цепочка. Первый из стражей подпрыгнул, пытаясь поймать дарх за цепочку. Другой, видя, что не успевает, метнулся наперерез.
Две руки вцепились в цепочку почти одновременно. В следующее мгновение Арей, перехватив двуручник за клинок, с резким выдохом метнул его. В этот бросок он вложил столько сил, что повалился на землю лицом вниз и даже не успел вытянуть здоровую руку, чтобы подстраховаться.
Когда барон мрака оторвал от камней разбитое лицо, то увидел, что рукоять его меча слабо шевелится. Дергается вверх, вниз и опадает, замирая. Оба стража, в момент броска оказавшиеся на одной линии, были пробиты насквоз. Опираясь коленом здоровой ноги и волоча за собой раненую, Арей пополз подбирать свой дарх. Правой рукой он тоже не мог опираться и потому полз как получервь. Вернул себе меч и с его помощью попытался освободился от пилума. Не получилось. Делая это, он дважды терял сознание от боли. В результате он сумел лишь обрубить древко — металлический же наконечник остался торчать у него в бедре.
Пелька, вертевшаяся рядом с Ареем и от ужаса зажимавшая ладошкой рот, внезапно сорвалась с места и кинулась куда-то. А потом мечник услышал, как она его зовет. Он хотел подняться и брести, опираясь на меч, но неожиданно опять упал. Силы покинули его. Он понял, что рана была глубже, чем он ожидал, или, что более вероятно, копье задело крупный сосуд и он потерял много крови.
Пелька подбежала к Арею, потом опять отбежала от него, вернулась, и он почувствовал, что она чем- то стягивает ему ногу выше раны. Барон мрака замычал и попытался закрыть глаза. Его охватило сонливое безразличие. Хотелось провалиться в черноту и стать ничем, хотя ои знал, что это невозможно. Бессмертие — единственный дар, который не может быть отнят ни у стража, ни у человека. Дар вечный и невозвратный, легко превращающийся в наказание.
Однако погибнуть Арею не позволили. Он почувствовал, как Пелька хлещет его по щекам. Трет уши. Пытается поднять. Сил у нее, разумеется, не хватило, и она повалилась на него сверху, перемазавшись в крови. Попыталась волочь. Не сумела. Арей сквозь полузабытье все ждал, пока она оставит его в покое и перестанет теребить. Но она не отставала. Тормошила его, дергала, жалила, как злая оса. Даже, кажется, чтобы он очнулся, покалывала ножом.
Наконец Арей поднялся, подчиняясь неожиданно сильной воле девчонки. Он стоял и кренился, рукой опираясь на меч, а плечом на Пельку.
Коса коснулась дракона. Перед тем как уронить голову, Грустный приподнял ее. В его зрачках навеки отпечаталось то, что он увидел последним. Арей, опиравшийся на двуручник. И с ним рядом — худенькая девушка.
А потом, уже ни о чем не думая, барон мрака сделал большой шаг вперед и, задев торчащим наконечником копья вторую ногу, грудью повалился на камень, обняв его здоровой рукой, чтобы не соскользнуть. Упал — и ничего не ощутил, кроме холода камня. Пелька сидела рядом и, точно кошку, гладила его ладонью по спине.
— Вам больно? Больно вам? — повторяла она.
