Помнящий однажды видел, как одна из этих тварей жрала хищные кусты, которыми поросли окрестности церковного парка. Чудовище сперва их растоптало, не обращая внимания на хлещущие по ногами ядовитые ветки, — толстая, в несколько сантиметров, словно окаменевшая шкура защищала их не только от клыков и когтей меньших хищников, но и, прежде всего, от ядов. А когда жертва наконец-то замерла, тварь присела над нею, выпуская из нижней части корпуса множество подвижных усиков, и быстро поглотила ими все съедобные части раздавленного растения.
Странное было это существо, одно из наиболее чуждо выглядящих в постъядерной экосистеме. Никто не сумел бы сказать, из какого животного оно вымутировало, превратившись во всеядный кошмар, который не брезговал ничем, а уж тем более — человеческим мясом, которое гигантами воспринималось как истинный деликатес.
Быть раздавленным многотонной лапой — не самая приятная гибель, особенно если тварь недостаточно точно нанесет первый удар. Потому ничего странного, что сталкеры далеко стороной обходили места, в которых гнездились эти монстры. Со временем им удалось придумать метод быстрого выявления этих хищников, которые чувствовали человеческий дух за несколько сотен метров и, несмотря на внешность, умели передвигаться значительно тише, чем можно было предполагать.
— Вот как сделайте… — Фартовый порылся в рюкзаке, вынул из него старую военную флягу и оловянную тарелку. Поставил миску на пол, убрал кусок деревяшки из-под одной из сторон, а потом налил в миску воду. Махнул Помнящему, подзывая его наклониться поближе. — А теперь не двигайтесь! — предупредил он, а потому Учитель показал сыну: «оставайся на месте», и сам замер, устремив взгляд на поверхность воды. — Видишь? — контрабандист указал пальцем на легкие колебания, которые расходились от центра к краям.
— Вижу… — пробормотал Учитель, не до конца понимая, в чем тут дело.
— Это знак, что ступач — поблизости, — заявил довольный собой Фартовый. — Во, глянь!
— Это знак, что пол задрожал, — Помнящий двинулся сильнее, вызвав новые волны. — Понимаешь?
Контрабандист засмеялся, что тоже вызвало движение волн.
— Ты видишь, но не видишь, — выдавил из себя, сквозь смех. — Вы, засранные канальные, считаете себя самыми умными, а на самом деле — хрен там что знаете.
— Тебе никогда не приходило в голову, что мы можем оказаться правы?
— Нет, — искренне признался Фартовый, — Позволь я тебе кое-что объясню, братуха. Коротко и по сути. Когда станешь там подыхать, — он махнул в сторону площади, — растоптанный сраными громилами в кашу, то попомнишь мои слова.
— Да уж конечно, — проворчал Учитель.
— Знаки нужно уметь читать, верно? Ты видишь, что эта сраная вода шевелится, а я вижу сигналы. Каждое движение — своего рода волна, присмотрись, — он ударил кулаком в паркет, легко, чтобы всего лишь шевельнуть воду. Потом махнул рукою, показывая разницу.
Издевательская усмешечка исчезла с губ Учителя. Этот проклятый примитив был прав. Даже не слишком внимательный наблюдатель мог заметить разницу, а потому если кто-то достаточно долго изучал этот фактор, то наверняка научился различать волны, соответствующие определенным движениям, переданным через пол.
— Интересно, — признался он, склоняясь над миской. Вода время от времени начинала волноваться, он заметил в той определенную регулярность, но это не много говорило ему, кроме того факта, что жидкость реагирует на дрожь. — Как это должно мне помочь? Я ведь за пять минут не выучусь всему, что заняло у тебя целые годы.
— Верно, — контрабандист помрачнел. — Я по волнам могу сказать, насколько оно близко и с какой стороны приходит.
— Может, в таком случае ты пойдешь с нами… — начал Помнящий.
— Я не вернусь, тут и речи быть не может! — Фартовый поднял миску, сдвинув маску на лоб, выхлебал воду и принялся собирать свои вещички. — Мне уже пора. Товар стынет.
— Я не говорил о том, чтобы отправиться на площадь, — только о том, чтобы выйти из дому, — уточнил Учитель. — Там глянешь на свою волшебную миску и…
— Это никакая не засраная магия, а всего-то — знание, — возмутился задетый этим замечанием контрабандист.
— Прости, глупая была шутка. Но для меня — это настоящая волшебная магия.
— Ну разве что, — Фартовый затянул ремешки и еще раз взглянул на собеседника.
Молчал, но в глазах его было видно, что едва удерживается от того, чтобы заговорить. Предложи что-нибудь, — говорил этот взгляд, — что-то здоровское, что-то дорогое. Было понятно, что даром Фартовый не сделает ничего. Особенно теперь, когда он понял, что люди, которых он спас, не принадлежат к его касте. Если уж они кому-то забашляли за то, чтобы тот указал дорогу сюда, то могут заплатить и ему. Помнящий был уверен, что контрабандист, прежде чем уйдет отсюда, повыберет все обломки стрел, а особенно оперения и наконечники, чтобы заплатить ремесленникам как можно меньше. Такими уж были эти люди поверхности, меркантильные до предела — впрочем, по причинам совершенно понятным, поскольку им приходилось заботиться о себе побольше остальных.
— Я тебе за это добавлю один фильтр, — предложил Учитель, прервав, в конце концов, затянувшееся молчание.
— С головы! — завел контрабандист обычную песню.
— Решетка.
Одного слова и самого вида черного кружка оказалось достаточно, чтобы закончить торг.
— Одни потери, — проворчал Фартовый.
«А как же. Ты бы видел, дурашка, свои глаза», — подумал иронично Помнящий. Радость контрабандиста из-за очередной добычи была настолько явственной, что не заметил бы ее только слепой.
Они сошли по лестнице на четвертый этаж, там свернули в коридор, по которому добрались до заваленной части дома. По обломкам они пробрались этажом ниже, потом, преодолев несколько полностью разрушенных комнат, приблизились к дыре в полу помещения, бывшего до войны небольшой ванной комнатой. Держась за проржавевшие трубы, они осторожно спустились на второй этаж. Это здесь, на балконе, находилась лестница, установленная контрабандистами.
Двумя минутами позже оба они, отец и сын, присели под внутренней стеной рядом с Фартовым. Учитель обнял дрожащего Немого. «Смотри», — показал ему на тарелку. «Что?» — спросил Немой. «Магия», — ответил Помнящий, на этот раз беззвучно шевеля губами. Парень поглядел на него странно. Даже он, несмотря на ненормально работающий ум, не верил в чудеса и сказки. Однако этот короткий разговор выполнил свое предназначение. Учитель отвлек парня от ожидающего их рывка.
Контрабандист прижался к земле, приблизил глаза к краю миски и уткнул взгляд в воду. Лежал так некоторое время, а когда наконец поднялся, выражение лица его было невеселым.
— Сраные ступачи, — проворчал он, указывая на невысокие постройки школы. — Они все еще там. Как минимум трое. Но это не все, — перебил Учителя, не дав ему заговорить. — Там, — махнул на самые крупные руины, — сидят еще.
