— Что там произошло?
— Тебе подробный отчет или в общем?
— Говори, — рявкнул он.
— После того, как они со мной развлеклись…
— Изнасиловали тебя? — прервал он, пойманный врасплох.
— Нет, дед, с чего бы? Просто помолились вместе по случаю твоего пленения, — просопела она. — Мне рассказывать дальше или всплакнем над моими проблемами?
— Проблемами? — рявкнул он, — Ничего бы этого не случилось, умей ты держать язык за зубами, глупая девка!
— Ага, я бы там от страха обосралась, не угости ты меня рассказами о своих геройских поступках, — огрызнулась в ответ Искра. — Скажи мне, Дух, какого хрена не ухреначил их в своем старом стиле? — Старую кличку Учителя она произнесла с явственной издевкой — и даже с презрением.
— А я тебе скажу отчего, — спокойно ответил он, — Я бы справился с ними одной рукой, с завязанными глазами и пальцем в жопе, как ты это образно сказала…
— Ага, я прямо вижу это, — фыркнула она.
— … если бы ты не предупредила этих засранцев, с кем они имеют дело! Я могу убить человека голыми руками, прежде чем он поймет, что не так, но не сумею уклониться от двух шариков одновременно! Ты нас подставила, глупая стерва! Мне пришлось сдаться, чтобы нас не убили.
— Ну да, уж тебе-то повезло! — почти выкрикнула девчонка и раскашлялась. — Эти сучьи червяки из подыхающего от лучевой болезни шипозмея и правда были резковаты, — добавила она, сплюнув.
— Сама виновата.
Он именно так и считал. Потому что это из-за ее язычка он попал на эту арену, откуда, похоже, не выйдет на своих двоих.
— Да чтоб тебя… — начала она, но замолчала и отозвалась только через какое-то время, — Прости…
— Вернемся к нашей теме, — тихо проговорил Учитель.
— Месси, тот дылда, который тебя оглушил, приказал забрать нас в каналы. Его люди протестовали. Говорили, что такую дырку, как я, и этого ублюдка стоит убить на месте. А он рассмеялся им в морды и заявил, что они изрядно развлекутся, когда Пеле заставит тебя убить сына.
— Откуда он это узнал?
— А ты как думаешь?
— Сука.
— Ну, ты бы наверняка распевал патриотические песенки, пока тебе рвут ногти, проклятый ты лицемер! — рявкнула Искра.
— Да что бы ты там знала…
— Но я — не ты, Дух престарелый… — неожиданно она вновь сделалась тиха, хотя и не настолько, как ранее.
— Парень знает, что происходит?
— Не думаю. Сперва они страшно рассвирепели, что он не отвечает на их шуточки, думали, что это ты его так вышколил.
Потом… Ты бы не хотел его сейчас увидеть, дед… — она замолчала, словно испугавшись собственных слов.
— Говори дальше.
— Перестали над ним издеваться, когда я им сказала, что он глухонемой.
— Что ж ты, сука, сразу им не сказала?! — не выдержал он.
— Знаешь, дед, с бритвой у горла и полным ртом как-то непросто болтать! — разъяренно выпалила Искра.
Помнящий сглотнул соленую от крови слюну. Не на нее ему бы сейчас злиться…
— Прости… — пробормотал он.
— Не тебе одному пришлось встать на колени, чтобы выжить, — она сплюнула снова.
— Я сказал — прости. Но все равно ты сама виновата Если бы…
Учитель замолчал, услышав, как ударили барабаны. На центральную трибуну взошла короткая процессия. Четыре верзилы сопровождали старого мужчину, у которого за спиной наверняка было не меньше пяти десятилетий. Был он очень худ, жилист, его непропорционально большая голова покачивалась при каждом шаге.
Должно быть, это сам Пеле, вождь окрестных кланов, человек, о котором все пленники — давным-давно — говорили, что у него «есть голова на плечах». Пожалуй, они подразумевали не только ее размеры. Старик миновал согнувшегося перед ним верзилу, не обратив на того внимания. Выражение лица Месси подтвердило подозрения пленника. Между этими двумя зияла пропасть, глубиной до самого ада, плюс лишний километр.
Мигом позже трибуны приветствовали своего вождя громкими аплодисментами, встряхнувшими стены зала. Учитель криво усмехнулся. «Эти крики привлекут всю живность на километры вокруг», — подумал он с удовлетворением, но сразу же помрачнел. Они ведь понимают, что делают. И судя по ржавым пятнам на бетоне, это не первое такое представление.
Помнящий охнул, попытавшись встать ровно — чтобы эти мерзавцы не слишком-то наслаждались его унижением. Увы, тот, кто приготовил зрелище, тоже не был новичком. Колодки были пристегнуты цепями к полу. Только теперь Учитель заметил, что палачи раздели его по пояс, обнажив торс и вторую татуировку — большого скорпиона, свернувшегося на правой стороне груди. «Как я мог этого не почувствовать?» — удивленно подумал он. Оглушили его, должно быть, здорово… К счастью, он начинал думать и просчитывать все яснее. У него забрали все, что могло послужить оружием, оставили на нем только штаны и берцы. Берцы!
Когда великий вождь Полос устроился поудобней, смолкли последние аплодисменты и публика расселась по своим местам. Четыре гориллы заняли места вокруг вождя, а пресмыкающийся Месси, которого оттолкнул какой-то карлик в оригинальной, хотя и потрепанной куртке, отступил в последние ряды офицеров. Лысый, что твое колено, гном покрутился еще минутку вокруг шефа, а потом, по его знаку, спустился в самый нижний ряд и прокричал:
— Сегодня на арене вы увидите нечто, о чем годы и годы молили ваши отцы и матери! Сегодня здесь погибнет самый ненавистный враг района. Сегодня мы унизим его, сломим, а когда он начнет молить нас добить его — выполним эту просьбу, но так, что и местечко в аду покажется ему вечным покоем. Сегодня мы избавим мир от Духа!
Триста с гаком Полос заорали разом. Рык, вырвавшийся из их глоток, был настолько силен, что с потолка посыпалась скопившаяся там за годы пыль. «Пеле! Пеле!» — скандировал стар и млад, те, кто мог помнить ту войну, и щеглы, что родились через много лет после ее завершения. По кивку карлика несколько стражников подскочили к Помнящему. Отперли колодки, но не освободили его от цепей, потянули за них и привели его на середину арены, где снова приковали за шею к вбитому в бетон железному кольцу. Только когда его обездвижили, стражники сняли оковы с его рук и ног.
Учитель глянул в сторону ложи, а потом перевел взгляд на трибуны. Все таращились на старика с огромной головой. «Похоже, сейчас лучший момент». Он присел, делая вид, что поправляет шнурки.
Нескольких движений хватило, чтобы вернуть себе уверенность. Полосы сняли с него берцы, проверили, что он в них прячет, но не додумались, что тайник может быть в толстых каблуках. А достаточно передвинуть нижнюю часть на пару сантиметров, не больше, чтобы дотронуться до края холодной стали. Два сюррикена оказались в руке Помнящего еще до того, как приветствия вождю смолкли. «Лучше, чем ничего», — подумал он, пряча оружие в карман. Он понимал, что этим дорогу к свободе не пробить. Особенно сейчас, когда рядом находился измученный пытками сын. Судьба Искры его мало заботила.
