Массируя запястья, он развернулся спиной к трибуне, выказывая больше заботу о сыне, чем интерес к вождю Полос. Пеле сразу же это заметил. Вскочил с выложенного шкурами мутантов кресла и, отогнав нервным жестом карлика, лично сошел в первые ряды. Гориллы двинулись следом, но он приказал им возвращаться назад. Был уверен, что со стороны прикованного к толстенному кольцу пленника ему ничто не сможет угрожать.
— Насмотришься еще на своего ублюдка, Дух! — крикнул он сверху, вызвав еще одну волну приветственных криков. Упивался этим шумом, но утихомирил собравшихся одним жестом. Вел себя как какой-то гребаный император. — Сейчас мы его подведем к тебе, а потом вежливо попросим, чтобы ты его убил, — и вождь махнул рукой.
По этому знаку с потолка опустили платформу, под которой свисал привязанный за рукоять к тонкому стальному тросу нож. «Ловко», — хмыкнул Учитель. Оружие невозможно метнуть в сторону трибун, но в радиусе нескольких метров им можно действовать без малейших проблем.
— Не дождешься, Котелок, — произнес он с издевкой, не поворачиваясь к Пеле.
— Поглядим, — еще один жест вождя Полос — и гвардейцы, подскочив к Немому, потянули его к отцу. Брошенный на бетон, парень даже не стал подниматься. Не шевельнулся и когда приковывали его к соседнему кольцу. Только судорожно трясся, словно рыдая. Мучители отступили на шаг, но не ушли совсем. Лишь поглядывали в сторону трибуны, словно ожидая следующего приказа. — Мое предложение таково, Дух! — крикнул Пеле. — Возьми этот нож и убей своего уродца. Он не должен отбирать кислород у здоровых людей!
— Уродца? Ты сейчас о нем… — Помнящий указал пальцем на сына, — или о себе? Тебе кто-нибудь зеркальце-то в руки давал?
Главарь Полос стиснул зубы. Предполагал сопротивление, но не допускал, что пленник так точно высмеет его перед собравшейся толпой. Однако взял себя в руки и кивнул гвардейцам. Те сразу подскочили к Немому. Один рванул парня за волосы, а второй нанес несколько быстрых ударов ножом. Бил не чтобы убить. Просто доставлял жертве как можно большую боль. Резал кожу и мясо, и неопасные раны обильно кровоточили. Прежде чем Помнящий успел схватить висящее над ним оружие, оба мучителя отступили, оставив смертельно напуганного Немого, чье лицо превратилось в кровавую маску.
Немой видел только одним глазом. Второй заплыл, и опухоль уродовала не только надбровную дугу, но и почти половину лица. Из-за потрескавшихся окровавленных губ виднелись дыры от выбитых зубов. Бедолага все время страдал молча, даже когда не знающий о его состоянии отец разговаривал с Искрой.
— Ты мне за это заплатишь, гребаный выскребыш водоглава, — Помнящий указал на Пеле лезвием ножа.
— Не заплачу, — ответил тот, оскалившись. А потом снова махнул рукой.
Механизм, который минуту назад опустил оружие, пошел вверх. Скользкая от пота рукоять вырвалась из руки Учителя. Еще одно движение пальцев главаря и одновременно — предостерегающий крик девушки. Помнящий развернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как гвардейцы снова нападают. На этот раз ударов было больше. Рот Немого разверзся, словно для крика, но оттуда вырвался только тихий клекот. Полосы на трибунах замолчали, ожидая реакции Духа. Однако на арене пришла в движение только платформа с ножом.
«Ты ведь — гребаный убийца, — мысленно корил себя Учитель, — и в кармане у тебя два сюррикена. Ты успеешь хлопнуть этого сукиного сына, прежде чем он отдаст очередной приказ». С отвращением глянул на скалящего зубы вождя. Медленно двинул правую руку к карману, но остановился.
— Ты, чувак с башкой-переростком, — обронил он, поворачиваясь спиной к сыну, который тянул в его сторону руки. — Эдакий герой, да? Тогда давай, проверим, не усохли ли у тебя яйца от этого вечного красования перед самим собой.
— В моем возрасте, смешной ты человечек, яйца уже не настолько и важны, — ответил, искренне радуясь, предводитель Полос. — Не нужно так меня оскорблять. А что до размеров моей головы, то знаешь: большой ум требует большого пространства.
И двинул пальцем. Помнящий снова не отреагировал, ни единый мускул не дрогнул на его лице. Глядел с чистой ненавистью на противника, стоявшего метрах в десяти.
— Да срал я на то, что там тебя оскорбляет или не оскорбляет, — заверил Учитель, слыша за спиной звуки, свидетельствующие о том, что ножи снова пошли в дело. — Я только что бросил тебе вызов.
По трибунам прошел гул.
— Что ты сделал? — Пеле глянул на него, словно на безумца.
— Бросил тебе вызов. Хочу сражаться с тобой за главенство в клане.
— Да ты, Дух, по всему, охренел, — вожак Полос взорвался смехом.
— Да? Насколько я помню, в анклавах Лиги действует простой закон. Главарь должен принять бой, если кто-то бросит ему официальный вызов.
— Чудик, — Пеле склонился, оперся руками о поручень и сокрушенно покачал головой, — ты прав, есть у нас такой закон. Но касается он только нашего народа. Чужой может вызвать меня самое большее как… как это точно отметил… чувака с черепом-переростком.
Он снова заржал, поднимая руки и призывая смеяться и зал.
Когда же наконец установилась тишина, все это время неподвижно стоявший Учитель поднял указательный палец.
— Во втором году после Атаки я жил в анклаве Старика. И там собственной кровью я нарисовал три полосы, — он провел по обеим рукам от плеча до запястья.
Пеле моментально сделался серьезен.
— И какое это теперь имеет значение? — сказал он, куда менее уверенным голосом. — Татуировки свидетельствуют, что ты не принадлежишь к нашим, а потому…
— Заткнись и смотри! — Помнящий схватил нож, вытянул левую руку и провел острием ножа от плеча до запястья. Он проделал это троекратно, в гробовой тишине. Пеле ошеломленно молчал, как и остальные зрители на трибунах, — Я, Дух, приношу присягу верности зеленому знамени, — Учитель ткнул указательным пальцем в сторону флага, украшавшего ложу. — Цепевуцеэс! Цепевуцеэс! И что ты на это, уродец?
— Неплохой фокус, Дух, — признал главарь Полос, — Но у меня для тебя печальная новость. Ты не можешь…
— Да херни не неси, просто скажи: вызов принимаешь?
Пеле помолчал, со злостью глядя на зеленый флаг. Старый враг его подловил. Он был когда-то гражданином Лиги, а принеся правильную присягу на крови перед старейшими и знаменем, сделался им снова. Прояснять все сложности такого положения вещей — такое затянулось бы надолго, а потому крупноголовый вожак Полос выбрал простое решение.
— Принимаю, — ответил Пеле, оскалившись, — Как вижу, оружие у тебя уже есть, а я себе сейчас что-нибудь придумаю, — он обернулся к ближайшей горилле и протянул руку, — Нож дай.
План его был прост. Он стоял довольно далеко от противника, но с такого расстояния не должен был промазать. Если даже не убьет врага с первого броска, то ранит его, причем достаточно сильно, чтобы через несколько минут спокойно выйти на арену и закончить работу. Но Помнящий именно на это и рассчитывал. Снова поворачивающийся к нему Пеле даже не понял, что случилось. Тяжелый сюррикен воткнулся ему в глотку и, перебив трахею, вышел из затылка, разминувшись с хребтом буквально на волос. Крупноголовый упустил поданный ему нож, качнулся, поднял обе руки к горлу. Прежде чем успел зажать рану, вторая блестящая «звездочка» с характерным треском вошла в самый центр его крупного лба, опрокинув главаря на лавку.
