Виктор проворно взобрался на кирпичную кладку и уже собирался поставить ногу на решетку, как вдруг резкий крик перебил его.
— Вам чего здесь надо? — неожиданно послышался грубый женский голос откуда-то сбоку.
Я обернулась. Старушка, отчитывающая нас с Виктором, подошла сзади, обратив внимание на то, наверное, как долго мы стоим около ограды, обдумывая свои дальнейшие действия. Она была одета в плотный осенний плащ, несмотря на то, что на дворе стояло лето, голову ее покрывала наспех повязанная косынка. В дрожащих руках старушка держала клюшку, которой она выразительно потрясала в воздухе.
— Лазить по заборам вздумали?! Хулиганье! — не унималась она.
— Нам бы на выставку попасть, бабушка, — как можно любезнее сказала я, подходя поближе к старушке.
— Никакая я тебе не бабушка! — визгливо прокричала она. — У меня внучки не такие шалопутные! Спят уже, а ты шляешься! К бриллиантам завтра с утра приходи! Посмотришь!
— Извините, а вы не подскажете, в котором часу открывается выставка? — Я постаралась продемонстрировать образец вежливости.
— Если ты с дружком еще часиков десять здесь простоишь, то аккурат открытия дождешься, — смягчилась старушка и опустила свою клюку.
Виктор неожиданно легонько толкнул меня в бок и указал на особняк. К нам направлялся высокий молодой человек, который вышел из парадной двери. Одет он был по сравнению со старушенцией очень легко, видимо, выскочил наспех. Молодой человек не стал выходить на улицу, оставаясь за забором.
— Вы чего здесь расшумелись? — с ленцой в голосе спросил он. — Бабуля, что, бутылки собирать здесь надумала?
— Ах ты, ирод! — возмутилась старушка. — Я тебе бриллианты сохранила, бандитов поймала, а ты…
— Каких бандитов? — оживился паренек.
— Так вот этих самых. — Бабушка небрежно ткнула клюкой в нашу сторону. — По забору лезли!
— Зачем? — удивился парень, посмотрев на нас.
— Ольга Юрьевна Бойкова, главный редактор криминальной газеты «Свидетель», — представилась я, не уточняя, что наша газета выходит в Тарасове и в Тобольске о ней, разумеется, никто не слышал.
— Нету такой газеты, — не унималась бабуля. — Врет она!
— Успокойтесь, бабушка! Спасибо вам большое, а теперь идите спать, — перебил ее молодой человек, так как мы ему внушали больше доверия, чем разгоряченная бабуля.
— Спасибо, спасибо, — пробормотала старушенция, отходя в сторону, — отказавшись от ее услуг, молодой человек также заслужил ее антипатию. — Нет чтобы посочувствовать престарелому человеку, он еще и посылает меня незнамо куда.
Как только бабушка зашла за ближайший угол дома, я нарушила молчание, поинтересовавшись у паренька, могу ли я встретиться с родственниками Маслова Вадима Сергеевича?
— А по какому поводу, позвольте полюбопытствовать? — спросил молодой человек, выражая этим свою к нам лояльность.
— Могу сказать одно — это в их интересах, — уклончиво ответила я.
— Я племянник Вадима Сергеевича, — представился парень. — Вы уже знаете, что сам он скончался?
Я утвердительно кивнула и добавила:
— Если вы хорошо осведомлены о его коллекции, то разговор с вами нам просто необходим!
— Зайдем внутрь, на улице прохладно, — предложил паренек, открывая перед нами одну створку ворот.
Парень пригласил нас в одну из комнат особняка, объяснив, что здесь он временно живет, выполняя по совместительству функции охранника, чтобы обезопасить выставку от грабителей.
— Мы в каком-то роде по этому поводу и пришли, — сообщила я.
— Нам охранники не нужны, — ответил парень, кинув беглый взгляд на Виктора.
— Мы подозреваем, что один из экспонатов вашей выставки может быть похищен, поэтому хотели бы избавить вас от лишних проблем!
— Каких? Кто хочет похитить? Откуда вам это известно? — забеспокоился молодой человек.
Я в общих словах изложила ему все, что мне было известно о преступниках, которые охотились за работами Куницина. Парень слушал меня внимательно, не перебивая, а когда я замолчала, он спокойно сказал:
— Вы ошиблись! Сегодня где-то около четырех часов дня, буквально перед закрытием, браслет работы Куницина был выкуплен одним коллекционером за приличную сумму!
— Как?! — удивилась я.
— А вот так. У нас же выставка-распродажа, поэтому по желанию посетителя мы готовы продать ему любой экспонат. И именно сегодня один мужчина и приобрел браслет.
— Какой мужчина? Вы его видели?
— Да! Обыкновенный, ничего примечательного, — с готовностью ответил парень. — Только имя-отчество я его забыл!
— А договор купли-продажи вы с ним заключали? Там наверняка есть данные о нем? — догадалась я.
— По желанию покупателя, если ему это нужно, заключаем, но на сей раз — нет. За браслет он предложил нам гораздо большую сумму, чем по оценке ювелира, поэтому мы и согласились, не думая. А договор мы не составляли, отдав покупателю только все имеющиеся бумаги на этот браслет.
Я не ожидала, что мы с Виктором опоздаем, и была просто обескуражена. Каких-то жалких шести часов не хватило, чтобы выйти на след преступника. То, что на этот раз грабители действовали в рамках закона, нисколько не удивило меня. Я предполагала, что работы Куницина стоят намного больше той суммы, за которую готовы продать их неосведомленные люди, те же родственники Маслова. Не все же им грабить, убивать, если можно и полюбовно договориться! А вот отдал бы им за такую сумму этот браслет сам Вадим Сергеевич? Возможно, и он, как большинство коллекционеров, которые с трудом расстаются со своими экспонатами, невольно набивал бы цену. И преступникам пришлось бы долго его уговаривать, а, не получив согласия на продажу, в конце концов они и решились бы, возможно, на очередное ограбление или убийство. Или уже решились? Что, если Вадим Сергеевич умер не в результате «продолжительной болезни»? А вдруг к этому делу приложили свою руку и бандиты, помогли старичку отправиться на тот свет?
— Извините, — перебила я ход своих мыслей, — а Вадим Сергеевич действительно умер по болезни?
— Вы подозреваете, что его могли убить? — сообразил парень. — Нет, у него действительно на протяжении двух лет был рак поджелудочной железы. Точнее говоря, врачи сумели выявить эту болезнь только два года назад, но от периодических болей он мучился еще раньше. А где-то около месяца назад у него началось обострение, он лег в больницу и уже не вышел оттуда, там он и умер.
— А не мог ли кто-нибудь способствовать его кончине? — предположила я.
— Не думаю, — сказал молодой человек. — С медицинским заключением вроде бы все в порядке, да и дед уже сам готовился к смерти, составил завещание…
— Разве он не указал лицо, кому будет принадлежать его коллекция после смерти?
