Фэншоу только лишь пожал плечами:
– Вам все равно будет трудно состязаться в любопытстве с инспектором Суини. Что конкретно вы имеете в виду?
– К примеру, то, что в этом отеле происходит много загадочного, – ответил я. – И одни таинственные события могут иметь прямую связь с убийствами. А другие определенно не относятся к ним. Было бы очень полезно, если бы вы помогли мне найти ответы хотя бы на пару таких загадок и убедиться раз и навсегда, что они никак не приведут меня к маньяку-убийце, которого разыскивает Суини.
Он посмотрел на меня сначала с недоумением, потом с подозрительностью.
– Не думаю, что смогу…
– Я говорю о вашей жене, – перебил я его, но совершенно спокойным тоном. – Вы сказали, что она больна. Но только несколько минут назад впервые получил возможность пронаблюдать за ней. Я только что был у нее. Да, она больна. Но ведь это не какая-то обычная проблема со здоровьем, верно?
Он замялся.
– Послушайте, Уэстлейк…
– Я только что видел у нее все симптомы воздействия кокаина – сузившиеся зрачки, беспричинное веселье, дрожащие руки и прочее. Вот в чем заключается правда, не так ли? Ваша жена страдает пристрастием к кокаину, а мисс Хейвуд снабжает ее отравой.
Его лицо покрылось смертельной бледностью.
Я продолжал:
– Вы раскрыли истину или заподозрили ее. Вот почему были готовы убить мисс Хейвуд, когда вчера я вломился к ней в номер. И по той же причине, хотя вы ее жутко перепугали, она не посмела просить Митчелла вызвать полицию, опасаясь, что все станет известно властям. А вы, не в силах больше выносить этого, отправились в три часа ночи на старый церковный погост, где смогли предаться печали без помех.
Фэншоу резко поднялся. Он смотрел на меня с ужасом в глазах.
– Но откуда… Как вы узнали обо всем?
– Вот здесь нет никакой мистерии. Только что я своими глазами видел состояние вашей жены. А прошлой ночью случилось так, что я тоже оказался на кладбище и видел вас там. Тогда я не понимал, в чем суть проблемы. Теперь понимаю. Вы живете в подлинном аду. Только, пожалуйста, не злитесь, что я затронул эту тему. Мы с вами обсудим ее исключительно вдвоем. Никому больше знать не обязательно.
Но он думал не об этом.
– Как вы узнали о мисс Хейвуд, Уэстлейк? Откуда вам стало известно, что она снабжает Мэрион наркотиком? Я подозревал ее. Был почти уверен, но не располагал никакими доказательствами. Вот почему я пошел к ней в номер прошлым вечером. В стремлении заставить ее сказать правду.
Полные страдания темные глаза Фэншоу вглядывались в мое лицо.
– Я знаю, что мисс Хейвуд снабжает вашу жену, поскольку установил, как она это делает. Вчера вечером, когда Мэрион убедила вас отправиться на прогулку, у нее состоялось свидание с мисс Хейвуд в дюнах. Я наблюдал за их встречей. Мисс Хейвуд вручила ей букет восковницы, получив взамен купюру в пятьдесят долларов. Этот букет сейчас стоит у постели вашей жены. И я сыграл небольшой спектакль, притворившись наивным дурачком. Заявил, что восковницу надо непременно держать в воде. Даже принес воды, чтобы налить в вазу. Но ваша жена поторопилась вынуть из вазы букет и не позволила мне прикоснуться к нему. Тогда я все понял. Ей было наплевать, есть ли вода для растения. Ее перепугало, что спрятанный внутри него запас кокаина будет водой испорчен.
– Восковница! Так вот где она прячет его! – Лицо Фэншоу исказилось от возбуждения. – Ведь это… Это продолжается уже многие месяцы. И я стал подлинным экспертом в поиске ее тайников для этой гадости. Но искать в букетах восковницы как-то и в голову не приходило.
А мне-то представлялось, что мисс Хейвуд прибегает к слишком изощренному способу для доставки наркотика, едва ли оправданному. Теперь причина столь повышенной осторожности стала очевидна. Должно быть, сама Мэрион требовала особо тщательно прятать отраву, поскольку муж был достаточно умен, чтобы отыскивать ее в любых потайных местах.
Фэншоу повернулся к двери, но я мягко положил ладонь поверх его руки.
– Сейчас уже торопиться незачем, – сказал я. – Вы не хотите мне все рассказать? Поделиться вашей историей? Ведь Мэрион пережила какой-то очень сильный шок, верно? Случилось нечто, из-за чего у нее возникла неврастеническая ненависть к вам. И к Бобби тоже.
Фэншоу не сделал даже попытки стряхнуть мою ладонь с руки. После секундного колебания он снова опустился в кресло. Его глаза, в которых читалось столь глубокое страдание, вглядывались в мое лицо с напряженным вниманием, словно он пытался решить, может или нет довериться мне. И я видел, что ему хочется выговориться. Он слишком долго держал в себе эту трагическую историю, и мог бы испытать почти физическое облегчение, выразив ее наконец в словах.
– Хорошо, Уэстлейк, – он снова поднялся и принялся расхаживать по комнате. – Вы сохраните мою тайну. Знаю, что сохраните.
Я кивнул.
Он подошел ко мне, пристроившись на краю кровати.
– Это произошло два года назад. До того времени у нас все складывалось на редкость удачно. А затем… Был день Рождества. Бобби еще оставался совсем несмышленышем, но у нас был другой сын – Мартин. Быть может, вы даже видели его фотографию. Мэрион всегда держит ее рядом со своей постелью.
Я действительно вспомнил большой снимок в серебряной рамке, который видел в ее спальне. Фото маленького мальчика, принятого мной за Бобби.
Фэншоу запустил пальцы в свою темную шевелюру.
– Шел снег, – хрипло заговорил он. – В то Рождество выпало много снега. Очень красиво. У нас был дом в штате Коннектикут. К нам собрались гости на коктейль перед рождественским ужином. Когда они уехали после ужина, я все еще был переполнен энергией, слегка пьян после нескольких мартини. И даже не столько пьян, сколько весел и возбужден. Мне показалось чудесной идеей сесть в машину и немного покататься по округе. Полюбоваться на рождественские убранства соседних домов, на заснеженные деревья и все такое. Мэрион почувствовала недомогание. Она прилегла наверху. Бобби был с ней. Но Мартин, а ему уже исполнилось шесть, оставался со мной. И я спросил: «А не прокатиться ли нам с тобой, Марти?» Он ответил: «Конечно, с удовольствием». И тогда вывел из гаража нашу машину-универсал.
Он сделал паузу, но выражение его глаз предсказывало страшное продолжение.
– И мы поехали. Я, как уже упоминал, был немного навеселе. Марти сидел рядом на пассажирском месте и не сводил взгляда с нарядно украшенных елок, снега и всей прочей окружавшей нас красоты. К тому времени ударил мороз, дороги покрылись наледью, но я не подозревал об этом и ехал достаточно быстро, потому что… Потому что был счастлив, предельно доволен жизнью. Путь проходил по склону холма, и машину внезапно занесло. Я полностью потерял управление и ничего уже не мог поделать. Нас выволокло на обочину, автомобиль перевернулся. Я слышал, как с треском полопались стекла в окнах. Все вокруг шло кругом. И до меня донесся тонкий крик Марти. А потом я потерял сознание. Очнулся уже в больнице. Они сообщили мне обо всем. Так я узнал, что мальчик погиб.
