Впереди отдых, передышка. Час в декомпрессионной камере… Душ. Массаж. Ужин, быть может и завтрак — по времени, над морем должно вставать солнце — и сон, сон… Потом предстоит пересадка с одного корабля на другой — это потом, после. На турецкую субмарину, или другую какую. Пловцу не важно под каким флагом его доставят, важно кому подчиняются «курьеры», и чьи приказы выполняют. Так же безразлично, где они передадут его специальному агенту британской разведки Ми-6, в турецком Трабзоне, Стамбуле или Самсуне, и на каком самолёте доставят в Лондон. Он задание выполнил. Его миссия закончена. Почти закончена, но…
Устал. Он устал. Смертельно устал. Человек, как бы он не был хорошо подготовлен — боевой пловец, разведчик, профессионал — не может так долго находиться в несвойственной ему среде. Опасной. Враждебной. Непредсказуемой. Когда жизнь зависит от ряда случайных и предсказуемых факторов. Трагически зависит. И только сильный, молодой тренированный организм человека, да специальные химические препараты могут противостоять факту опасности, и то на малое время. Но это необратимо для здоровья. Быстро его изнашивает. Именно это и происходит после длительного нервного и физического напряжения, и приёма энергетиков. Ни есть, ни пить не хочется, ни спать… Нет усталости, стойкий прилив энергии и сил, мобилизующих ресурсы организма, выкачивая их. Потом, если не пристраститься к ним, наступает дикая усталость, безразличие, апатия. Нервное и физическое истощение… В таком случае необходим отдых и сон. Немедленно. Сейчас. Длительный и спокойный.
На субмарине никто из команды не знал, и не предполагал, что будут принимать гостя. Лодка под украинским флагом и украинском экипаже — сформированном из добровольно принявших присягу на верность «незалежной», и тому подобное, — находились на обычном рядовом боевом дежурстве. Экипаж жил по своему обычному судовому распорядку. Кто вахту нёс, кто отдыхал, кто к вахте готовился. Один только командир корабля был в курсе, и то в общих чертах… Точно знал координаты места встречи с неким «гостем», время и пароль. Большего он не знал. И не должен был знать. Принять гостя, разместить, по спецсвязи получить дальнейшие указания. Всё. И ещё. Никто из команды лицо гостя видеть не должен был. Это непременно. Категорически. Это приказ. Кроме, возможно, командира, и тому… лучше его не видеть…
Матросы и не удивились, когда командир субмарины объявил учебную химическую тревогу, удивились другому, и то на короткое время, мало ли каких учебных задач не придумает командир, — «до команды», приказал, не вставать со своих штатных мест, не оглядываться, глаза не поднимать и не переговариваться. Такого ещё не было, но… команду выполнили. Отчего весь экипаж некоторое время пребывал в противогазах, лодка при аварийном освещении… Ждали от командира субмарины следующую боевую вводную… До тех пор ждали — не дождались — пока кэп не проводил гостя, одетого в халат с низко надвинутым капюшоном на глаза, в свою каюту, не вернулся на своё штатное место на боевом посту и не объявил «отбой». Немедленно, по его команде, лодка оторвалась от грунта, встала на новый курс. Капитан принял от кока поднос с завтраком, накрытый салфеткой, и сам, лично, отнёс его гостю. Так же он поступил и через три с небольшим часа. И в первом и во втором случае, командир, помня приказ, осторожно вошёл в свою каюту, поставил поднос на стол, не оглядываясь по сторонам, вышел, закрыл каюту на ключ. Ни разу при этом не посмотрел даже в ту сторону. Ему это ни к чему. Не дай бог! За немногие ещё годы своей службы на флоте, сначала в Советском, потом, российском — это совсем недолго, теперь украинском, старший офицер хорошо усвоил: его задачей является неукоснительное выполнение приказов вышестоящего командования. В этом залог его служебного роста, заработка, физического здоровья. Хорошо для себя усвоил, сознанием принял, что в случае безукоризненного выполнения любого приказа, пусть даже и… самого непредсказуемого, он не будет отвечать за — пусть и трагические для кого-то последствия от выполненного им приказа. Ответственность всегда будут нести те, кто над ним, «наверху». А с них, он хорошо это усвоил, понимал, мало кто может спросить, практически единицы, и те — будь ласка! — свои люди. А вот они, сами, сильные мира сего, могут спросить с него, с командира субмарины, всегда могут, ещё как могут. Принимая «гостя» на корабль, кэп только гадать мог на какую страну тот работает, но с полной уверенностью для себя понимал, какому «серьёзному» ведомству принадлежит неожиданный тайный пловец, и насколько длинные у них руки. Чур-чур! Ни одну змею дразнить нельзя, тем более такого зверя… Подавил в себе любопытство, выполнил приказ.
С теми же мерами предосторожности, что и в начале, с экипажем повторилось и через три с половиной часа: «самый малый» — двигателям, «химическая» — тревога личному составу, аварийное освещение нескольким боевым местам корабля, и… При этом, лодка не ложилась на грунт. Она шла. На глубине сорока метров, не всплывая, снизила обороты, до самых малых, и через тот же торпедный аппарат «высадила» пловца в заданной точке… Опасные действия, но так значилось в приказе!! Радист, как и до этого, механически выполнил ряд профессиональных действий, передал на спутник условное сообщение… Несколько цифр… После чего подводный корабль, как ни в чём не бывало, тем же малым ходом под водой двигался ещё пару часов, потом, так же не всплывая, сменил курс на юго-восток, затем, прибавив обороты, некоторое время шёл строго на Север, выполняя расчётные команды штурмана корабля, капитан в это время отдыхал, потом двигались курсом «90» на Запад, и, наконец, последовала команда — «рули на погружение»… лодка мягко легла на грунт. Точнее, прилегли… согласно боевого задания на данный момент дежурства, заняли своё место в контролируемом командованием ВМС Украинского Черноморского флота квадрате моря.
В установленное время, так же скрытно и инкогнито пловец благополучно перешёл с украинского корабля на турецкую субмарину. Затем, на траверсе турецкого порта Трабзон его — пловца, случайно заплывшего за пляжные буи, далеко в море, — встретила быстроходная морская яхта с сотрудником британской разведки Ми 6, выловили.
— С прибытием, сэр, — приветствовал его англичанин турецкого происхождения, когда гость поднялся на палубу катера. Довольно молодой человек, в белом летнем костюме, в белых туфлях, в светлой летней шляпе, с тёмным широким лицом, чёрными глазами, цепким взглядом, с подстриженными усами, чуть располневший, с золотым перстнем на безымянном пальце левой руки. По виду больше коммерсант, нежели спецагент. — Виски, пива, воды, кофе, фрукты? — Предложил он.
— Нет, благодарю. Воды уж ни в коем случае. Позже. Извините. Продолжайте, я слушаю.
— Да нет проблем. Я вице-президент одной турецкой консалтинговой компании. Для знакомства. Это прикрытие. Успешно исследуем Восточный рынок и его потенциал… Сухое молоко, стекло, металл… Вот моя визитка Это для общего сведения. А вы, — он достал из кармана своего пиджака толстый бумажник, и передал гостю. — Вы, сэр, американец Рэй Дюк Фоли. Сотрудник американской Ай Эй Си — Inter Active Corporation, босс у вас Барри Дилер, супер богатый человек, миллиардер, а вы просто богатый человек, вы его компаньон, сэр. Здесь ваши документы, кредитные карты и билет на самолёт.
— Мне нужен зелёный коридор.
