— Ну, Марго, ну, молоток! Мы их…
— Ага. Никуда они не денутся. Найдём.
Сергей Бадаевич терялся в догадках. Что-то там, в Кремле, под «ковром» происходило, не считая прямых своих проблем, с которыми он конечно же справится, но что именно «там» готовилось, он не улавливал. Первое, Ольга Леонардовна отказалась принимать шубы. Да. Его подарок. Шубы! Женские! Последних европейских моделей, крик моды. Новые. Новёхонькие. Он шубы видел. Сам бы в таких ходил… Более того, знает оценку женщин, слышал. Две шубы жене своей подарил и две дочери. Как бы в знак любви и прочего. «Девочки» просто «пищали». Особенно последняя его любовница, Лека. Её он «вычислил» недавно, в мединституте, среди студентов, в аудитории. Он что-то читал там, лекцию о правопорядке, кажется, или о новом в законодательстве, и увидел её, её глаза и улыбку… лекцию он не помнил, а вот её… Хорошей оказалась девочка. Красивая, ласковая, послушная, всегда теперь ждёт его на квартире. Квартира — одна из резервных, явочных. Каждый день теперь приезжает к ней… Пока… А прежнюю свою «девочку» — «Мисс-Новокузнецк», он сразу же выдал замуж за своего заместителя, молодого полковника — она вообще замуж хотела! — очень уж резво «мальчик» шёл в «гору», подсиживал своего начальника, спешил, нужно было замедлить процесс. Теперь всё хорошо, всё под контролем.
Восемь шуб он передал «наверх». С нарочным, естественно, не сам, с ответственным посыльным. Обезличенно. Как служебные документы. Позже ему перезвонили, оттуда, сдержанно поблагодарили. И этого достаточно. О нём знали, помнили. Что и требовалось… Часть шуб ушла в налоговую… Это непременно. Тоже тайно и обезличенно. Проблема у предприятия «Российские меха» сначала остановилась, потом и рассосалась. А Ольга, крыса эта в леопардовой шкуре, отказалась. С чего бы это, с какого перепугу? Генерала это серьёзно обеспокоило и озадачило. Старуха что-то или узнала из внутриполитических течений «верхушки», либо угадывала… Потому и отказалась. Сергей Бадаевич попытался было принять это как шутку, мол, да ладно, Оленька, какие стенания с угрызениями, между своими, берите, это же от чистого сердца, подарок. И не заметил, как влез в капкан. Она ответила: «Это дорогой подарок, Сергей, очень дорогой!» Он, как дурак подтвердил: «Да, очень дорогой, очень! Но для тебя»… В том смысле, что дорогому брильянту должна соответствовать и оправа… Она вежливо, но твёрдо перебила: «Хорошо, мой друг, я возьму только деньгами. По рыночной цене». Вот тебе раз! Как дубинкой в лоб. Такого генерал не ожидал.
Личные его деньги безусловно неприкосновенны. Ни-ни! Он вообще привык практически не тратиться, за него это делали другие, которые «наверх» стремились или возле хотели быть, а тут… Дело даже не в этом, он шубы сдаст, обменяет на деньги, даже сверх того, дело в принципе, Ольга что-то знала, а он нет. Что? Новые чистки? Обыски? Передел сферы политического влияния? Новые назначения, но… Вокруг вроде всё было спокойно. Ведомство работало в русле директив и указаний министра, правительства, президента, времени… Когда надо и куда надо выезжали, людей отправляли, кого-то награждали, кого-то ругали, понижали. В госпитали с «подарками» выезжали, конференции проводили, совместные учения и всё такое прочее проводили… Сергей Бадаевич на виду был, в «обойме» — исправный и готовый, как боевой патрон. Никаких конфликтов с другими замами министра не имел, ни с начальниками Управлений субъектов федерации и регионалами, за исключением возможно мелочей, но, извините, работа есть работа. Главное, все люди на местах, всё налажено, всё отлажено…
А она, сучка старая, что-то знала или угадывала. Но не говорила. Непонятно как-то улыбалась. Лиса хитрая, крокодилица с акульей мордой, старуха чёртова, подстилка. Сергей Бадаевич много ещё разных эпитетов на памяти имел, но эти, на его взгляд характерные, молча, про себя произнёс, улыбаясь ей самой свой «доверчивой» и простецкой улыбкой. Думая при этом: немедленно нужно установить за ней плотное наблюдение, сучка жадная, и телефончик на прослушку… Не помешает, мало ли!
И второе. Эта сволочь Пастухов сильно «разыгрался», излишне даже. Вместо пенсии его «убрать» нужно было, поганца, или под статью загнать… Ещё тогда, раньше. Прошляпил! Теперь и спокойнее было бы, и для МВДэшного пенсионного фонда экономнее. Прокол. Не предусмотрел, упустил его Сергей Бадаевич. Не принял во внимание характер, опыт, навыки. Думал, на пенсии мужик, получил своё, успокоился, притих, как и другие, а вот… Во-Владивостоке это его работа. Точно его. Он нашёл «покойника» — «масляного президента», он и привёз его. Столько людей из-за него пришлось ликвидировать. Ничего, ты на очереди, друг дорогой, на очереди. С Никитиным разберёмся и… Семён Бадаевич посмотрел на часы, — уже, наверное, разобрался. Спи спокойно, партнёр дорогой. На всё воля Аллаха! Семён Бадаевич молитвенно провёл руками по лицу… Сёма дело знает. Хорошо человек работает, точно, преданно, без ошибок. Даже не за деньги. Почти весь его гонорар у полковника остаётся, за небольшим исключением. Жалко такого работника терять. Конечно жалко, его ведь тоже придётся убрать. От хлама нужно избавляться — от старого! — это аксиома. Решительно и своевременно. Пусть на памяти останутся только трогательные воспоминания, хорошие, но в прошлом, за бортом. Неожиданным «чёртиком» когда может выскочить, сдать. Жаль, жаль! Но что поделаешь… Свято место пусто не бывает. Будет другой. Найдётся. «Что-то не звонит Семён?!», полковник тревожно глянул на часы, хотя время ещё было…
Семён Израилевич Петерс, как прописано было в паспорте, от удара затылком об пол пришёл в сознание всё же довольно быстро. Неприятно туманилось в голове, подташнивало, но он был удивительно не связан. Даже ноги были свободны. Полулёжа в кресле, не открывая глаз, сначала прислушался, потом чуть приоткрыл глаза, осмотрелся… Кроме него, в комнате находилось ещё три человека. Одного он знал, к нему и шёл, а вот другие как здесь оказались, он пока не понимал… Понимал одно, они его и вырубили. Чисто и профессионально. Значит, его здесь ждали. Вычислили или генерал сдал, судорожно размышлял Петерс. Сердце билось не ровно. Дыхание слышалось тяжёлым… Возраст, с сожалением подумал киллер, раньше бы он такого не допустил.
Прежде чем войти в подъезд, ещё тогда, перед этим, некоторое время Петерс наблюдал с улицы за окнами «клиента». За освещёнными шторами он не заметил никакого движения. И в подъезд вроде никто не входил… И консьерж, его тоже пришлось бы потом убрать, так положено, и бровью не повёл. Семён Израилевич внимательно за ними наблюдал, заметил был. По всему выходило — клиент один в квартире. Значит, не один был, были ещё двое. Хорошо если менты. Генерал придумает, как вывести из-под… Хотя, нет, нельзя раскрывать генерала, категорически нельзя. Это грозит провалом подписки, договорённости, и чревато… Но, не на зоне же жизнь Петерсу заканчивать… Тогда всё. На зоне — хана. Нет, не всё, нужно обдумать, потянуть время. Но быстро думать. Времени нет. Сейчас, эти двое, приводили в чувство «клиента» Петерса. Тот судорожно дёргал головой, отворачиваясь от ваты с нашатырём. Им в комнате сильно пахло. Неподалёку от них, на столике, лежал портфель, паспорт, и… пистолет с глушителем. Его пистолет, Петерса! Непростительная, но удачная халатность! Значит, не профессионалы, с облегчением подумал Петерс. Не менты. В худшем случае торг уместен. В лучшем, если быстро вскочить, можно успеть схватить пистолет и тогда… убрать придётся троих. Да хоть пятерых. В такой ситуации не выбирают. Сейчас эти двое возьмутся за него, приведут только клиента в чувство и… Петерс внутренне собрался, скомандовал себе на счёт: три, два, один, и… На полпути к столику получил нежелательную подножку и толчок в плечо, юзом улетел в сторону камина, вновь ткнулся головой в облицовочную мраморную плитку, свернув шею, потерял сознание.
