— А ты?
— А я… — Томно потягиваясь, беспечно закинув руки за голову, Ольга Леонардовна весело рассмеялась. — Мне моего хватит. Я на пенсию уйду. Ха-ха-ха… К тебе в гости приезжать буду. В твоём саду посидеть, коньячку с лимончиком… Так на чём мы закончим приватный разговор, на какой ноте?
— На мажорной, конечно. Воздух-то какой.
— Да, воздух у тебя здесь, Владислав Сергеевич, изумительный. Давно я так не отдыхала, давненько.
— Рад стараться, Ольга Леонардовна.
— Спасибо, уважил, друг мой… и в главном! Будем работать в этом направлении?
— Будем. Во всех.
— Отлично.
— Пойдём к народу, за стол?
— Проводи, у тебя заблудиться можно.
39
— И как тебе этот майор, Волька? Что ты думаешь, можно ему доверять? — почёсывая бороду, мы не брились уже вторые сутки, спросил дядя Гриша, когда я вернулся в комнату. Я-то как раз полагал, что получу нагоняй, за то, что впустил этого, не скажу кого.
— Майор? Ну… Ничего вроде мужик, с понятием. Классно он нас нашёл, толково. Про отца вспомнил… Я даже почти испугался, когда он пистолеты выхватил. Бесшумные, 7,62… Бах, бах бы, никто бы и не услышал… А что там за история с ним была, дядь Гриш, с отцом майора?
— А, ерунда. Послать нас послали… Генпрокуратура СССР, на задержание банды, а толком ничего не проработали, вот мы и наткнулись на активное сопротивление, кто-то предупредил о нашем налёте и… Пощёлкали нас как зайцев на открытой площадке. И мою бригаду и почти всех альфовцев…
— И ты, значит, отца майора на себе вынес? Как в кино? Такое я где-то видел, про разведчиков, кажется.
Пастухов меня не слушал, о чём-то размышлял. Я тоже. Такие бы пистолеты, как у майора, мне бы, или парочку автоматов «Вал», в который уже раз подумал я, можно бы и гранатомёт какой, а то как без штанов стоишь перед… майором или кем там. Стыдно. Действительно стыдно. Что мы за группа, с моим напарником, если у нас, на всех, только один пистолет. У дяди Гриши, наградной пээм, с запасной обоймой, кажется, я не рассмотрел, а у меня даже плохонькой рогатки нет, не говоря уж про какую гранату, пусть даже и РГД-5 или спецназовский автомат «А-91». Это бы хорошо. Заходи хоть майор, хоть полковник, нам пофиг…
— Значит, сейчас делаем так. — Пастухов глянул на меня и ткнул в мою сторону пальцем. — Ты быстренько летишь в Афродиту, к Волкову, только на метро. Машину не бери, её нужно проверить. Скажешь ему, что он нам нужен. — Видя, что я сильно удивлён таким разворотом, пояснил мне. — Потому что вдвоём мы с нашим «крестником» не справимся, а Волков вроде толковый мужик. Втроём будет легче. На задержании Петерса он хорошо себя проявил, мужик. Значит, позвонишь мне на сотовый, я его включу, привезёшь ко мне домой…
— Ко мне лучше, — поправил я. Не из тактических соображений, а из принципиальных, я же напарник, должен же что-нибудь предлагать, я и предложил. Пастухов не возражал.
— Хорошо, к тебе. Мне позвонишь. Я продумаю план… Кстати, не забудь побриться, оброс, как барбос…
— А сам-то…
— Мне можно, я старый, а тебе нельзя. Внимание привлекаешь. Любой мент остановит, кто такой, откуда… Всё понял?
— Йес, сэр!
— Не сэр, а товарищ полковник.
— Виноват, товарищ…
— Вот и иди, товарищ! — не дал мне договорить дядя Гриша, вытолкнул в прихожую.
А дальше уж я сам. Дорогу знаю.
Подходя к «масляной» Афродите, на её стоянке моё внимание привлекла крутая тачка. Ух, ты! Красавица! Двухдверный спортивный Феррари с откидным верхом, ярко жёлтой окраски. Наглый такой, спортивный, агрессивно над дорогой распластанный, с хромированными обвесами. И что интересно, машина стояла, а диски крутились, словно машина всё ещё ехала. Интересная фишка, улётная. Мне понравилась. Я такой не видел. Стёкла были естественно тонированными, внутри ничего не просматривалось. Последнее напомнило мне: кто я и зачем здесь. Машинально огляделся по сторонам, не в открытую, конечно, а профессионально так, незаметно и осторожно… На меня никто не смотрел, да и прохожих было мало, а девушек вообще никого. Одни голуби и сотня машин — бампер к бамперу, по обеим сторонам проезда. На окна офисов смотреть не требовалось, никакого цветка на подоконнике не было, да и не должно было быть. Не Швейцария, и я не Плейшнер. Всё проще. Но машина меня восхитила. Тайно, конечно, восхитила, потому что супердорогая и супержеланная, говорят — вожделенная, но не для меня. На самом деле я по ней только глазом мазнул, все остальные оценки в голове промелькнули, в базе компьютера и сохранились. На потом.
В «Афродиту» я вошёл спокойно и уверенно, как и хотел. Охранник меня узнал, зачем-то вскинул руки вверх («сдаюсь», мол) без звука пропустил. Лестничные пролёты я проскочил махом… Секретарша с запозданием среагировала, вскинула на меня вопросительный взгляд. В «пасьянс», наверное, на «пэкашке» играла. Я пояснил:
— Здравствуйте. Я к шефу.
— А его сейчас нет, — ответила она. Она меня тоже узнала, мы на «поминках», вернее на возращении шефа с дядей Гришей в качестве почётных гостей присутствовали. Жаль недолго посидели. Поели и ушли. А у них ещё танцы там предполагались. Я бы в принципе не против, но дядя Гриша сказал: «Пошли, пусть они без нас тут… у них повод». Эх… И ладно, и пусть! Но очень вкусно всё было. Хорошая кухня была, мне понравилась, повторить бы сейчас, но… — Он будет с минуты на минуту, звонил. Если кто придёт, сказал, подождать. Вы договаривались?
Я ответил «да». И не соврал. Я ведь, извините, не гость здесь какой, чтоб разрешение просить, я по делу. Дядя Гриша послал. Она предложила зайти к вице-президенту — пока! — чтоб я наверное в пасьянс играть ей не мешал.
— А он появился — вице-президент? — изумился я. — Он здесь? Вот здорово!
Приятная неожиданность. Никитин, мне сказали, слинял из фирмы, уволился. А я долг не отдал. Долг, возврата требует! И ещё раз встречаться с «третьими лицами» очень не хотелось, спасибо. А он взял и появился. Сам! И хорошо сделал, что вернулся. Вот сейчас я и отдам должок. Хорошо!
— Да, — ответила она. — Вторая дверь напротив, по коридору, там табличка.
Это я и без неё знал, мы там уже бывали. Не я, а Пастухов жучок ставил, помню.
Коротко постучав, я вошёл.
О! На месте Никитина, закинув ноги на край стола, свободно развалившись в мягком вице-президентском кресле сидя на пятой точке раскачивался хиповый парень. Лет семнадцати — восемнадцати… Пацан. На голове дрезы, нос курносый, глаза «нулевые», то есть закрытые, в ушах наушники, на столе плеер, вместо костюма и даже рубашки безразмерная майка, не то баскетболиста, не то хоккеиста, искусственно рваные подвёрнутые джинсы, на ногах белые крутые кроссовки, под ними белые с цветными рисованными кольцами носки, почти гетры. Одна ступня ритмично неслышный такт выписывает, другая нога в колене дёргается, обе руки в воздухе танец спаривающихся змей изображают. Блестят наручные часы, на другой руке кольца какие-то, похоже браслеты. На шее тоже какие-то непонятные мне не то бусы, не то амулеты. Не парень, а сплошной гламур.
