— Так мы оставим сундук здесь, милорд? — Несмотря на вопросительный тон, Бэрроуз, похоже, заранее был уверен в положительном ответе. Который он и получил, к величайшему изумлению Эммы.
— Конечно, — кивнул Джеймс, даже не взглянув в ее сторону, и добавил: — Пойду узнаю, когда доктор Стоунлеттер сможет принять мальчика…
И, не сказав больше ни слова, он повернулся и вышел из комнаты.
О Боже! Это никуда не годится. Шокирован Джеймс ее распущенностью или нет, но теперь ему придется поговорить с ней. Не могут же они оставить все как есть!
Вскочив с кресла, Эмма обратилась к леди Денем:
— Прошу прощения, миледи, я на минутку отлучусь. — И кинулась бегом за Джеймсом, не обращая внимания на слуг, провожавших ее изумленными взглядами.
Услышав стук каблуков, Джеймс обернулся. При виде Эммы лицо его приняло выражение властной неприступности.
— Послушай, Эмма, — начал он, прежде чем она успела произнести хоть слово.
Но Эмма была сыта по горло его отговорками. Вцепившись в руку Джеймса, она втащила его в ближайшую комнату, оказавшуюся утренней гостиной леди Денем, что, впрочем, не имело никакого значения. Главное, там была дверь, которую можно было закрыть, что Эмма и проделала, прежде чем повернуться лицом к графу
— Нет, это ты послушай, Джеймс, — прошипела она, с трудом удерживаясь от крика. — Так больше не может продолжаться. Нам нужно поговорить Я знаю, что ты меня не одобряешь — и видит Бог, я сама не слишком довольна собой, — но ты не выйдешь из этой комнаты, пока мы не решим, что делать дальше.
Джеймс, в глазах которого зажглись веселые искорки, скрестил на груди руки. Эмма старалась не смотреть на выпуклые мускулы предплечий, обрисовавшиеся при этом под его одеждой — зрелище, хотя и крайне привлекательное, но не из тех, на которые должна обращать внимание вдова викария, даже если эти мускулы принадлежат ее мужу.
— И что такого, — осведомился Джеймс сардоническим тоном, — ты сделала, чего я, по-твоему, не одобряю?
Эмма, к своему стыду, почувствовала, что ее щеки загорелись.
— Неужели непонятно? — прошептала она. — Признаю, я совершила ошибку, когда поцеловала тебя. Но и ты в этом участвовал. Так что не стоит сваливать всю вину на меня.
— Эмма, — сказал Джеймс все так же сухо, — я тебя ни в чем не обвиняю. Совсем наоборот.
Не совсем уверенная из-за крайнего смущения, в котором она пребывала, что он имеет в виду, Эмма только и могла, что покачать головой и взволнованно спросить:
— Что нам теперь делать? — Джеймс удивленно приподнял брови.
— Не имею ни малейшего понятия, — сказал он. — А ты что предлагаешь?
На секунду Эмма онемела, но довольно быстро пришла в себя и прошипела:
— Что я предлагаю7 С самого начала это была твоя затея. Что ты предлагаешь?
— Я предлагаю, — сказал Джеймс, сунув руку в карман жилета и взглянув на часы, которые он извлек оттуда, — чтобы мы выпили чаю. Лично я проголодался. А после чая нам не мешает отдохнуть. Как я понял, на ужин пожалует вся твоя семья, чтобы отпраздновать наше счастливое бракосочетание.
Эмма топнула ногой достаточно энергично, чтобы многочисленные безделушки, расставленные на полках по всей комнате, зловеще зазвенели.
— О, как ты можешь превращать все в шутку? — воскликнула она. — Неужели ты не понимаешь, что судья Риордан все испортил? Твоя мать все знает! Мы же собирались сохранить наш брак в секрете, а теперь она все знает!
— Да, — согласился Джеймс, убрав часы в карман и почесывая подбородок. — Она, бесспорно, знает.
На его лице, однако, не отразилось и намека на негодование, которое, с точки зрения Эммы, должно было вызвать подобное предательство.
— Джеймс, как же нам теперь аннулировать брак? — пожелала знать Эмма. — Твоя мать в таком восторге, что только об этом и говорит. Она попросила меня называть ее Онорией. Представляешь, она уже рассуждает о внуках!
Джеймс с удивленным видом уронил руку. Но не в связи, как могла предположить Эмма, с надеждами его матери на грядущее потомство.
— О, — сказал он, слегка прикрыв ореховые глаза, так чтобы Эмма не могла прочитать их выражение. — Ты все еще хочешь расторгнуть брак?
Челюсть Эммы снова отвисла, но на сей раз она не сразу закрыла рот. Она была слишком ошеломлена, чтобы думать о подобных безделицах.
— Джеймс, ты сошел с ума? Конечно, я хочу аннулировать брак! — Она устремила на него настороженный взгляд. — А ты… разве нет? Разве не в этом состоял наш план?
— Вообще-то я полагал, что наши планы изменились. — Джеймс говорил так спокойно, словно речь шла о планах на пикник или о том, чтобы заложить коляску и прокатиться по парку. — Мне показалось той ночью, что тебе понравилось… э-э… быть за мной замужем.
Эмма почувствовала, что ее щеки снова зарделись. Как он может говорить о том, что произошло между ними, в такой небрежной манере? Неудивительно, что он дожил до тридцати лет и все еще не женат!
Хотя, конечно же, женат. В том-то вся проблема.
— То, что произошло той ночью, — прохрипела Эмма, смущенная настолько, что у нее сдавило горло, — было ошибкой. Мне кажется, я это уже объяснила.
Джеймс, напротив, совсем не страдал от смущения. Он смотрел на нее сверху вниз с выражением вежливого внимания, которое обычно демонстрировал, хотя Эмма лично могла бы припомнить ситуацию, и не одну, когда лицо его выражало куда более сильные эмоции.
— Жаль, что ты так считаешь, — любезно заметил он. — Признаться, я подумал… но теперь вижу, что ошибался.
Пульс Эммы участился, хотя она и не совсем понимала, с чего бы ему учащаться.
— О чем ты подумал? — поинтересовалась она. Но Джеймс больше ничего не добавил, во всяком случае, о своих личных чувствах.
— Письмо судьи Риордана, — сказал он, — осложнило ситуацию, но я не вижу оснований для паники, Эмма. Не понимаю, почему мы не можем осуществить наш план, если таково твое желание. Моя мать, конечно, будет разочарована, но она переживет это, как, полагаю, и твоя семья. Так что если ты уверена, что не ожидается… э-э… непредвиденных плодов нашего союза…
Эмма чуть не задохнулась. Хотя она и считала, что это едва ли возможно, ее смущение достигло такой степени, что, казалось, даже пальцы ее ног подогнулись в поношенных башмаках.
— Понятно, — сказал Джеймс, наблюдая за ее реакцией с приподнятыми бровями, но без особых эмоций. — Пожалуй, нам следует отложить окончательное решение до того времени, когда этот вопрос разрешится.
— Я… — Эмма не представляла, что сказать. Она понимала, что нужно что-то сказать, но не могла сообразить, что именно. — Ты не должен считать, что обязан…
Джеймс все-таки проявил свои чувства. Он неодобрительно нахмурился.
