Ульяна спрыгнула с подоконника и прошла к другому окну, из которого открывался вид получше. «Подкрасться и пырнуть ножом? – бежали криминальные фантазии дальше. – Взять его на кухонном столе, а потом выкинуть в море…» Ульяна повернулась, нашла взглядом большущий нож и кивнула: такой точно подойдет.
– Писательница, ты чего колобродишь? – услышала она голос Дианы. Та вошла в кухню, чтобы взять из холодильника бутылку воды.
Ульяна испуганно, будто девушка могла прочесть ее мысли, вжала голову в плечи и выскочила на террасу. Там она нашла лучшую точку обзора и продолжала наблюдение за Дроздом. С террасы его было видно гораздо хуже, но то, что он сидит на доске, Ульяна смогла рассмотреть. «Подкрасться и ударить по голове! – нашла она еще один способ умерщвления. – Но бить надо сильно и чем-то очень тяжелым, чтоб наверняка… Хотя можно потом, когда Дрозд потеряет сознание, завершить начатое…»
Затем мысли ее стали путаться. Ульяна ощутила непреодолимое желание погрузиться в сон и опустилась на диванчик. На нем валялись спортивные журналы и еще какая-то дребедень. Ульяна бесцеремонно скинула все на пол, свернулась калачиком и закрыла глаза. «А вообще все это так банально, – подумалось ей вдруг. – Пистолет, нож, удар по голове… Уж если убивать, то красиво…»
На этом мысль оборвалась. Ульяна провалилась в сон. И почти сразу увидела резные ворота, воткнутые в песок флаги «Ветродуйки» и беззащитный затылок человека, которого, будь он героем ее романа, не жалко было бы убить…
Часть II
«Похмелье».
Некоторое время спустя…
Глава 1
Егор проснулся от женского крика. Он был таким испуганным, а главное, громким, что Баринов вскочил и ошарашенно завертел головой. Ему показалось, что кричат прямо у него над ухом. Но в комнате он был один. Да и тишина стояла почти абсолютная. Неужто приснилось?
Шумно выдохнув, Егор опустил голову на подушку. От резкого движения в висках заломило, и Баринов застонал. Ну, зачем, зачем было вчера так нажираться? Что мешало ему остановиться на том стаканчике шампанского, который он выпил на брудершафт с Мичуриной? Так нет же, надо было с Марком стопарь опрокинуть, потом со Славкой и еще вина с пробудившейся после недолгого сна Бабусей…
Егор плохо помнил, как добрался до кровати. Но, что характерно, разделся, перед тем как лечь. И, судя по белым, пахнущим мятой пятнам на груди и пальцах, даже зубы почистил…
Благостную тишину опять разорвал надрывный крик.
Значит, не приснилось. Егор спрыгнул с кровати, быстро натянул на себя спортивные штаны и выбежал из комнаты. В коридоре он столкнулся с заспанным Ветром.
– Кто там орет? – хрипло воскликнул Сергей и почесал заросшую черной щетиной щеку.
– Понятия не имею, – ответил Егор.
– Баба вроде…
– А может, Дрозд? У него голос такой же высокий.
– Фигли ему тут делать? Я его вчера выгнал!
Ветер первым покинул дом. Егор за ним. Кто кричал, стало ясно сразу, как только друзья оказались на улице.
– Вон писательница стоит возле ворот, – заметил Сергей. – Как пить дать, она блажила.
– Ульяна! – позвал Мичурину Егор. – Ульяна, это ты кричала?
Мичурина резко обернулась. Ее руки были прижаты к лицу, будто она старалась задушить очередной крик.
– Что случилось? – поинтересовался Баринов.
Ульяна переместила руки от рта к вискам. Сжала их и выкрикнула:
– Он мертв!
– Она про кого? – насупившись, спросил у Егора Ветер. Затем тот же самый вопрос адресовал Ульяне: – Ты про кого?
Но Мичурина ничего не ответила. Одной рукой продолжая тереть висок, второй Ульяна указала куда-то в сторону и вниз.
– В неадеквате барышня, – пробурчал Ветер и устремился к Мичуриной. – Ну что тут у нас?
Егор, шедший позади, увидел «что у нас» на секунду позже Ветра. Поэтому испуганный возглас друга воспринял неверно. Решил, что тот споткнулся обо что-то и чуть не упал. Но стоило Егору взглянуть через плечо Сергея, как ему стало ясно, в чем дело.
– Это Дрозд? – спросил он, рассматривая лежащее на спине тело. Зачем спросил, сам не понял. То, что перед ним именно Дрозд, было ясно сразу.
– Кто ж его так? – выдохнул Ветер.
Говоря «так» он имел в виду то, что живот Дрозда оказался пробит древком знамени их станции. Полотнище с фирменной символикой крепилось к металлическому штырю, который втыкался в песок. Чтоб он лучше входил, нижний кончик был хорошо заострен. Вот его-то и вогнали в тело Дрозда! Да с такой силой, что знамя «Ветродуйки» стояло устойчиво и очень, очень ровно.
Ветер подошел к мертвому Иванушке и коснулся его шеи.
– Холодный совсем, – заметил он. – Видимо, с ночи тут лежит…
Егор слышал все, что говорит Ветер, но смотрел на Ульяну. Ее поведение было ему непонятно. В том, что девушка испугалась, наткнувшись на труп, ничего удивительного нет, но уже пора бы успокоиться. Однако Мичурина продолжала вести себя крайне странно – все терла и терла виски, будто хотела проделать в своей черепной коробке дыру, и не отрывала взгляда от мертвого Дрозда…
– Ульяна! – позвал ее Ветер. – Ульяна, слышишь меня?
Не сразу, секунд через двадцать, та утвердительно кивнула.
– Ты только что его нашла?
– Да…
– Расскажи все.
– Нечего рассказывать. Я проснулась, голова болит, а таблетки под рукой нет. Решила взять в аптечке Жениной машины, вышла из дома, увидела, что ворота не закрыты… – Она наконец убрала руки от лица и обхватила себя за предплечья, точно ей было холодно. Взгляд от Дрозда наконец оторвала. – А тут он!
– Надо ментов вызывать, – вздохнул Егор.
– Да без тебя знаю… – досадливо протянул Ветер. Затем яростно пнул валяющийся возле ноги спичечный коробок. – Черт возьми, ну почему?
– Почему убили?
– Почему именно тут? У меня, блин, на станции?
– Не совсем у тебя… Формально труп находится за ее пределами.
– Боюсь, менты не будут такими формалистами…
Егор хотел спросить у Ветра, почему он ночью прогнал Дрозда со станции, но тут услышал за спиной возглас:
– Кто из вас орал? Ты, что ли, Ульяна?
Обернулись все, но первым Бабусе (вопрос задала именно она, однако на пороге дома уже показались и Марк с Дианой) ответил Ветер:
– Трупец у нас, Женя. Так что разворачивайся и топай обратно.
Но Бабуся, как и все женщины, очень любопытная, не послушалась.
– Какой еще трупец? Ты чего мелешь? – Женя вытянула шею, чтобы посмотреть, что такое лежит возле ворот. Когда поняла, ахнула и попятилась.
