– Поговорил бы с женой. Ты, кстати, после того, как побил ее кавалера, что ей сказал?
– Ясно что. Развод!
– И что Оля?
– Рыдать начала, хватать меня за руки, что-то объяснять… Про любовь свою ко мне шептала. Но я не стал слушать.
– И дома не поговорили?
– Я теперь живу у родителей. Оля звонит мне, а один раз даже сама явилась, но я попросил ее оставить меня в покое. Заявление на развод уже подал.
– Ты действительно хочешь развода?
– Хочу – не хочу, какая разница? Я не останусь с женщиной, которая мне изменила!
– Да ладно тебе, Кравец, было б кому это заявлять! Самому лишь бы налево свинтить, а стоило жене разок слабину дать…
– Стоп! Я другое дело. Я – мужчина… – Кравченко вскочил с ведра. Но, потоптавшись, вновь сел. – Я ж на Ольге женился потому, что верил ей. Только ей! Думал, все бабы шлюхи, одна она – почти святая. И что оказалось? Оля такая же, как все.
– Не бывает идеальных людей, Слава. И твоя Оля, естественно, такая, как все. Со своими слабостями. И если ты хочешь знать мое мнение, я бы не порол горячку. Пожил бы некоторое время отдельно, а потом, поуспокоившись, поговорил бы с женой, все обсудил.
– Не буду я с ней ничего обсуждать!
– Ну и дурак.
– А ты, я смотрю, очень умный… Советы давать научился… Только, сдается мне, ты бы тоже не простил своей жене измены.
– Наверняка не простил бы. Но я – другое дело. Потому что по натуре одиночка. Ты же, Кравец, в холостяках зачахнешь. И дело не в том, что в быту беспомощный, просто есть люди, не выносящие одиночества, и ты – такой. Из-за того ты и сюда таскаешь каких-то телок и, едва твои уезжают на отдых, сваливаешь из дома к одной из своих цыпочек, чтобы в компании вечера коротать.
– Да просто мне одному непривычно!
– Про то я и говорю. В общем, не дури, Слава! Ты самец парный, и лучшей пары, чем Оля, тебе не найти.
– Ничего, я привыкну к одиночеству, – упрямо возразил Слава. – Тем более что, когда стану свободным, телок и цыпочек у меня станет в сто раз больше.
– Ты уверен? – усмехнулся Ветер. – А мне вот почему-то кажется, что тебе все они на фиг не нужны. Признайся, за всю неделю ни разу ни с кем не встретился?
– Мне сейчас просто не до этого…
Слава хотел еще что-то сказать, но тут в поле его зрения оказалась Бабуся, и он сказал Ветру:
– Женька приехала.
Сергей обернулся. Бабуся шла к ним, но смотрела не на друзей, а себе под ноги. Вид при этом имела сосредоточенный и немного испуганный.
– Жень, ты чего? – окликнул ее Ветер.
– А? – Евгения подняла глаза на Сергея и заморгала. – Ой, привет!
– Чего, говорю, ты странная такая?
– Мне мерещится или это кровь? – спросила она, ткнув пальцем в пятно на дорожке из брусчатки. – И на крыльце вроде пятна…
– На крыльце и есть кровь, – ответил Ветер. – Мы на него Борьку бросили, вот и размазалась. А тут ее быть не может. Значит, тебе мерещится.
– Кого вы бросили на крыльцо? – испуганно спросила Женя.
– Его! – Ветер указал на свиную тушу.
Женя, увидев ее, схватилась рукой за рот, развернулась и побежала прочь.
– А жрать любит… – флегматично заметил Ветер.
– Бабуся у нас барышня впечатлительная, не удивлюсь, если она сегодня и жрать откажется, – хмыкнул Кравченко.
– О, смотри, вон Барин катит! – Сергей указал пальцем вдаль, где по пыльной дороге несся черный джип Егора. – Иди встречай, а я доразделываю Бориску.
Глава 3
Егор выбрался из салона и с видимым удовольствием потянулся. Ехал он без остановок, вот мышцы и затекли.
– Здорово, Барин! – услышал радостный возглас Славы.
– Салют, Кравец, – поприветствовал его Егор. В первую секунду он решил, что друг похудел и осунулся, но потом решил, что ему показалось. – Ты один сегодня или с телочкой? – Сообразив, что «телочка» может быть поблизости, поправился: – То есть с барышней.
– Один я, – буркнул Вячеслав. Заметил, что в салоне джипа кто-то есть, и хохотнул: – А ты, я смотрю… Кто там с тобой?
– Барышня.
– Да неужели?
Кравченко приблизился к джипу и хотел открыть дверцу, но та сама распахнулась, и из салона показалась Ульяна. Слава, увидев ее, удивился, но не подал вида:
– Писательница, и ты здесь? Все же приехала! – воскликнул он. – Милости просим!
– А где Женя? – спросила Мичурина. – Я ей подарок привезла.
– Какой?
– Свою новую книгу. Только что вышла.
– Она у тебя одна?
– С собой – да. А что?
– Да Ветер твоим творчеством увлекся. Вдруг и ему захочется с новинкой ознакомиться?
Ульяна, не поверив, фыркнула и прошла в дом.
Проводив ее взглядом, Слава спросил Егора:
– У вас шуры-муры, или я себе это придумал?
– Нет, у нас не шуры-муры. У нас серьезно.
Кравченко не смог сдержать удивления. Он хорошо знал друга и сразу понял – тот не шутит, Егор действительно серьезно увлечен Ульяной. Если не сказать больше – влюблен. Поскольку никаких других девушек Баринов друзьям не представлял. Да, все понимали, что подружки у него есть, а Марк как-то даже одну из них сподобился увидеть, случайно столкнувшись с Егором и его пассией в ресторане. Но ни разу Егор не познакомил ребят с кем-то. А уж тем более не говорил: «С ней у нас серьезно».
– Я за тебя, Барин, очень рад! – искренне произнес Кравченко. – И выбор твой одобряю. Хотя тебе, подозреваю, мое одобрение по фигу.
Егор хлопнул его по плечу, но разговор продолжать не захотел. Хоть Кравченко и друг ему, а вести беседы на личные темы Баринов не любил даже с самыми близкими людьми.
– Как там Ветер? – спросил он, меняя тему.
– Нормально. Сейчас поросенка рубит на заднем дворе.
– Серега рассказывал, как следствие по делу Дрозда продвигается?
– Да я как-то не спрашивал.
– А ты своему другу Колюне звонил?
– Не-а.
– Что ж так?
– Да как-то не до того было.
– Проблемы?
– Никаких проблем, просто работа заела, – соврал Слава. Всех посвящать в свои семейные проблемы ему не хотелось. Достаточно, что о них знает Ветер.
– Ладно, сам у него спрошу, – бросил Егор, направляясь на задний двор.
Едва он скрылся, на дороге показалась еще одна машина. Слава узнал универсал Штаркмана.
Когда автомобиль въехал на стоянку и остановился, из салона высунулась лысая голова Кудряша. С другой стороны вышла черноволосая Диана.
