– Это правильно. Тебя покормить? Есть салат и ещё не остывшие котлеты.
– Спасибо, не хочу. А то подумаете, я к вам приезжаю подзаправиться.
– А зачем приезжаешь?
– Помочь. Вы мне помогли тогда, со следователем.
– Да ладно, мы давно квиты, сколько ты нам помогал, просто сделался членом нашей маленькой семьи, как двоюродный брат. Можешь считать, что полностью с нами рассчитался.
– Вы меня выгоняете?
– Да нет, только хочу перевести наши отношения на следующую ступень.
– Не пойму я вас, Людмила Александровна?
– А что тут понимать, значит, у нас теперь дружеские отношения, вот и всё, что я хочу сказать. Извините за косноязычие, но мне не удалось поучиться в университете.
– Спасибо, но они не очень дружеские.
– Евгений, да у меня просто нет средств оплачивать твою работу.
– Людмила Александровна, как вы могли такое подумать. Просто я хотел сказать, тем более Алёны нет рядом, что… – Женя умолк недоговорив, опустил голову вниз, словно искал крошки на рубашке или галстуке.
Мила молча отодвинулась на самый край лавочки, задев ногой блюдечко для ёжика, которое чуть звякнуло, но не перевернулось.
– Не пойму я вас сегодня, Евгений, странный вы какой-то.
Парень помолчал ещё с минуту, а после, отвернувшись от хозяйки и глядя на серебристые тополя, словно свечи, мечтающие сорваться с насиженного места к лазоревому пологу, всё же выдавил из себя:
– Да нравитесь вы мне, разве не видно. Я, конечно, понимаю, я ещё не совсем самостоятельный и не могу брать на себя ответственность за целую семью. Но скоро я начну работать, и думаю, что смогу достойно содержать вас и Алёну.
– Спасибо, Женя, – ответила Мила и с трудом подавила улыбку. – Но вы меня вначале спросите, мне необходима ваша забота или нет.
– Ну, вот я и спрашиваю, есть у меня хоть какая-нибудь надежда, Людмила Александровна?
– Женя, неужели вы не понимаете, я взрослая женщина и как-никак старше вас, наверно, лет на двенадцать, да еще в придачу с кучей проблем, без денег и близких, со сложным ребёнком, у которого бушует переходный период, да с ней порой невозможно рядом-то находиться, зачем вам все это?
– Мне хочется всегда быть рядом с вами.
– Давайте прекратим этот разговор.
– Вы отвергаете меня из-за того, что я рыжий? Но, может, я покрашусь, стану брюнетом или блондином?
– Что вы такое несёте, вы замечательный молодой человек.
– Вы первая, кто мне говорит такие слова, ну конечно, кроме моей мамы.
– Вы ещё встретите свою девушку, у вас всё ещё впереди. Останемся просто друзьями. И вообще мне уже пора звать дочь.
Мила встала и, отойдя к заборчику, отделяющему участок от леса, крикнула:
– Алёнка, давай домой, немедленно. Темнеет, и Женя приехал.
В ответ откуда-то из чащи донеслось:
– Да иду я, иду.
– Я, пожалуй, поставлю чай, – сказала Мила и, не дожидаясь ответа, быстро зашагала к дому.
Через несколько минут появилась девочка и проскочила в дом с литровой банкой ягод. Переодевшись в новую футболку и шорты, вышла к Жене:
– Привет, Женёк, а где обещанная бумага?
Парень словно очнулся и, посмотрев на Алёнку, растянул губы наподобие улыбки:
– Привёз-привёз, сейчас принесу.
– У тебя всё в порядке?
Он, словно на ватных ногах, отправился к скутеру. Вернувшись, передал рулон девочке, сказал:
– Поздно уже, поеду. Может, завтра заскочу. Пока.
– А как же чай с вареньем?
– Спасибо.
– Как хочешь, у тебя все нормально?
– Вроде, пока.
– Ну, пока.
Алена зашла в дом и закрыла дверь на крючок.
– А где Женя?
– Уехал, обещал завтра заскочить. Какой-то он сегодня странный.
Мила вздохнула и посмотрела в окно, поверх занавесок, парень уже отъезжал.
– Ладно, будем пить чай как всегда вдвоём, ты да я, да мы с тобой.
– Да, только зря переодевалась.
– Почему зря, девушка к столу должна надевать нарядную одежду.
– А сама-то, в халате с огорода, хорошо хоть сняла его с пугала.
– Ой, а ведь правда, – всплеснула руками Мила. – Подожди, я сейчас.
Она зашла в комнату и вернулась через несколько минут в розовом платье с короткими рукавами и открытым воротом.
– Ну как тебе платье для коктейлей?
– Ого-го! Так не честно. У меня ведь нет такого.
– Всё у тебя будет, потерпи.
Они пили чай с вареньем и болтали до темноты, несмотря на комаров, набившихся в терраску за день. Ближе к ночи из леса вынырнули мотыльки и принялись биться в стёкла, желая прорваться к яркому электрическому свету.
– Мамочка, давай спать, я устала, – сказала девочка.
Они собрали чашки, накрыли блюдце с вареньем крышкой от кастрюльки и, поёживаясь от ночной прохлады, зашли в дом, набравший тепла за день. Вскоре половицы перестали скрипеть, и тишина воцарилась в комнатах до самого утра.
Журналист приехал перед обедом. Он был серьёзен и почти не улыбался. После дежурных фраз, не глядя в глаза девочки, предложил:
– Давай рисовать плакат.
– А что мы будем писать? Я не знаю и ещё ничего не придумала.
– Доставай краски, сейчас что-нибудь накреативим. Например: «Остановим стройку, из-за которой погибли невинные люди!!!» Как тебе?
– Ничего, но мне-то нужна встреча с олигархом.
– Тогда – «Олигарх прячется от потерпевших!» Ну как?
– Может, так: «Мой дедушка боролся со строительством комбината и погиб… Почему прячется олигарх?»
– Да ничего, только мне кажется, надо чуть-чуть изменить: «Мой дедушка выступал против строительства комбината и погиб! Не сдвинусь с места, пока не встречусь с владельцем!»
– Женя, какой ты умный. Только уместится ли всё это на листе? Не будет ли слишком мелким текст?
– Ну, я же не ребёнок, как некоторые, давай попробуем.
– А если заменить «дедушку» на «деда», места будет побольше, и звучит как-то мужественно.
– Я научу тебя креативу! Не переживай, Евгений Хронов – первая надежда российской журналистики!
– Налей воды в баночку, начнём писать, «звезда ты моя сумасшедшая».
Ребята растянули лист ватмана на столе, проложив по краям чашки, блюдца, вилки и ложки. Тест написали карандашом, и когда все слова уместились, достали краски – красную и чёрную гуашь. Алёнка начала аккуратно выводить буквы.
