– Но ведь восточно-европейские страны весьма отсталые и не могут сравниться с Англией, Германией или Францией ни в культурном, ни в промышленном смысле?
Годфри слабо улыбнулся – вероятно, из-за того, что я поставила Францию рядом с Англией среди самых цивилизованных стран Европы.
– Так обстояли дела еще совсем недавно, Нелл, но сегодня быстрые железные дороги и телеграфное сообщение дают этим странам возможность сократить отставание, и те, кто первым выйдет на восточноевропейский рынок, возглавят этот процесс.
– Почему же Татьяна позволила тебе вести с графом дела от имени Ротшильдов?
Годфри отодвинул завтрак, к которому едва притронулся:
– Очевидно, наша хозяйка хочет отнять у Ирен все, чем та дорожит.
– Пусть это и очевидно, но оттого не более понятно.
– По какой-то причине Татьяна считает мою жену соперницей. Возможно, из-за ущерба, который она нанесла русским интересам во время прошлого нашего столкновения в Праге. А может быть, из-за ночного визита, когда Ирен поставила интриганку на место.
– Наверное, главная ошибка Ирен состояла в том, что она послала тебя на переговоры с Татьяной, – возразила я. – Так как я присутствовала при этом, уверяю тебя, Годфри, что эта ужасная женщина уже тогда воспылала к тебе нездоровым интересом. Подозреваю, что она не притворяется, и это единственная причина, по которой Татьяна желает Ирен зла.
Слабая вспышка гнева сверкнула на бледном лице адвоката.
– Эта русская не оставляет надежд соблазнить меня. Никогда прежде не встречал такой настойчивой особы.
– А Сара Бернар? – подсказала я.
– Сара Бернар – само воплощение скромности по сравнению с ней. Кстати, ты помнишь, что шпионская кличка Татьяны – Соболь? Это русский зверек, на которого охотятся ради ценного меха. Но он родственник хорька, то есть одновременно увертливый и хищный.
– Какая-то мелкотравчатая кличка, не то что Тигр или Кобра, – заметила я, подразумевая зловещего полковника Морана и нашего дорогого Квентина Стенхоупа, и даже слегка гордясь последним.
– Но у хорька есть еще один родственник, Нелл. Мангуст.
– Ах! Мессалина! – воскликнула я, вспомнив с неожиданной ностальгией наш сонный быт в Нёйи и маленькое существо, подаренное мне Квентином.
– Точно, Мессалина, – поддакнул адвокат, имея в виду безумную римскую императрицу. – Всегда нападает первой и способна убить даже королевскую кобру.
Комната вокруг меня закачалась, но не из-за плохого самочувствия, а потому, что мой страх за другого оказался сильнее, чем страх за себя. Теперь я понимала, почему Годфри так отчаянно желал, чтобы Ирен не нашла нас. И я могла только молиться, чтобы Квентин оказался в недосягаемости и не узнал о нашем заточении. Тогда он – будь он Коброй или нет – никогда не окажется рядом с хищным Соболем.
Глава сороковая
Бегство из Праги
Потом музыка убыстряется, галопом мчится другая лошадь, самая красивая из всех, и Буффало Билл… появляется в круге света…
Хелен Коди Уитмор. Последний великий охотник (1899)
Из дневника
Билетер стеклянным взглядом уставился на портрет Келли и кивнул.
Периферийным зрением мы видели, что за нашим разговором наблюдают стражи порядка в униформе. Ирен внимательно слушала и переводила нам:
– Он узнал Келли. Тот сел на поезд в Трансильванию два дня назад. Следующий состав будет только завтра.
– Ты ему веришь? – спросил Квентин.
Ирен с беспокойством посмотрела на полицейских:
– Эти двое у Вильгельма на лучшем счету. Мы с Нелл обвели их вокруг пальца, когда бежали из Богемии в первый раз. Я заметила еще трех тайных агентов, подметающих станцию, – может быть, тоже королевских, а может быть, чьих-то еще. Мы должны уехать, но нельзя садиться на поезд до Трансильвании.
Квентин кивнул:
– У вас обеих с собой будет только по одной сумке?
– Да, но моя будет очень тяжелая, – коварно улыбнулась Ирен.
– Лучше поторопиться. Успеете подготовиться к отъезду через два часа и надеть мужские костюмы?
Я посмотрела на компаньонку.
– Конечно, – ответила та.
– Поездка предстоит непростая.
– Если мы в результате успешно доберемся до Трансильвании, у меня нет претензий, дорогой Квентин.
Он улыбнулся:
– Посмотрим, как ты потом запоешь.
Когда англичанин ушел, я покачала головой:
– Тебе не кажется, что у него на уме нечто опасное?
– Я на это рассчитываю, Пинк. Не время для безопасности.
Мы неспешно отправились обратно в гостиницу, по дороге остановившись поесть пирожных и булочек с маком. Я, правда, была настолько взбудоражена, что едва могла проглотить маковое зернышко.
К тому времени как мы вернулись в номер, прошло уже полтора часа. Захлопнув дверь, мы принялись лихорадочно одеваться и складывать вещи. Ирен погрузила папку Нелл в мой саквояж, потому что ей самой было очень важно захватить походный несессер-косметичку.
Обутые и одетые по-мужски, мы выскользнули через черный ход гостиницы в переулок. Там уже ждал Стенхоуп в крестьянском облачении и с парой огромных лошадей в простой упряжи без всяких мадьярских украшений. Я никогда не принимала участия в ковбойских шоу, но, похоже, теперь этому суждено было наконец случиться. Квентин перегнулся вниз, чтобы подхватить меня, и через секунду я уже стояла в стременах, оседлав две тысячи фунтов живой конины.
Сердце у меня забилось чаще; ноги, обтянутые брюками, отчаянно протестовали. Дамское седло казалось привлекательным, как никогда.
Но Ирен достался еще более крупный и мускулистый жеребец. Ее несессер болтался на фигурном рожке седла.
Я чувствовала себя артисткой из труппы Буффало Билла. Копыта лошадей стучали по булыжной мостовой, пока мы ехали малолюдными улицами, не встречая пролеток, телег и другого городского транспорта.
Удивительно скоро мы оказались на грунтовой дороге, выходящей за пределы Праги. Лошади перешли с рыси в галоп, отчего мои шансы бесславно свалиться, словно мешок картошки, резко возросли.
– Держись крепче, – крикнула мне Ирен. – Забудь про изящество, просто держись.
Лучшего совета я не слыхивала и решила придерживаться этого девиза во всех своих дальнейших приключениях, если мне удастся выжить после нынешнего.
Глава сорок первая
Гость
Но хуже всего было в прошлую пятницу… Вы пришли ко мне… и говорили, и смотрели так, что я расстроился… Моя единственная надежда… чтобы Вас, облеченного той властью, которая у Вас есть сейчас, не обвинили перед Богом в том, что Вы не поддержали тех, кто оступился… Остаюсь искренне Ваш.
