– Я точно знаю одно: сразу вслед за немыслимым актом расчленения, когда Красный Томагавк, к моей искренней радости, бросился с топором на злодея, терзавшего несчастную женщину, из бесстыдно кривляющейся толпы выскочил еще один человек.
Я увидела, как Джеймс Келли, вырвавшись из группы сектантов в мантиях, мчится прямо на меня; наверное, он запомнил меня с нашей первой встречи. Он хотел убедиться, что я не ускользну от него в очередной раз. – Я передернула плечами, чтобы освободиться от ужасных воспоминаний, которые тенями последовали за мной – как, впрочем, и за Годфри, – в затерянный замок на задворках Европы. – Вскоре после этого меня схватили и привезли сюда. Интересно, что им все-таки от меня нужно. Вряд ли женщина может чувствовать себя в безопасности в их руках.
– Девушка, которую они нашли в Праге, была совсем еще юной, – поспешил успокоить меня Годфри. – Ей исполнилось, возможно, лет шестнадцать, не больше.
– Если ты намекаешь на мой возраст только ради утешения, поспешу заметить, что большинству лондонских жертв Джека-потрошителя было свыше сорока лет, а мне едва минуло тридцать.
Мой обиженный тон подействовал как нельзя лучше: Годфри мигом отвлекся от собственных жутких новостей и от тревоги по поводу того, что мне пришлось слишком многое пережить за последние три недели и я утратила всякую чувствительность.
– Ну что ты, Нелл, я вовсе не хотел сказать, что роль жертвы тебе не по возрасту, – сконфуженно пробормотал он.
– Да уж надеюсь. Смею тебя заверить, что мне также вполне по возрасту найти выход из самой затруднительной ситуации. Я готова позволить тебе испробовать намеченный маршрут по стене замка, но сначала я сделаю канат из постельного белья: так у тебя будет хоть какая-то страховка.
Он с сомнением оглянулся в сторону едва угадывающейся во мраке гигантской кровати с пышным балдахином. В ходе нашего разговора я уяснила, что ни один из нас не намерен задерживаться в замке, пусть пока и пустынном, дожидаясь того, что наши тюремщики захотят с нами сделать по прибытии. А в том, что похитители скоро заявятся всей шайкой, я уже не сомневалась.
– Я полагаю, в твоей спальне стоит нечто похожее? – указала я на свое царское ложе.
Бедный адвокат по-прежнему не понимал, чт́о я задумала. Он кивнул, все еще озадаченный.
– Простыни для этих чудовищных кроватей размером с парус, Годфри. С помощью достаточно острого инструмента их можно разорвать вдоль волокон ткани. Разумеется, нам не принесли никаких столовых ножей, но, к счастью, похитители не заметили или не подумали отобрать мой верный шатлен, который все это время был спрятан у меня в кармане. Один из брелоков, ножницы для вышивки, как раз сгодятся. Я разорву на лоскуты свою и твою простыни, а потом сплету из полосок достаточно крепкую веревку длиной с полпути до Варшавы. Наши тюремщики ни за что не заметят, что под тяжелыми парчовыми покрывалами не хватает простыней, и, насколько я помню по твоим словам, они страшные неряхи, так что и не подумают менять постельное белье.
– Это займет много времени, Нелл, – засомневался адвокат.
– Оставь мне канделябр, и я начну сегодня же ночью. Ты и оглянуться не успеешь, как все будет готово.
Любой, кто владеет искусством вышивки, знает: за первым стежком тянется тысяча других.
Годфри удалился на ночь в свои покои – весело насвистывая, как я услышала, когда за ним закрылась дверь. По моим наблюдениям, мужчины ничуть не лучше мальчишек: запрети им лезть на рожон, и они становятся совершенно неуправляемыми. Но позволь им предаваться своим опасным забавам, используя подходящие для этого сооружения и конструкции, и все будут счастливы.
И тут уж никак не обойтись без мудрой женщины, которая даст им достаточно длинную веревку, чтобы они, как говорится, не свернули шею.
Только теперь я позволила себе оценить всю чудовищность задачи, которую столь лихо перед собой поставила. Простыни были огромными и чрезвычайно плотными. Сложнее всего, как мне представлялось, будет отрез́ать полосы, сплетать их в канат уже проще.
Я попеременно представляла себя то одной, то другой из сказочных героинь: дочерью мельника, которую заставили всю ночь прясть золотую пряжу из соломы; самоотверженной сестрой, которая выткала рубашки из крапивы, чтобы вернуть братцам-лебедям человеческий облик, и Рапунцель, невероятной длины волос которой хватило на целую лестницу из тюремной башни.
Для начала я стащила с кровати первую простыню. Волокна любой ткани крепко сплетены между собой. Поэтому очень сложно найти направление, где связь слабее всего, то есть линию, вдоль которой ткань порвется быстрее. Мои крошечные ножницы для вышивки грызли кромку полотнища, пока не разрезали ее настолько, что я могла схватиться двумя руками и потянуть изо всех сил. К тому моменту, когда я, стиснув зубы, сделала мощный рывок, как Самсон, раздирающий пасть льва, кончики пальцев уже саднило от жесткой ткани, а фитили свечей плавали в бассейне жидкого воска. Но грубое полотно наконец разъехалось в стороны с таким звуком, словно где-то наступили на хвост кошке.
Тяжело дыша, я смотрела на разрыв длиной всего в ярд, тянущийся вдоль простыни.
Намотав ткань до конца прорехи на кулаки, я сделала еще один могучий рывок. И еще один ярд ткани наконец был преодолен. Потом еще один. И еще…
К рассвету я жутко устала; руки, спина и ребра нещадно ныли, но из полос ткани в два дюйма шириной образовался целый холм высотой с годовалого барашка. Внешняя сторона запястий и ладоней покрылась ссадинами и мозолями, из которых сочилась жидкость, а у меня даже не было мази. Я обмотала ладони кусками простыни, чтобы Годфри не заметил повреждений, иначе он отчитает меня, как самую глупую шропширскую гусыню! Конечно, надо было раньше сообразить, но уж теперь-то я буду производить свои «разрывные работы» в повязках и уберегу кожу. Пучок готовых полосок я вернула на кровать и разложила так, чтобы они напоминали смятое в беспорядке постельное белье.
Усталая, но гордая, я осмотрела комнату и свои заготовки.
Я ничуть не сомневалась, что ни одна заблудшая душа из тех немногочисленных слуг, которых я видела в огромном заброшенном замке, не станет проводить инспекцию постельного белья.
А кошек и крыс мое гнездо, надеюсь, не заинтересует – разве что я захочу разделить с ними ложе.
Меня передернуло, но я тут же заставила себя успокоиться: лучше компания крыс и кошек, чем поклонников дьявола.
Глава двадцать первая
Королева и я
Если к вам в контору приходит очаровательная девушка и с улыбкой заявляет, что хочет задать несколько вопросов относительно возможности улучшения морального климата в Нью-Йорке, ни в коем случае не вступайте в переговоры. Просто скажите: «Извините, Нелли Блай» – и спасайтесь по пожарной лестнице.
«Пак мэгэзин» (1888)
Из дневника
– Как так получилось, что вас называют Пинк? – спросила королева.
