И тут она усмехнулась:
— Вот если бы за эту дельточку мне потребовалось прогуляться по этажам в розовых панталонах и белом лифчике фабрики «Москва-швея», то да, это уже непристойно!
Демидов не удержался, хрюкнул, а потом и вовсе заржал, представив борца сумо в панталонах, и Ескевич не удержался. Они понимали, что ведут себя неприлично, но остановиться сразу не смогли, а Авдотьева хохотала вместе с ними.
«Ай да преподаватель марксизма-ленинизма!» — думал Демидов.
На прощанье они чуть не обнимались, так понравились друг другу.
— Да, — посерьезнела Лидия Петровна, — А что же мы персоналу моему заявим? Скажем, что у вас обоих было трудное детство?
— У меня. Скажем, что у меня одного было трудное детство, — широко улыбнулся Ескевич, — а Демидов примазался.
И вот теперь Демидов узнал, что эту классную тетку убили.
Так нелепо все. Ведь если бы он, Демидов, все-таки приехал сюда вчера, то этот псих малолетний не добрался бы нее… Скорее всего не добрался бы…
Да вздор все это! Не мог он приехать. Не срываться же из театра по ерунде. Не убийство ерунда, конечно, а документы, из-за которых Иван истерику вчера закатил. Да еще и с барышней он был. Не мог Демидов приехать, точка.
На площадке второго этажа он немного помедлил, соображая как и какими словами он будет сейчас выражать соболезнования Кларе Григорьевне, хотя при чем тут эта бабка?
Но что-то же он должен ей сказать приличествующее…
Он приехал за теми дурацкими бумагами, значит, придется обращаться к ней, не к кому-то другому, и именно ей он будет траурным голосом бормотать о том, какая это невосполнимая потеря.
Демидову и вправду стало тяжело, сразу же, как только он увидел потерянное лицо их главного пенсионера при входе, а потом пенсионер сказал ему: «Олег Олегович, ведь нашу Лиду вчера убили. Прямо у нее в кабинете».
Демидов не понял, что за Лида, пожал плечами и пошел дальше по коридору, и сделав несколько шагов, быстро вернулся, чтобы задать вопрос, что за Лида.
Хотя он уже догадался.
Но мозг не хотел воспринимать, потому что не хотел и все.
Потом сдавило что-то внутри, и еще вдруг жалко ее стало, оттого что с ней обошлись именно так, и при этом непонятно — за что и почему.
Вторым эшелоном пошли мысли об их красивой схемке, придуманной специально для налоговой, но, к чести Демидова, мысли настигли его только на пролете между первым и вторым этажом.
Он выругался шепотом и стукнул кулаком по перилам. В душе воцарился мрак окончательный.
Мрачный Демидов поднимался по лестнице и уже почти поднялся до третьего этажа, завернув на последний лестничный пролет. Вскинув голову, он увидел неожиданную скульптурную композицию, а может, инсталляцию, под названием «Дева на рее» в исполнении некой непростой или, может, просто сильно закомплексованной внештатной сотрудницы — или кто она тут? — по имени…
— Эээ… Добрый вечер, госпожа Позднякова, — с ядовитой вежливостью произнес Демидов. — Вы сейчас вверх намереваетесь или, напротив, вниз?
— Напротив, вниз, — невежливо буркнула госпожа Позднякова и завертелась на жердочке, примеряясь что-то предпринять.
— Вам помочь? — так же вежливо осведомился Демидов Великолепный.
Катя, перебирая по-обезьяньи руками, присела на корточки, потом свесила ноги, устроившись на попке, а затем обвалилась с грохотом на пол.
Встала на ноги, специально повернулась спиной к холеному мерзавцу и, отряхиваясь, задрала голову вверх, к темному прямоугольнику потолочно-чердачного провала.
Притаившаяся там Викуся, высунулась и скорчила рожицу.
— Дамы совершают вечерний моцион? — разобрало что-то Демидова. — Экстремальный мини-туризм с элементами альпинизма?
Катя проигнорировала этот поток иронии — в основном потому, что не представляла себе, как они будут выпутываться, и что вообще они смогут объяснить, хоть вот ему, не раскрывая своей, так сказать, миссии.
Не учла она, что их могут застукать! Очень хотелось проверить свою криминальную догадку, а про осторожность-то и забыла, пребывая в сыскном азарте.
Демидов, наконец, преодолел оставшиеся ступеньки, встал рядом с Катей и ухватил за локоток:
— Я не расслышал, что вы мне ответили, леди.
Не нравилось Демидову, когда ему хамили и молчали в ответ. Уж если он задал кому вопрос, то ответить на него должны непременно, а не отворачивать морду и не делать вид, что ничего не происходит.
Он начал уже заводиться, но тут Вика с грохотом завершила спуск и так же шумно принялась общаться:
— Олег Олегович! Здравствуйте! А мы тут с теть Катей, фу ты, эта… с Екатериной Евгеньевной по чердаку пошарили! Улики искали! Чтобы Генку оправдать!
Брови Демидова надменно поползли вверх. Катя просто окаменела, но это была еще не катастрофа.
Катастрофа семенящими шажками выскочила на лестницу, в лице Клары Григорьевны Полонской, секретаря, нет, конечно, не секретаря, а начальника канцелярии.
Клара Григорьевна — в простонародье Гюрза, — возмущенно блестя очками и стискивая в лапке огромный старомодный ключ, видимо, от приемной, всем своим видом выражала праведное негодование и готовность покарать нарушителей порядка.
Она выбежала на шум, это понятно.
Кате было непонятно другое. Что говорить??
— Что здесь происходит? — требовательным фальцетом вскричала Гюрза. — Что вы все здесь делаете?
При виде Демидова пыл ее остыл, она слегка притормозила, но ее чело осталось суровым, давая понять присутствующим, что она в своем праве и ничего идущего в разрез с инструкцией не совершила. Наоборот. Блюла.
Присутствующие собирались только с мыслями, что бы такое ей втюхать, как Гюрза в процессе визуального контроля вверенной ей лестничной клетки — иными словами, шаря повсюду глазами, — увидела открытый лаз на чердак! От переполнивших чувств у Гюрзы Григорьевны свело скулы, а губы сошлись в куриную гузку. Она шумно, через нос набрала воздуха в легкие и тут…
— Что же это работники правоохранительных органов так небрежны? Осматривали чердачное помещение, а люк не позаботились за собой закрыть? И ведь не пожалуешься, власть… — вопросил Демидов и улыбнулся. Самой своей надменной улыбкой.
Окаменевшая Катя смогла только наступить ботинком на Викусину кроссовку, усиленно телепатируя, чтобы та молчала и не вякала. Викуся терпела ботинок и не вякала. Телепатема, видимо, дошла.
Демидов тем временем Катин локоток выпустил, а секретаршин, наоборот, подхватил. Она почему-то вздрогнула и посмотрела на него ошарашено.
— Клара Григорьевна, нас всех постигло большое несчастье. Для меня это большая потеря и для Ивана Алексеевича, поверьте. Лидия Петровна была во всех отношениях замечательным человеком. Мы, конечно, окажем помощь, и примем участие, и сделаем все необходимое. Я понимаю, что сейчас вам не до этого, но не могли бы вы предоставить мне те документы, которые приготовили для Ивана? Он, так получилось, вчера не смог подъехать, и я не смог, а акты ему уже в понедельник утром нужны будут. Я вас не очень обременю?
