На его стук внутри лает собака. Харди узнает фигуру этой женщины даже через матовое стекло. Именно ее он видел с собакой прошлым утром. Именно она тогда убежала от него. «Понятно», — думает он, пока она открывает дверь.
В нос ему бьет застоялый запах сигаретного дыма. Он начинает дышать через рот и быстро показывает свой полицейский значок.
— Детектив-инспектор Харди, полиция Уэссекса.
Язык ее тела красноречив, а сама она — отнюдь. Стоит себе, неподвижная и индифферентная, словно манекен.
— Чего вы хотите?
— Владелец шале на Брайар-Клифф рассказал, что вы там прибираете. Он сказал, что позвонит вам заранее, чтобы вы приготовили ключи.
— У меня телефон не работает.
Акцент у нее — гнусавый лондонский говорок, он еще называется «эстуарным английским», на котором, по идее, говорят в устье Темзы. Но сколько бы Харди ни прожил на южной границе, в его понимании это самое устье применительно к этому диалекту всегда будет означать Ферт-оф-Форт
[10].
— Мне нужны ключи, — говорит он. — Хочу просто заглянуть внутрь.
— Это как-то связано с тем мальчиком? — Это первый повстречавшийся Харди человек, который не высказал ни сочувствия, ни огорчения. — Покажите еще раз ваше удостоверение.
Большинство людей испытывают слепую веру в полицейский значок, но она изучает его очень внимательно, как будто знает, на что обращать внимание. Захлопнувшаяся дверь едва не задевает кончик носа Харди. Некоторое время Сьюзен Райт нет, затем она появляется с ключами и неохотно сует их ему в руку.
— Только распишитесь за них. Не хочу неприятностей, если вы не вернетесь.
Он выписывает расписку. Авторучка его еще висит в воздухе, когда дверь вновь захлопывается. На этот раз он предусмотрительно успевает отодвинуться.
Сьюзен Райт стоит у окна, положив руку на голову Винса. Она следит за тем, как инспектор Харди отходит от ее трейлера, и ждет, пока он сядет в машину. Когда шум мотора его машины затихает вдали, она подходит к буфету у входа и слегка приподнимает дверцу. Внутри по диагонали лежит желтый скейтборд с темно-синей надписью. Она долго смотрит на него, потом отпускает дверцу, и та со стуком падает.
15
Это первое воскресенье после того, как было обнаружено тело Дэнни. В церкви Святого Эндрю количество мертвых на погосте превышает количество живых внутри храма в пропорции сто к одному. Сьюзен Райт прищурившись следит за тем, как подруга утешает Лиз Ропер. Джек Маршалл сосредоточенно смотрит на алтарь, где преподобный Пол Коутс тяжело облокотился на кафедру.
— Именно в такие времена мы проверяем свою веру. Почему великодушный Господь позволил этому случиться? Я уверен, что после событий прошлой недели каждый из нас задавал себе этот вопрос.
Рука Лиз тянется к маленькому золотому крестику, висящему на шее. После окончания службы все прихожане уходят, но она остается на скамье — голова опущена, глаза закрыты. Она сидит так довольно долго, а когда открывает глаза, преподобный уже сменил свое облачение священника на простые брюки и кардиган. Он преклоняет колени рядом с ней.
— Как вы справляетесь с этим горем? — спрашивает он.
— О, речь ведь не обо мне, верно? — с принужденным оживлением отвечает она. — Я беспокоюсь за Бэт и Марка.
— Но вы ведь его бабушка. Вы не можете просто отгородиться от этого.
Голос ее падает.
— Я знаю. — Она вздыхает и смотрит на витражи церкви. — Это помогает. Служба была хорошая. Это многое значит для меня — и всех остальных, кто пришел.
Пол закатывает глаза.
— Девятнадцать человек. Из города с населением в пятнадцать тысяч.
— И это за последнюю пару дней. С трудом верится, правда?
— Я клянусь вам, что сделал буквально все, — устало говорит он. — Я посетил каждую школу, был в больнице, в доме престарелых, в нашем общественном центре. Я был на каждом празднике, фестивале или шоу. Три года подряд. И даже теперь… ничего.
— Люди никогда не знают, что им нужно, пока им этого не дать, — говорит Лиз, беря его за руку. — Именно это нам нужно от вас. Всем нам. Я уверена, что Господь как раз поэтому прислал вас сюда. Наша беда — это ваша беда, ваш вызов. Помогите нам.
Пол Коутс берет Лиз за обе руки. Они остаются в таком положении, пока она не вынуждена убрать руку, чтобы достать салфетку.
— Я хотела вас кое о чем попросить, — говорит она. — Точнее, показать вам. Это снаружи.
В дальнем конце церковного кладбища, где могилы еще хорошо ухожены, под раскидистым тисом стоит высокое надгробье.
ДЖЕФФРИ РОПЕР
1954—2007
Любимый муж, отец, дедушка
Как рано ты от нас ушел
На нижней части камня оставлено пустое место.
— Когда мы потеряли его, мы оставляли это место для меня, — говорит Лиз. — Здесь все рассчитано на вторую могилку. Я подумала, а не могли бы мы похоронить здесь Дэнни? Они были такие друзья — водой не разольешь. Знаю, это глупо, но мне нравится мысль, что они будут приглядывать друг за другом.
— Это вовсе не глупо, — говорит Пол. — Я считаю, что это замечательно. А с Бэт вы уже говорили об этом? Запрос должен поступить от нее и Марка.
Лиз шумно сморкается и качает головой.
— Я не хотела делать этого до того, как переговорю с вами. Просто подумала, что, может, это как раз то, что я могу для нее сделать, чтобы снять с нее часть груза. Я знаю, что я бабушка Дэнни, но ведь я еще и ее мать. — Она снова начинает плакать. — Но на самом деле никто ей по-настоящему помочь не сможет, правда? Единственное, что ей нужно, — это как раз то, что она уже никогда не сможет получить.
Элли и Харди просматривают в офисе запись камеры видеонаблюдения с парковки на вершине скалы за ту ночь, когда был убит Дэнни. Единственное движение на крупнозернистом экране связано с часами, отсчитывающими секунды в углу кадра. Время течет медленно, и они оба подскакивают, когда в 01:23 ночи на стоянку заезжает автомобиль. Изображение слишком темное и расплывчатое, чтобы можно было различить номер, но фигуру, выбравшуюся из машины, ни с кем не спутаешь. Элли узнает этого человека раньше Харди. Она ведь знакома с ним больше десяти лет.
— Он сказал, что был на работе, — шепчет Элли.
Что это может означать? Либо Бэт знает, что его там не было, и врет, чтобы покрыть Марка. Либо Бэт ничего не знает, и это Марк врет им всем. В крови у Элли бурлит адреналин, принося с собой скорее смятение, чем какую-то ясность.
На экране Марк Латимер, скрестив руки на груди, прислонился к багажнику своей машины.
