Она была маленькая и практичная, окрашенная в мерзкий бежевый цвет. Данкан Николсон сидел за столом напротив констебля Ватсон, молча буравившей его взглядом. Ему было очень не по себе.
В комнате не разрешалось курить, и с этим у Николсона явно были проблемы. Перед ним на столе лежала стопка белой бумаги. Когда Логан вошел, Николсон подпрыгнул от неожиданности, и несколько белых листков, упорхнув со стола, опустились на истертый голубой ковролин.
— Мистер Николсон, — сказал Логан, усаживаясь на коричневый пластиковый стул рядом с Ватсон, — простите, что заставил вас ждать.
Николсон поерзал на стуле, на верхней губе блестели мелкие капельки пота. Ему было года тридцать два, не больше, но выглядел он на все сорок пять. Он был побрит наголо, кое-где на розовой коже головы проступала голубовато-серая щетина. Каждое ухо проткнуто не меньше чем в трех местах. В целом же он выглядел так, будто был собран по частям утром в понедельник, когда фабрика еще не открылась.
— Я здесь уже несколько часов! — сказал он, пытаясь придать голосу максимальный градус возмущения. — Несколько часов! Тут даже сортира нет! Я чуть не лопнул!
— Боже мой! Здесь явно произошла какая-то ошибка, мистер Николсон. Вы ведь пришли по собственной воле, не так ли? И туалета нет? Я переговорю с дежурным сержантом. Чтобы это больше не повторялось. — Логан улыбнулся обезоруживающей дружеской улыбкой. — Но теперь мы все в сборе, давайте начнем?
Николсон кивнул, слегка улыбнувшись, чувствуя себя приободренным. Значительно лучше себя чувствуя.
— Констебль, я могу вас попросить? — Логан передал Ватсон две аудиокассеты в фабричной упаковке, она их распечатала и сунула одну в укрепленный на стене магнитофон. Потом то же самое проделала с видеокассетами. Нажала кнопку «ЗАПИСЬ», аппарат щелкнул и пикнул.
— Допрос мистера Данкана Николсона, — сказала она, потом произнесла имена, дату и время.
Логан снова улыбнулся:
— Ну что, мистер Николсон — или я могу называть вас Данкан?
Мужчина по другую сторону стола бросил нервный взгляд на видеокамеру в углу комнаты, как раз над плечом Логана. Наконец кивнул бритой головой.
— Итак, Данкан, прошлой ночью вы нашли тело Дэвида Рида?
Николсон снова кивнул.
— Вы должны произносить ваши ответы вслух, Данкан, — сказал Логан, его улыбка стала еще шире. — На пленке не фиксируется, как вы киваете.
Николсон еще раз взглянул на стеклянный глаз видеокамеры.
— Э-э… кхм… О, простите. Да. Да, это я нашел. Я нашел его прошлой ночью.
— Что вы там делали, Данкан, среди ночи?
— Я… это… я гулял. Знаете, поругался с женой и пошел прогуляться.
— На берег реки? Глубокой ночью?
Улыбка начала меркнуть.
— Ну да. Я иногда прихожу туда, ну знаете, подумать и все такое.
Логан скрестил руки на груди, скопировав сидящую рядом Ватсон.
— Итак, вы пришли туда, чтобы подумать. И совершенно случайно споткнулись о тело убитого трехлетнего мальчика?
— Э-э, да… Я просто… Послушайте, я…
— Просто так случилось, вы просто споткнулись о тело убитого мальчика. В залитой водой канаве. Накрытое листом фанеры. В темноте. Под проливным дождем.
Николсон открыл рот, закрыл, потом открыл еще раз, но не произнес ни звука.
Логан дал ему помолчать пару минут. Мужчина нервничал сильнее и сильнее, бритая голова его покрылась испариной, как и верхняя губа, и от него волнами поплыл противный запах чеснока.
— Я… Я пил, о'кей. Я упал, почти насмерть расшибся на этом чертовом берегу.
— Вы упали на берегу, под проливным дождем, и все же, когда прибыла полиция, на вас не было ни капельки грязи! Данкан, это не очень походит на описание человека, который упал на грязном берегу в грязную канаву, не так ли?
Николсон провел рукой по макушке, когда коснулся щетины, в гнетущей тишине комнаты для допросов послышался слабый шуршащий звук. Подмышками у него расплылись темные пятна.
— Я… Я пошел домой, позвонить. Я переоделся.
— Я понял. — Логан опять включил свою улыбку. — А где вы были тринадцатого августа этого года, между четырнадцатью тридцатью и пятнадцатью часами?
— Я… Я не знаю.
— Хорошо. А где вы находились сегодня утром, между десятью и одиннадцатью?
Николсон выпучил глаза:
— Сегодня утром? Что вообще происходит? Никого я не убивал!
— А кто говорит, что вы кого-то убили? — Логан повернулся: — Констебль Ватсон, вы слышали, чтобы я обвинял мистера Николсона в убийстве?
— Нет, сэр.
Николсон заерзал на стуле.
Логан достал список детей, зарегистрированных пропавшими без вести за последние три года, положил его на стол перед собой:
— Где вы были сегодня утром, Данкан?
— Смотрел телевизор.
— А где вы были… — Логан наклонился и, глядя в список, продолжил: — Где вы были пятнадцатого марта, между шестью и семью часами вечера? Что, не знаете? А как насчет двадцать седьмого марта, в начале восьмого?
Они прошлись по каждой дате, Николсон потел, бормотал какие-то ответы. Вообще он нигде не был, говорил он. Дома он был. Смотрел телевизор. Единственными людьми, которые могли за него поручиться, были Джерри Спрингер и Опра Уинфри. Да и то в утренних повторах.
— Ну, Данкан, — сказал Логан, когда они прошли весь список, — как-то не очень это все выглядит, а?
— Я этих детей не трогал!
Логан откинулся на спинку стула и попытался еще раз использовать лечение молчанием по методу инспектора Инша.
— Не я это! — вскричал Николсон. — Я, вашу мать, к вам пришел, когда нашел этого пацана, так? И какого черта мне его убивать? Не убивал я его — я вообще детей люблю!
Констебль Ватсон удивленно выгнула брови, и Николсон, сердито взглянув на нее, сказал:
— Не в этом смысле! У меня и племянники есть, и племянницы, о'кей? Я бы никогда, мать вашу, ничего подобного не сделал.
— Хорошо, давайте вернемся к самому началу. — Логан подвинулся ближе к столу. — Итак, что вы делали посреди ночи под проливным дождем, шатаясь по берегу реки Дон?
— Я уже сказал, что я…
— Данкан, ну почему я вам не верю? Почему у меня такое чувство, что, когда я получу результаты экспертизы, там обязательно будут свидетельства, указывающие на вашу причастность к убийству мальчика?
— Я ничего не делал! — Николсон ударил обеими руками по столу, и листы перфорированной белой бумаги разлетелись по всей комнате.
— Ну вот вы и попались, мистер Николсон. И вы просто обманываете себя, если думаете, что сможете из этого выпутаться. Полагаю, некоторое время, проведенное за решеткой, пойдет вам на пользу. Поговорим еще раз, когда вы будете готовы рассказать нам всю правду. Допрос закончен в тринадцать двадцать шесть.
