– Ой. Боюсь. Начал прятаться, – демонстративно равнодушным тоном отреагировал создатель фантомов. – Ну а ты за кем надеешься спрятаться?
– Мне еще проще: пожалуюсь на тебя старшей жене – и все. Сажусь в первый ряд с семечками и любуюсь, как станут тебя гнобить.
– М-да-с! Нет существа коварнее женщины, всегда норовит ударить ниже пояса! – но после такой сентенции и сам не выдержал: – Надюш, ну что там?
– Да тут в самом деле словно какая-то вытяжка заработала на какое-то время, – приступила археолог к докладу. – Только странно как-то, все вниз затягивает. Дымного угара – скорее всего, уже нет. Да и всю пыль с мелким гравием, куда-то всосало. Как только мои фонари не уволокло?
– Да ты по сути, по сути давай!
– Вот я и говорю, фонари остались. Поэтому мне хорошо видны восемь рукотворных печей, слегка напоминающих камины, на каждой из восьми стен этого помещения. То есть октагон, где сторона равна примерно двенадцати метрам. Точно по центру – колодец, диаметром около полутора метров. И все это – черного цвета, словно сажей покрыто. Кстати, «проявляй» меня физически. Что-то мне подсказывает, что дышать уже можно.
Попутно координируя движение иных духов, Иван продолжал выпытывать подробности:
– Камины, говоришь? Да еще все в саже?
– Сейчас ножом поскребу… О! Точно, сажа! Почти окаменевшая. Ну и остаточное движение воздуха вниз происходит из пяти… нет, шести печных отверстий.
– Остатки дров, точнее, уголь?
– Нет ничего. Зато внутренние стенки колодца – тоже в саже. Здесь что-то регулярно сжигали…
– Странная печка получается, – даже Белая Александра не удержалась от обсуждений. – Вверх ногами или как? Специально дым в недра затягивало? Или где-то там внизу недавно работал гигантский пылесос?
И в самом деле какой-то нонсенс, противоречащий всем законам перемещения нагретых газов. Но и само предположение о работающих в недрах насосах вызывало некую оторопь. Тем более что эта тяга появилась совсем недавно, когда исследовательница рухнула вниз вместе с крышкой колодца. Или все-таки с пробкой? Не могла ли она своим весом спровоцировать резкую тягу в обратном направлении?
Археолог продолжала осмотр, громко комментируя увиденное.
Вначале рассмотрела на полу под толщей сажи две полоски стали. Те вели от колодца в один из углов. А там, при более тщательном осмотре, отыскались некие, тоже отлично замаскированные сажей ворота.
Светящая себе фонарями и орудующая кинжалом Надежда констатировала:
– Сталь! Очень напоминает нержавеющую. Иван Федорович, будь добр, смести меня метра на четыре вперед.
Она вознамерилась глянуть, что находится за герметично закрытыми стальными воротами. Да и все остальные напряглись не просто в предчувствии новой несоразмерной по историческим меркам находки, а уже четко осознавая, что находка сделана. Сам факт наличия рукотворных вещей на такой глубине – сродни чуду. Ну разве что в трехкилометровую толщу пород сумели забраться какие-то сумасшедшие метростроевцы.
Наверное, все фантомы Загралова, да и он сам, подумали одно и то же. Разве что он оформил свою мысль еще и вслух:
– Конечно, при наличии современной техники можно и глубже метро проложить. Но какой смысл? Соорудили там противоатомный бункер? Но при любом ядерном взрыве и пятисот метров породы над головой хватит для спасения.
Услышавший это Шереметьев тоже заволновался:
– Три километра?! И настоящая линия метро?!
– Не метро, конечно, но рельсы Надя обнаружила… Ау?.. Чем еще ошарашишь?.. И чего пыхтишь как паровоз? Неужели в самом деле вагонетки угольные узрела?
По его понятиям что-то такое и должно было находиться за воротами. Логичная цепочка сажа – печи обязана была иметь в себе еще и «уголь». Поэтому весьма удивился, когда впервые по мыслесвязи с фантомом расслышал восторженный шепот:
– Иван Федорович! Глазам не верю!.. Да это… Да здесь…
– Ну что?! Что там?! – уже и сам Загралов задергался под вопросительным взглядом Якова.
– Боюсь ошибиться!.. Но один этот зал по ценности стоит нескольких Янтарных дворцов!.. Статуи!.. Рисунки на стенах… Лавки из украшенного камня по всему периметру… Много столов… и тоже из мрамора… В торце зала широкая лестница, уходящая вниз… А посредине платформа на колесах с верхней столешницей в виде решетки, да еще выступающей вперед метра на два… Мне кажется, здесь пантеон для тризны. А там, где печи, – крематорий для сжигания тел. Ведь наши далекие пращуры не хоронили умерших, а сжигали их.
Последнее напоминание никто и не подумал оспаривать. Зато оставались сомнения иного плана:
– Однако! Почему тогда печи имеют такую странную тягу вниз? – не мог поверить Загралов, попутно воссоздавая возле себя Сестри-2 и Белую. – Сейчас мы к тебе сместимся. И ты, Яков, собери своих, вот-вот за тобой девушки вернутся.
Хотя пришлось на некоторое время задержаться на месте по уважительной причине. Отозвалась Зариша:
– Иван, вокруг меня пустоты. Вполне солидные. Стою на полу. Дай мне физическое тело! – Как только получила желаемое, включила фонари и удовлетворенно выдохнула: – Ну вот! И мне повезло! – и прозвучало это с такой уверенностью и гордостью, словно это она лично и собственными силами протискивала свой бестелесный дух сквозь толщу глубинных пород. – Кажется, в этой пещере… где до свода метров сорок, вполне рукотворный город. Мамочка родная! О таком даже в древних ведовских преданиях не говорилось!
Замерший от подобных новостей, Загралов явно занервничал от нетерпения и противоречивых чувств:
– Ну и куда теперь?
– Давай уж по порядку, – резонно предложила Сестри-2. – Сначала в место, где вроде бы пантеон с крематорием. А уже потом и в город спустимся.
– Да я не о том! У нас на носу война с Бубенчиком и его сворой! А нам тут светит на годы зависнуть! Да и ждут нас дома, обещанное время истекло.
– Ничего, полчаса я у Ольги вымолю! – решительно заявила ведьма, закидывая руку обладателя на плечи. – Прыгаем! На каждой точке ведем съемку по пятнадцать минут и возвращаемся. Давай, не зависай!
При таком интенсивном подталкивании пришлось переноситься на глубины, возникая обок Нефедовой-2. И хорошо, что Иван заранее демонстративно выставил специальный таймер, отсчитывающий два раза по пятнадцать минут.
А внизу, в предполагаемом пантеоне, действительно было на что уставиться не моргая и челюсти уронить на пол. Одни только вазы и кувшины в нишах стен могли свести с ума любого ценителя искусств. Мало того, что поражали искусной резьбой на боках, со сценками охоты, бытового уклада, войн или панорам древних городов. Так еще и материалом изготовления чаш и кувшинов являлась твердь полудрагоценных камней.
Восторженно все ощупывающая и простукивающая Надежда даже забеспокоилась:
