– Я не делала никакого предложения!
– Да, как оказалось, мы не так вас поняли. Потом Гулор… подслушал ваш разговор с неизвестным, где вы говорили о тайнике, в котором есть все необходимое для вашего задания.
– Так вот что за шорох был…
– Мы не сразу срастили ему все переломы, когда он упал с вашего окна.
– Я вся в печали, – проворчала я.
– Потом мы решили взломать тайник.
Я вскочила на ноги и заходила взад-вперед.
– Поэтому вы были тогда… то есть совсем… Это же просто…
– Выхода не было, – начал гоблин, а я замерла на месте.
– Так вот почему вы сделали мне признание! Чувства, значит?! – задохнулась я.
Было очень обидно: неужели я не могу понравиться ни одному мужчине?! Что ни интерес, то искусственный!
– Я… был неправ…
Сложно было поверить, но гоблин покраснел. Наверное, это блики от костра. Вся группа потешалась над нами.
– А потом мы решили…
– Усыпить алхимика. То же мне стратеги! Вам, вместо того чтобы глупости откалывать, изучать бы предмет, с помощью которого вас собираются отравить.
– Но пока же не отравили, – сказал, как всегда простой, Идар.
– Вас не отравили не поэтому, – тихо ответила я.
Все выжидательно посмотрели на меня.
– У убийцы был план, но он не включал наличие опытного алхимика: я спутала карты, и ему пришлось экспериментировать. Теперь вас не удастся отравить готовыми ядами, я приготовлю любое противоядие и вытащу вас. Поэтому предатель хочет вызвать эпидемию. И пока я буду искать противоядие, яд поразит не только вас, но и половину ПТУ.
– Когда? – спросил Андар.
– Не знаю, но быстро такое точно не организуешь. Сейчас убийца испытывает яд на животных средних размеров, затем будет проверять на крупных, и только потом перейдет на гоблинов. Однако это не отменяет того, что вас могут отравить, воспользовавшись случаем.
– Надо найти этого негодяя и разорвать в клочья, – предложил Идар.
Где-то справа послышался страшный вой, и я вздрогнула.
– Надо ложиться спать, – скомандовал Реван, – завтра новый изматывающий бег. А ночью в лабиринте теперь новые ловушки.
– Кошмар, – пробормотала я, пока все готовили места ко сну.
– Боитесь? – тихо спросил старший группы, усмехнувшись.
– Раздумываю над перспективами. Вы же признались мне в любви? А для гоблина это фактически равносильно предложению руки и сердца. Вот и думаю: выходить за вас или нет? – И я пристально посмотрела в чуть прищуренные глаза мужчины.
* * *
Мы снова бежали по лабиринту – все дальше и дальше, и мне уже начало казаться, что он бесконечный. Пару раз нам встретились дикие собаки и несколько ловушек, одна из которых полоснула меня по спине.
Сейчас я уже не стеснялась того, что обнимаю мужчину за шею и крепко прижимаю его к себе. Я молча стерпела боль, хотя это было непросто, но жаловаться не стала. А еще я старалась не думать о вчерашнем разговоре.
На мое смелое заявление мне так ничего и не ответили, предложив отправляться спать. Засыпала я, укрывшись, около огня, а проснулась согретая мужским телом. Реван лег спать рядом, чтобы мне не было холодно. Ведь магистра велено доставить обратно живым и здоровым.
А я уже понадеялась, что это они обо мне беспокоятся.
Из задумчивости меня вырвала резкая остановка. Реван спустил меня на землю, и гоблины занялись организацией привала.
– Зачем? – нахмурилась я.
– Вам нужно обработать рану, – безапелляционно заявил Реван. – Недалеко отсюда есть источник.
– Дорогу объясните? – спросила я, поднимая фляжку.
Гоблин покачал головой.
Я в полнейшем удивлении посмотрела на него:
– Нет?
– Я не отпущу вас одну, вы совершенно беззащитны.
– Это же неприлично, – прошипела я.
– Никто не узнает, – отмахнулся он.
Решив все равно поступить по-своему, я последовала за гоблином к источнику. Пусть пока заблуждается. Едва мы приблизились к воде, как я остановила его, не позволив идти дальше.
– Вы останетесь здесь. И отсюда можно прекрасно меня защищать.
Но Реван лишь покачал головой и подняв меня в воздух, как ребенка, перенес немного вперед. Затем уселся на валун ко мне спиной и поднял руки.
– Я сел спиной, вас не вижу, и тем более не смогу увидеть источник, который с другой стороны каменного выступа. Хотя для вас ведь это не принципиально, если уж вы решили, что я должен на вас жениться.
Я лишь приподняла бровь. Не ему тягаться со мной в словесных перепалках.
– Странно, что вы так спокойно отнеслись к моему заявлению.
Зайдя за выступ скалы, рядом с журчащей водой, я начала раздеваться.
– Обычно гоблины очень щепетильно относятся к этому вопросу и требовательны в выборе жены.
– Вы правы, так оно и есть, – послышался голос Ревана.
– А со стороны так и не скажешь. Ваше поведение в последнее время весьма странное и рискованное.
– Отчасти вы правы, но я, как и каждый на моем месте, хотел спасти свою жизнь, поэтому не особо-то и пекся о приличиях. Я вам сказал тогда о любви, так как опасался, что вы напишете жалобу и меня выгонят из ПТУ, когда, казалось бы, выпуск уже совсем скоро. Лучше уж жениться.
– Ваше благородство не знает границ, – пробормотала я. – И я не вижу ничего ужасного в женитьбе.
– Вы не пойдете замуж за нелюбимого мужчину. У вас верное сердце.
Услышав столь категоричный ответ, я негромко заметила:
– Недавно едва не вышла.
– Нет, – совершенно уверенно заметил он. – Вы пойдете замуж только за того мужчину, который сможет вас завоевать. Как гоблин, могу вам сказать это совершенно точно.
Морщась от боли, я промыла неглубокую рану и воспользовалась случаем сполоснуться.
– И как же гоблины выбирают себе пару, если они такие эксперты в данном вопросе?
К моей иронии Реван отнесся снисходительно.
– Гоблин сделает предложение только той женщине, которая его зацепит.
Вытираясь полотенцем, я замерла:
– Чем? У вас приняты… м-м-м… необычные брачные игры?
– И потом еще спрашивают, почему мы считаем одаренных испорченными, – рассмеялся Реван. – Нет. У нас очень прямая и страстная натура. По сути, мы все однолюбы, так как зацикливаемся на одной женщине, которая завладела нашим вниманием и пробралась под кожу. Любовь к избраннице будет течь в нашей крови.
