– Какие молодцы, – с сарказмом протянула я. – А ну, признавайтесь: из чего пили?
Мне показали на стоящую неподалеку бочку. Заглянув в нее, я поняла, что она практически пустая. Я ошарашенно посмотрела на бравых гоблинов:
– И как вы еще на ногах держитесь?
Те гордо выпятили грудь, как один, и даже Рунеро приосанился, хотя из-за топоров мне, может, плохо было видно.
– Все же проще убить, нежели прокормить… – пробормотала я себе под нос и зачерпнула в первую попавшуюся посудину этого пойла. – Ага, значит, первые добавили сюда траву истины, а второй – листьев дурман-травы, вот вас всех и развезло. Нехорошо, нехорошо…
– Он хотел опоить нас дурман-травой? – угрожающе начал Андар, поглаживая свой топор.
– А ну, положи! – строго приказала я, указывая пальцем на лавку.
Посопев, гоблин выполнил команду с видом, будто я последнее отобрала.
– Значит, так, хорошие мои, сейчас я наведу вам зелья, чтобы вы протрезвели, и мы отправимся в университет, – порадовала я, высыпая заранее захваченный с собою порошок во фляжку с водой.
И, помешав, заставила всех выпить по три глотка. Рунеро достался один – хватит с него. Не успела я поставить чашку обратно, как все попадали на пол, как убитые.
– Магистр, вы же сказали, они протрезвеют, – воскликнул Идар.
– Конечно, протрезвеют! Завтра. А сейчас их нужно сложить на повозку и потихонечку доставить в университет.
– По-другому, кроме как потихонечку, и не получится, – вздохнул мой помощник и оказался прав.
Префекта и стражу я спровадила, наврав им с три короба, что при ближайшем рассмотрении это оказались не мои студиозы, а непонятного происхождения наглые гоблины, которые не смогли поступить в университет. Пообещала принять меры, после чего мы раскланялись.
Чудо, что администрация поселка не стала копаться в истории, впрочем портить отношения с ПТУ им не с руки.
Телега медленно катилась по дороге в сторону университета, и на ней в свете луны вырисовывалась кучка сложенных тел. Лошадь едва двигалась, но упорно тащила сей тяжкий груз.
А вот около замка нас ждал неприятный сюрприз: перед рассветом туда все же прибыла делегация, и втащить учащихся через парадный вход не было никакой возможности. Мы поскрипели на телеге к черному.
Главная задача теперь заключалась не в том, чтобы доставить, а в том, чтобы незаметно пронести.
От ректора нас уже ждали несколько проверенных гоблинов, которые, разобрав груз с телеги, черным ходом потащили парней в комнаты. Идар доставил Ревана и, торжественно свалив того на кровать, замялся.
– Магистр, нужно ли его раздеть?
– Вот еще, – фыркнула я. – Так проспится. К утру сон должен стать чутким, и звон его разбудит. Можешь идти.
Помявшись у двери, Идар повернулся ко мне.
– Магистр, можно вопрос?
Я лишь кивнула.
– Зачем вы тогда ходили к… Белле?
Я видела, что гоблину очень неудобно спрашивать, но, наверное, по-другому он не мог.
– Поговорить и попить чаю, – не стала я облегчать влюбленному задачу.
– И она ничего не говорила вам о нас? – буквально выдавил он из себя.
– Не знаю, вправе ли я рассказать… Но она планирует найти себе другого… кавалера.
Идар так сжал челюсти и кулаки, что я уже подумала о худшем – только погрома в состоянии ярости нам сегодня и не хватало, – но он сдержался, лишь кивнул и вышел. Я же понадеялась, что не навредила, сказав правду.
Присев рядом с лежащим старшим группы, я с удивлением увидела открытые глаза.
– Не спишь?
Тот улыбнулся. Видно было, что хмель еще не выветрился из этой бедовой головы.
– Я очень хорошо знаю своего преподавателя и не стал пить.
Сев, Донат пристально меня разглядывал.
– Что? – спросила я, стараясь не улыбаться, глядя на растрепанную шевелюру.
– Бывает время, когда я подумываю все бросить и разрушить преграду правил.
– Не вздумай! – вскочила я, хмурясь.
– Но потом понимаю, что положение – это то немногое, что я могу предложить.
Схватив подушку, я ударила по голове дурного гоблина.
– Реван, вы дурак!
Тот неожиданно схватил меня в охапку и прижал к себе, крепко сжимая, до боли.
– Запястье, – лишь просипела я, стукнув хвостом по руке.
Отстранившись от гоблина, я посмотрела на красноту татуировки на руке, которая начала спадать, вновь обретая светящийся желтый цвет.
– Надо быть осторожнее. Нельзя, чтобы она полностью покраснела, тогда пути назад не будет.
На меня смотрели грустные глаза несчастного мужчины. Что может задеть сильнее, чем печаль того, кого ты любишь?
– Я ненавижу этого Рунеро, – неожиданно заявил Реван.
– У вас нет причин для этого, – заверила я, пристально посмотрев на гоблина.
– Ни единой? – впился он в меня взглядом.
– Ни малюсенькой, – твердо произнесла я.
Реван смотрел на меня, словно что-то искал, а я поднесла руку к его лицу и, не касаясь кожи, на расстоянии провела над дугой бровей, линией носа, над щеками и губами. Я словно ласкала, но дать ласку не могла.
Донат начал склоняться ко мне, и я испугалась, что сейчас поцелует… Отстранившись, встала с кровати.
– Спокойной ночи, Реван. Не забудьте завтра зайти ко мне за настойкой для себя и своих друзей. Вам потребуется бодрость.
– Для чего? – грустно усмехнулся гоблин.
– Проверка приехала, – порадовала его я и вышла.
Как дожить этот оговоренный с канцлером год и не свихнуться? Вот в чем вопрос…
* * *
Опытная в дворцовых интригах, я знала, чего ждать на следующий день, и мои ожидания меня не обманули. С самого утра, когда я вела занятие по зельям у второй группы, ко мне в аудиторию пожаловала вся комиссия, а именно: двое одаренных, один из которых оказался моим бывшим преподавателем, и гоблин. Последний – высокий старичок, которого, судя по званию, и должен будет сменить Реван.
Когда гости пожаловали, их представили, после чего они тихо сидели в уголочке, нервируя мне группу.
Я же злилась… Злилась на жизнь, на канцлера, на Рунеро и свои чувства, а потом прозвучал гудок. И великие люди покинули меня вместе со студентами. Остался только Шадраз Синдир, который три года преподавал мне зелья, пока не ушел на повышение.
– Доброе утро, магистр, – улыбнулась я.
– Доброе, доброе, – присел рядом с моим столом пожилой преподаватель. – Я слышал, ты теперь награжденный алхимик, за открытия в изучении драконов.
