– Знали бы вы, каким трудом они мне достались.
– Предполагаю. А еще хочу предупредить: в столице очень неспокойно, Дакар, скоро грянет буря, и ты сейчас в самом ее эпицентре. Побереглась бы.
– Я уже догадываюсь о том, что случится, но с выбранного пути не свернуть. Я очень удивилась, что именно вам позволили войти в проверяющую комиссию, – удивилась я вслух.
– У них не было выбора: я единственный, кто был не занят, а у твоего Ревана есть хорошие друзья и родственники наверху.
– Не понимаю, о чем вы.
Синдир улыбнулся, поднимаясь.
– Знаешь, мы сегодня были у ведущей группы на тренировке. Я поговорил с их старшим и обмолвился о нашем знакомстве. Очень интересный мальчик.
– Да, он невероятно способный, – пробормотала я.
Мой бывший преподаватель, что-то насвистывая себе под нос, распрощался, и я пришла к выводу, что очередную бурю мы с горем пополам пережили.
* * *
Следующие несколько дней снова было затишье. После комиссии все старались вновь войти в привычный ритм, а я – найти себе место.
На душе было неспокойно как никогда. Я понимала, что сейчас самый пик событий и нас будут стараться извести всеми способами. Страшило и то, что на меня охотились убийцы, а Ревана рядом со мной в следующий раз не будет, и слава Всевышнему!
Но сильнее всего ныло сердце от любви. Душевные муки, как они мучительны!
Видеть его каждый день и не быть вправе даже прикоснуться. Раньше я не понимала, что же сводит людей с ума, теперь я могла понять многих сумасшедших, ибо похожая зараза текла и в моей крови. Сумасшедшая любовь!
Отвлечься от неприятностей и чувств не получалось. Пообщаться в университете не с кем: среди преподавателей, в основном мужчин, я была чужой. Все со мной были вежливы, предупредительны, но… мы были очень разные. Даже поговорить было не о чем.
Единственный человек, с которым я чувствовала себя более-менее уютно, была Айсан, но и ту, после того как схватили заговорщика, забрали на лечение.
А покидать пределы университета мне нельзя, опасно, хотя это и странно, учитывая, что исполнитель в ПТУ. Но все рассчитывают, что он не будет рисковать. А еще за мной постоянно присматривает кто-то из моей группы.
Студенты стали дороги мне после всего, через что мы прошли, и я переживала за них как самый настоящий наставник. Мне было небезразлично, как и с какими знаниями они закончат университет. В особенности по моему предмету.
На одном из занятий я решила двинуться дальше. В лаборатории, под моим бдительным присмотром, гоблины попробовали получить металл. Ну хоть небольшой кусочек.
– На вашем столе лежат приборы, ингредиенты и строгая дозировка. Ваша задача – смешать все в правильных количествах, добавить точную дозу манны и дать настояться. Если к концу пары на моем столе будет лежать от вас хоть что-то похожее на металл, вы получите зачет по практическим занятиям.
Так как студенты с опаской на меня посматривали и не двигались, я сочла своим долгом сказать:
– Приступайте.
И только тогда медленно и печально, с явной неохотой, они принялись изучать инструменты, ингредиенты, рецепт… Отмерили жидкость, притом явно на глаз, а ведь говорила: точно!
Время текло, я смотрела на то, что творят мои студенты, и чем дальше, тем страшнее мне становилось: неизвестно откуда ожидать подлянки, кто первый натворит дел.
Пальму первенства в этом соревновании взял Идар. Когда он уже сильно погнутой ложкой бухнул папоротник и все это залил приличным количеством манны, я заспешила прочь из кабинета.
– Магистр? – окликнул меня Реван.
Я не ответила и, закрыв дверь снаружи, прислонилась к ней спиной. Не прошло и полминутки, как в лаборатории громыхнуло. А ведь говорила им: первое правило алхимика – точность и еще раз точность!
Отворив дверь и заглянув внутрь, я увидела картину, в которой и сама когда-то принимала участие, а если точнее – на втором курсе. По помещению летала целая группа здоровенных мужчин, натыкаясь друг на друга.
Они испытывали ощущения не из приятных, кувыркаясь, как неваляшки.
– Магистр, что это? – нервно спросил Надар, заметив меня, пока остальные ругались.
– Это магическая невесомость, созданная вашими стараниями. Некоторые компоненты нельзя добавлять в зелья сверх меры. Вы же отрицаете точность как таковую.
– Спустите нас, магистр, – попросил Реван, пролетая мимо.
– Сами свалитесь, через час или через два. А я пока прочту вам правила безопасности при работе с манной и алхимическими компонентами. Между прочим, в третий раз уже! – приподняла я палец вверх.
В ответ мне раздался дружный стон.
* * *
Вечером, когда я, совершенно уставшая и вымотанная, пришла к себе в комнату, меня ожидал очередной сюрприз – связь починили. Над зеркалом висело облако, в котором крутились в шариках четырнадцать пропущенных вызовов, и ни один не был подписан.
Канцлер звонил или не он?
Если он, тогда для чего так стремился связаться со мной? Что случилось? Свергли императора, произошел катаклизм или столицу взорвали?
Я уже ополоснулась и переоделась в домашнюю одежду, когда на зеркале снова отобразился вызов и не высветился контур лица. Я застонала в голос.
Присев в кресло перед столом, на котором стоял пиликающий сейчас предмет, я провела рукой по зеркальной глади. Она пошла рябью и передо мной появилась матушка Ревана собственной персоной.
– Добрый вечер! – поприветствовала меня женщина, сейчас не так агрессивно настроенная, как в последний раз.
– Добрый, – ответила я любезностью на любезность.
И мы немного помолчали, присматриваясь друг к другу. Вернее, я в большей степени. Эта опытная женщина, спутница жизни канцлера империи, присмотрелась ко мне еще при первой встрече, сделала для себя какие-то выводы и во время моего последнего разговора с Реваном-старшим ее просто прорвало.
Теперь же она звонит с умыслом. Одаренная, разбирающаяся в интригах двора и клановых распрях. В этом плане мы чем-то похожи, хотя опыта у меня меньше.
– Магистр Дакар, давайте поговорим прямо, без завуалированных намеков и двойного дна. Что вам нужно от Доната?
– Госпожа Реван, согласна поговорить прямо. Прошу и вас ответить: почему вы решили, что мне от вашего сына что-то требуется?
– То, как вы себя с ним ведете, и то, как он ведет себя с вами. Ваши жесты, мимика, слова и поведение – все говорит о том, что знаете вы друг друга лучше, чем преподаватель и студент.
– Мы с вашим сыном провели довольно много времени вдвоем, сражались вместе, спасались от опасности, выживали, в конце концов. Естественно, это нас сблизило. Но отношений между нами, кроме официальных, более никаких нет. Это с легкостью докажет вам татуировка на его руке.
